Эта женщина собиралась свести его с ума.

Если бы он только мог, он бы прямо сейчас позвонил в аэропорт и улетел бы ближайшим рейсом.

Но он не сделал этого.

Он лежал на своей кровати, подложив руки под голову. И вспоминал момент, когда ее отец, Фрэнк, предложил тост за Марка. Он вспомнил тишину, которая воцарилась в комнате, и неожиданное ощущение, что эта тишина наполнена миром, спокойствием. Он почувствовал это снова в домике на дереве и плакал до тех пор, пока у него не кончились все слезы. А сейчас какое-то теплое, наполненное покоем состояние овладело им. Ему не нужно волноваться о завтрашнем дне, просто есть сейчас, и все.

И в этот момент он почувствовал себя счастливым. Так он не чувствовал себя очень, очень давно.

Адам закрыл глаза и уснул, даже не сняв одежду.

Тори услышала, что он пришел. Он насвистывал, но у него это получалось не лучше, чем когда он был подростком, — резкий звук и трудноразличимая мелодия «Джингл Белз», единственная мелодия, которую, насколько она помнила, он вообще насвистывал.

Когда Тори не услышала звонка в дверь, она повернулась к забору.

Первыми через него перелетели цветы.

Затем появились его ноги. Она смотрела, как он приостановился, балансируя на верху забора, а затем соскочил на землю. Он поднял цветы, продолжая насвистывать с видом человека, вполне довольного собой.

— У тебя уже неплохо получается, — сказала она неохотно.

Он заметил ее.

— Практика дает результаты.

— Тебе не обязательно было приносить мне это, — сказала она, когда он подошел к ней, протягивая цветы. — Твой предыдущий букет еще вполне неплохо себя чувствует.

— А, хорошо…

Она внимательно смотрела на него. Сегодня его лицо было отдохнувшим. Он выглядел молодым и полным озорства. Она догадалась, что прошлой ночью он сражался со своими демонами и вышел победителем.

— Как ты находишь эти букеты так рано утром?

— Да они везде.

— У уличного продавца, — догадалась она. — Тебе становится жалко тех, кто продает цветы.

Он покраснел.

— Она еще совсем ребенок, явно бедствует.

— О, Адам, — она опустила лицо в букет.

— Большое дело, — сказал он.

Она смотрела на него и думала, что он ответил так, как вчера, после поцелуев. Может, для него все-таки их история была важнее, чем он пытался показать.

Тори вспомнила, как вчера, в постели, ее мучили мысли о нем, и об этом поцелуе, и о том, к чему все это приведет, но разве что-то зависело от нее?

Она решила, что они вместе закончат то, о чем просил Марк. Снова на какое-то время станут тремя мушкетерами.

А потом она попрощается с Адамом навсегда.

Сохранит его образ в копилке воспоминаний рядом с образом Марка и продолжит свою жизнь, делая композиции из сухих цветов. Обустроит свой дом, подглядывая за соседскими усовершенствованиями. Можно даже для компании завести кота.

— Ну и как же запускать змеев, если не бегать? — спросила она, наливая ему кофе.

Он сделал медленный оценивающий глоток.

— Увидишь.

Через некоторое время она увидела. Он взял напрокат машину.

— А почему ты не взял мотоцикл?

— У него нет багажника.

— А зачем тебе нужен багажник?

— Инвалидное кресло.

— Что?!

— Там помещается инвалидное кресло.

— Ты шутишь?

— Нет.

Он поставил машину на одну из стоянок парка. Выпрыгнул из нее, открыл багажник и вытащил оттуда кресло-коляску. Зажурчал ее смех, прозрачный и чистый, как ручей. Адам посмотрел на нее, пробормотал что-то и сказал:

— Залезай.

Она колебалась. Почему бы не отдаться этому безумию? Это всего лишь на день, максимум на два.

И это было для Марка.

Или для нее. Для той ее части, которая позабыла, как смеяться, как выразился Марк.

Она устроилась на сиденье, и он дал ей странную вещицу, которая была похожа на коричневую бумажную сумку, прикрепленную к планкам.

— Что это? — спросила она. На предмете был прелюбопытнейший рисунок — дракон с горящими глазами, изрыгающий огонь.

— Это воздушный змей.

