— Мне так неловко тебя беспокоить, — не очень уверенно произнесла Анита.

Люк наклонился к ее уху.

— Я уже полгода не видел, чтобы Эмили с таким интересом готовила уроки. Ты просто волшебница. Я очень прошу тебя подождать, пока она не закончит, этот чертов доклад.

Теплое дыхание Люка приятно щекотало ухо. Анита снова вспомнила ту ночь, когда он поцеловал ее. Тогда единственный раз в жизни Анита поддалась своим инстинктам. Сейчас ей снова захотелось испытать те райские ощущения.

Но зачем ей все это? Люк был, как раз тем мужчиной, которых она поклялась избегать. Начать отношения с ним означало вернуться к прошлому.

Только Анита собралась сообщить Люку о своем решении уйти, как задняя дверь дома распахнулась настежь. Шурша многочисленными пакетами, в комнату вошла женщина. К ней сразу же кинулись и весело залаяли, кружась вокруг нее, три маленькие собачки.

— Боже милосердный! Ну и денек выдался! — Она положила пакеты на разделочный стол и потрепала каждую из трех собак. — Здравствуй, Эмили! Я рада видеть тебя за уроками! — Хрупкая седовласая женщина была одета в джинсы и широкую красно-белую трикотажную рубашку. Она подошла к Эмили и нежно потрепала ее по плечу. — Люк, дорогой, ты не поможешь мне принести продукты? В багажнике осталось три сумки. — Женщина передала Люку ключи, и тут ее взгляд остановился на Аните. На секунду женщина замерла, потом ее энергичная речь снова заполнила дом: — О, здравствуйте! По-моему, мы незнакомы. Я Грейс Доул.

— Анита Рикардо, — представилась Анита. Она глазам своим не верила. Не может быть! Эта общительная, энергичная женщина — мама Люка? Невероятно!

— Ах, это имя мне знакомо, — сказала Грейс, окидывая оценивающим взглядом Анитин живот. — Люк и Марк не переставая восхищались вами, когда вы работали у них на фирме.

— Не может быть. — Анита и представить себе не могла, что Люк восхищался ею. Ей казалось, что его не интересует ничего, кроме ее маркетинговых навыков.

— Анита такая классная, ба, — сказала Эмили, обращаясь к Грейс. Девочка кивнула сначала в сторону Аниты, потом в сторону компьютера. — Она меня зацепила и заставила сесть за компьютер, а потом свалила на меня целую кучу материала для моего доклада по истории.

Шестидесятилетняя Грейс улыбнулась и с силой шлепнула ладонью по ладони своей внучки.

— Клево, Эм, — откликнулась Грейс. Радостный смех заполнил все пространство вокруг Грейс и Эмили.

— Мама, когда ты выучила этот язык? — спросил Люк, ухмыляясь. Он только что вошел в дом с тяжелыми сумками в руках. — Я не могу понять и половину из того, что говорит Эмили. Иногда мне вообще кажется, что она говорит на каком-то другом языке.

Грейс гордо вскинула голову.

— Я продвинутая бабулька. Я даже скечерсы ношу. — Грейс приподняла ногу, демонстрируя ультрамодные спортивные туфли.

— Если так пойдет, ба, скоро ты будешь таскать вещички из моего шкафа, — шутя предположила Эмили. — Ох, давненько я так не смеялась. — Девочка хотела сказать еще что-то, но замолчала.

Люк грустно вздохнул. Лицо его стало хмурым. На секунду все затихли. Эмили опустила глаза в пол. Люк отвел взгляд от дочери и посмотрел куда-то в окно. Глаза Грейс увлажнились. Она с сочувствием посмотрела сначала на внучку, потом на сына.

В это мгновение Анита поняла, что она здесь лишняя. Этих людей объединяло общее горе. Посторонние не должны мешать людям в такие моменты. У Грейс, Люка и Эмили было общее прошлое. В этом прошлом у них случилась большая беда. Ей не стоит вмешиваться в их жизнь. Лучшим выходом из этой ситуации было бы ускользнуть незаметно из дома и оставить Доулов одних.

Но, как Анита сможет незаметно взять свой компьютер?

— Так, давайте готовить ужин, — наконец-то сказала Грейс. — Отбивные и картошку зажарим на гриле. Я купила огурцы и помидоры. Сделаем салат. Анита, порежь их, пожалуйста, и перемешай в миске с листьями салата.

