Что он хотел действительно сделать, так это помчаться за Тори. Но он знал, что все потеряно, когда вернулся в отель и застал здесь Кэтлин.

Нечестно, если бы Кэтлин думала, что у них есть хоть какое-то будущее.

Почему приходила Тори?

Он с трудом воспринимал то, что говорила ему Кэтлин за ланчем. Что-то о старом друге из колледжа, появившемся неожиданно, и у них снова что-то там завязалось, и это было абсолютно невероятно…

— У нас никогда так не было, Адам, — сказала она печально. — Как бы я ни хотела этого для нас, я ничего не могла сделать.

Он оглянулся на какой-то звук.

— Что? — спросила она. — Господи, Адам, ты выглядишь так, как будто увидел привидение.

— Не увидел, — пробормотал он, — но слышал, как оно смеется.

— Расскажи мне об этой девушке, — сказала Кэтлин с улыбкой в глазах. — Адам, ты выглядишь не так, как несколько дней назад. Моложе. Нет, не моложе. Даже не знаю, как сказать…

И он рассказал ей о письме. И о Марке. И о Тори.

— Ты любишь ее, — уверенно сказала Кэтлин. — Вот что появилось в твоем лице и чего я не видела раньше.

Адам ничего не ответил.

— Что ты собираешься делать?

Адам промолчал, и Кэтлин рассмеялась.

— О, Адам, ты так похож на своего отца! Помнишь, когда Ханна заинтересовалась им и мы удивлялись, как он сопротивлялся ей, хотя и я, и ты, и весь мир видели, что они — прекрасная пара.

— Я помню.

— Это семейное?

— Может быть.

— Ты должен пойти к Тори и сказать ей, что ты чувствуешь! Что ты всегда чувствовал.

— Я однажды сделал это…

— Адам, ты боишься? Ты?!

— Умоляю, не будем об этом.

Кэтлин накрыла его руку своей.

— Я видела кое-что в ее глазах сегодня, когда открыла дверь.

— Что ты видела?

— Что тебе абсолютно нечего бояться!

Часом позже он посадил Кэтлин в такси, поцеловал в лоб и попрощался с самыми лучшими пожеланиями. Он огляделся. На обычном месте не было маленькой продавщицы цветов, и на секунду он испугался, что ему придется добывать их где-нибудь еще.

А потом он заметил продавщицу, снующую среди машин; ее лицо просияло, когда она увидела его. Ее корзина была полна цветов.

— Мне нужно, чтобы ты для меня кое-что сделала. — Когда он рассказал что, она открыла рот от удивления, а потом ее глаза наполнились слезами.

— Это будет моя зарплата за месяц. Вы же не делаете это просто для меня, правда? Вам они действительно нужны, да?

— Мне они действительно нужны.

— Но вы могли бы купить их где-нибудь подешевле.

— Я знаю.

— Вы хороший человек, — прошептала она.

— Я надеюсь.

— Я думаю, эта девушка заслуживает вас.

Он улыбнулся.

— Она заслуживает!

Тори лежала на кровати. Она все еще не сменила одежду. Полведерка «Грецкого ореха» стояло около нее на полу с воткнутой в него ложкой.

Было слишком рано, чтобы есть мороженое.

Работал телевизор. Мыльные оперы.

Никогда в жизни она не смотрела мыльные оперы, но сейчас даже испытывала удовольствие от идиотских взаимоотношений, что были на экране.

Она старалась не заплакать и шмыгала носом.

В дверь позвонили, но она не обратила никакого внимания на этот звонок.

Позвонили еще раз. И еще. Потом в дверь заколотили.

— Разбей ее, — тихо сказала она злоумышленнику. — Убей меня. Я готова.

— Эй, леди, открывайте!

Она узнала голос. Неохотно встала, подошла к окну гостиной и откинула занавеску. Дэниел стоял на крыльце. Он помахал ей рукой.

Тори задернула занавеску.

Господи, она выглядела просто ужасно! И не собиралась открывать дверь.

— Откройте, миссис Митчелл!

Откуда он знает ее имя?

— Все мое будущее зависит от этого!

Вздохнув, она побрела к двери и резко открыла ее.

— Смотрите, — сказал он, отступив и драматичным жестом указывая на дорогу.

За ним, припаркованный, стоял велосипед с прицепом. Пассажирское отделение было переполнено цветами. Дорога была усыпана цветами.