Она рассмотрела его внимательнее.

— Это должно летать?

— Я сомневаюсь.

— Ты сам сделал?

— Нет.

— Я надеюсь, это не из детского дома.

— Я тоже. Или из детского сада.

— Ну и что мы теперь должны делать?

— Цепляться за жизнь, — предложил он, набирая скорость по мощеной дорожке, которая спускалась к зеленому лугу.

— Адам, это слишком быстро! Ада-а-ам!!!

— Кидай змея вверх. Отпускай леску. Больше!

Тори было страшно смотреть, как они стремительно летят вниз, поэтому она обернулась и посмотрела на Адама. Его черные волосы развевались на ветру, а в глазах играли озорные огоньки. Воздушный змей поднимался, натягивал леску.

— Он летит! — ахнула она, еще не веря в это. — Адам, беги быстрее. Быстрее!

— Ты сама это сказала!..

Он понесся вперед, ветер подхватил змея и поднимал его выше и выше, пока она пыталась размотать катушку. Тори посмотрела на дорогу и почувствовала, как закружилась голова от дикой скорости. Лучше смотреть на змея. Она оглянулась через плечо.

Адам тяжело дышал, и капельки пота выступили у него на лбу. Лучше смотреть только на змея! Она повернула голову обратно. Змей нырнул вниз и несся прямо на землю.

— Быстрее! — нетерпеливо потребовала она.

Он попытался, но было уже поздно. Змей рухнул прямо на асфальтовую дорожку сзади него.

— О, черт, — сказал Адам.

Он засмеялся и стал тормозить, чтобы остановить коляску. Тори пришлось вцепиться в ее ручки, чтобы не вылететь.

— Здесь есть ремни безопасности? — спросила она, приподнимаясь и глядя на сиденье.

— Ну, я не думаю, что она предназначена для такого использования. Спусти ноги, тогда не укатишься, — проинструктировал он ее и пошел посмотреть, что стало со змеем.

Она натягивала леску, а Адам держал змея прямо, чтобы леска не запутывалась.

У Тори внезапно возникло неприятное чувство, как будто ее ловили, как рыбу.

Большую рыбу. Большую, невероятно красивую рыбу.

Женщина, которая проходила мимо с двумя беспокойными малышами в коляске, улыбнулась Адаму, и эта улыбка смыла с ее лица озабоченное материнское выражение.

Адам улыбнулся детям.

Адам Рид. Рыбак дня.

— Змей сломался? — спросила Тори, заставляя себя держаться нейтрально. Ведь они здесь для того, чтобы запускать змеев.

Ей не должно быть никакого дела до солнца в его волосах, до его белоснежных зубов, до того, как вздымалась его грудь под тканью футболки.

— Ты шутишь? Да по нему на танке можно проехать, ему ничего не сделается. Он поэтому и не так уж здорово летает.

Она подъехала к нему близко — он рассматривал змея.

— Да он-то нормальный, — сказала она слишком резко, — нам просто нужно было немного больше скорости.

— Эх, женщины! Не более трех минут назад ты мне говорила, что я бегу слишком быстро.

Да, слишком быстро. Он все делал слишком быстро — по ее ощущениям, все должно бы происходить гораздо медленнее.

Она заставила себя думать о формальной причине их встречи.

— Если ты хочешь, чтобы этот змей летал, нужно двигаться действительно быстро. Давай поднимемся обратно и попробуем снова.

Адам посмотрел на невероятно большой холм и вздохнул.

— Раньше мне все это больше нравилось.

— Я вылезу из кресла. Туда пешком, обратно на колесах!

— А твое колено выдержит?

— Конечно! Я могу ходить, я просто не могу бегать.

— А ты изменилась! Раньше ты была девчонкой, которая могла бегать, но не умела ходить.

Две девочки-подростка, проходя мимо, посмотрели на змея, затем на Адама и захихикали.

— Хороший день для запуска змея, леди! — сказал Адам.

Они снова захихикали, польщенные вниманием.

«Рыбак месяца», — с обидой подумала Тори.

Он предложил ей руку, она тут же на нее оперлась. Он начал толкать пустую коляску в гору, и Тори вдруг представила себе, как это было бы — состариться с ним, идти медленно, вот как сейчас, когда они будут уже на закате жизни.