Грейс достала из сумки крупные спелые помидоры и показала Аните, где взять разделочную доску и нож.

— Мне действительно пора идти, — неуверенно произнесла Анита.

— Не выдумывай! — Грейс вложила в руку Аниты пузатый красный помидор. — Пора ужинать. Раз уж ты здесь — оставайся. — Грейс погрозила ей пальцем. — Я тебя ни о чем особенном не прошу. Просто поужинаешь вместе с нами. И не пытайся улизнуть через заднюю дверь, как это любили делать мои мальчишки. — Грейс, приподняв бровь, искоса взглянула на Люка.

— Мамочка любит преувеличивать. — Люк улыбнулся Аните, и эта улыбка согрела ее. Затем повернулся к Грейс. — Если мне не изменяет память, мамуля, мне приходилось драить кастрюли значительно чаще, чем Марку.

Грейс протянула руку и похлопала Люка по щеке.

— Это потому, что на тебя я всегда могла положиться. Мой верный Люк — так я тебя называла.

Грейс улыбнулась Люку так, как матери улыбаются только своим детям.

Будь я законодателем, я бы запретил женщинам пользоваться такими соблазнительными духами. Острый, как бритва, нож, которым Люк резал огурцы, несколько раз выскользнул у него из рук. Все, что отвлекает человека от дела, должно быть запрещено.

Впрочем, духи здесь ни при чем. Люка волновал не столько запах жасмина, сколько женщина, которая выбрала этот запах. Анита.

Она молча стояла рядом с ним, резала помидоры. Мясистые дольки аппетитной кучкой лежали на разделочной доске. Нож в руках Аниты ритмично скользил по дереву, издавая едва различимые и от этого еще более волнующие звуки. Собаки беспокойно сновали по кухне, радостно виляя хвостами в предвкушении вкусного ужина. Мощная природная энергия, исходившая от животных, еще больше натягивала нервы Люку.

Ему нравился запах Аниты, нравилось прикасаться к ней, смотреть на нее. У нее была смуглая кожа, темные волосы. Легкое летнее платье облегало фигуру.

Анита находилась на приличном расстоянии от Люка, но он чувствовал каждое ее движение.

Наконец-то Люк закончил резать огурцы. Можно было подумать, что эти овощи нарезал пятилетний малыш, решивший поиграть со своей игрушечной пилой. Но, в конце концов, все было сделано. Не нужно было больше стоять возле Аниты. Люку следовало бы поскорее удалиться, но он, наоборот, подошел к Аните и бросил порезанные огурцы в миску.

— Давай делать салат, — сказал Люк, потянувшись к доске с порезанными помидорами.

Руки Аниты двигались в том же направлении. Прикосновение к ее руке было для Люка, как прикосновение к оголенному электрическому проводу. Люк взглянул на Аниту. Их глаза встретились всего на одно мгновение, но Люк понял, что пропал. Эта женщина не отпустит его от себя никогда.

— Мне… э-э-э… очень нравится твой мопс, — сказала Анита.

— Мопс? — удивленно переспросил Люк. Он не сразу понял, о чем она говорит.

— Ну, вот эта ваза для печенья. — Анита показала на керамическую вазу, стоявшую на кухонном столе.

— Ах, да! Это! Это произведение вышло из-под рук моей мамы в ее керамический период.

— Керамический период? — переспросила Анита.

— Мама любит называть себя периодическим ремесленником. Месяц она занимается макраме, потом цветным стеклом, после керамикой и так далее до бесконечности. — Люк погладил мопса по гладкой керамической голове. — Чарли — произведение периода, предшествовавшего периоду вязания крючком.

— Прелесть, — похвалила Анита.

— Если ты останешься здесь до Рождества, — сказал Люк Аните, — ты сможешь ближе познакомиться с творчеством Грейс Доул.

С чего это он вдруг заговорил о Рождестве? На дворе август. Почему Анита и Рождество слились для него воедино?

— Делать что-то своими руками — просто замечательно, — проговорила Анита.

— Будет, Анита… Ты ведь приехала из Лос-Анджелеса, а там вручную люди разве что только на кнопку звонка нажимают, чтобы камердинер подогнал к подъезду их машину.

Анита рассмеялась.

— Я больше не живу этой жизнью. Я изменилась.

Люк пристально посмотрел на Аниту. Его сердце забилось сильнее. С каким бы удовольствием он бросил сейчас к черту эти проклятые овощи, схватил ее и задушил в своих объятиях.