— Я чувствовал себя идиотом, когда ехал на этой штуке по улице, — сказал он, улыбаясь.

Она уставилась на него, потом на цветы и снова на него.

— Старичье играет по-крупному. Он сказал, что устроит меня в хорошую школу. И что из меня получится хороший адвокат! Из меня!

На мгновение ее собственная боль исчезла, и она смогла увидеть надежду, счастье в глазах Дэниела.

— Ты будешь хорошим адвокатом!

— Ха! Между прочим, моя семья, насколько я помню, была по ту сторону закона. Я — адвокат?!

— А почему бы нет?

Паренек понизил голос:

— А вы знаете, сколько может получать хороший адвокат?

— О нет, даже не догадываюсь.

Он сказал ей.

— В день?

Он засмеялся.

— За час!

— Так это твое школьное поручение — доставлять цветы? — спросила она, удивившись.

— Вот бы с вами поговорить через год или два, — сказал Дэниел счастливо. — Мне кажется, он все это делает для меня, потому что я ему нравлюсь, но я теперь просто обязан ему помочь, правда ведь?

— Я не знаю ничего. А зачем они? Цветы?

— Леди! Для вас!

— О!

Конечно, широкий жест. Торжественное прощание. Сделаться незабываемым, как будто он уже таковым не был!

— Так он уехал?

Ей нужно было знать.

— Уехал? — не понял парень.

— Ну в смысле, вернулся обратно?

— Обратно куда? — Дэниел был озадачен.

— Домой. В Торонто.

Дэниел покачал головой.

— Да, он вернулся. Обратно. Прямо к вашему забору.

Она уставилась на него в ужасе. Рука потянулась к волосам.

— Да, на голове — кошмар, — кивнул Дэниел. — И в уголке рта следы от мороженого. Вот здесь. — Он коснулся своей губы.

— О господи! — Дверь захлопнулась перед его лицом.

— Что мне делать со всеми этими цветами? — взмолился Дэниел перед закрытой дверью.

Она не знала, куда кинуться сначала. Побежала в ванную. Бесполезно делать что-то с прической. Помчалась в спальню. Нужно было переодеться. Нужно было…

— Торрри!

Она задрожала. Это был крик человека, которому больно. Она выглянула из окна спальни. Он лежал на земле, держался за ногу и стонал.

Тори вылетела из задней двери.

— Что ты наделал? — спросила она, падая рядом с ним на колени.

Ее волосы закрыли ему глаза. Она откинула их.

— Прости, — сказал он, глядя на нее снизу, — я все починю.

— Да я о тебе.

— Кажется, я вывихнул лодыжку. Мы действительно слишком старые для этого, Тори.

— Слишком старые для чего?

— Ты знаешь.

— Боюсь, что нет.

— Зачем ты приходила в мой отель?

— Я забыла свой бумажник. На мотоцикле. Но это неважно. Там все равно не было денег.

— Я ничего не видел, — сказал он подозрительно. — Как можно забыть что-то на мотоцикле?

— Ты меня обвиняешь во лжи?

— Да.

— О!

— Ну и?

— Ну и… что?

— Зачем ты приходила в мой номер?

— Хотела встретить твою подружку. Знаешь, она очень милая.

— Можешь помочь мне подняться?

Она не хотела снова касаться его. Она боялась. Но помогла ему.

Он тяжело оперся на нее и медленно поковылял к дому.

— Зачем ты приходила в мой номер? — спросил он, когда она помогла ему сесть около стола.

— Хочешь кофе?

— Не очень. Она больше не моя девушка.

— Она не?..

— Нет. Она встретила старого друга. И там все серьезно.

— О! Она встретила…

— Да. Зачем ты приходила, Тори?

— Кое-что сказать тебе.

— Что?

— Ты так ведешь себя в зале суда?

— Да. Они до сих пор называют меня Бульдог Рид. Что ты хотела мне сказать?

— Я уже забыла.

— Нет, не забыла!

— Давай поставим вопрос по-другому. Если бы я и помнила, я бы тебе не сказала.

— Я не уйду отсюда, пока не скажешь.

— Нет, уйдешь.

— Нет, не уйду.

— Ну давай, продолжай в том же духе! — Она скрестила руки на груди. — Печенья хочешь?

— Если ты испекла, то нет.