Вода начала остывать, и Эмили ничего не оставалось делать, как выйти из ванны. Она завернулась в полотенце и пошла выбирать наряд на сегодняшний вечер.

Эмили выбрала льняное платье цвета цикламен. Оно было очень простое, но идеально на ней сидело, подчеркивая все изгибы молодого красивого тела. Никогда еще Эми не казалось самой себе такой женственной и желанной. Она не стала закалывать волосы. Чуть коснулась тушью ресниц и нанесла розовую перламутровую помаду на губы. Пусть никто не думает, что она чего-то боится. Она просто должна дождаться Клода.

Большинство постояльцев «Норманди» уже заканчивали ужин, когда Эмили спустилась на террасу. Она неуверенно оглянулась, ища глазами Клода. Только теперь она поняла: все это время она подсознательно надеялась, что он обязательно вернется, потому что не сможет не видеться с ней целую ночь. И это для него она так тщательно одевалась и готовилась. Было бы как в сказке: она спускается вниз, а он сидит за столиком и приветливо машет ей рукой. Откровенно говоря, она была почти уверена, что так оно и будет.

Увы, Клода среди ужинающих не оказалось. Не оказалось, правда, там и старого клерка из банка. Уже хорошо, грустно подумала Эмили.

К ее столику подошла Жюстина, ловко расставила тарелки, принесла блюдо с фруктами и корзинку с хлебом.

— Привет, — робко улыбнулась Эмили. От ее приподнятого настроения не осталось и следа.

— Омары сегодня удались, — сказала Жюстин, пряча глаза.

— Тогда омары и, как обычно, бокал белого вина, — как можно веселее сказала Эмили. Глаза ее лихорадочно блестели, а сердце выпрыгивало из груди.

Когда хозяйка вернулась с заказом и поставила на стол воду со льдом, бокал вина и блюдо с омарами, Эмили осторожно коснулась ее руки.

— Жюстин, — жалобно спросила она, — объясните мне, что происходит?

— Это вы объясните мне, что происходит. Догадываетесь, как вас здесь называют? Правильно, охотница за миллионами, — быстро проговорила Жюстин. Она старалась говорить так, чтобы ее слышала только Эмили. В голосе были тревога и напряжение. — Эмили, ради Бога, вы понимаете, во что ввязались?

— Я просто влюбилась.

— Тогда я советую вам разлюбить. И сделать это как можно скорее. — Жюстин замолчала на мгновение, потом опять зашептала, и тон ее был на сей раз уже просительным. — Уезжайте отсюда, пока окончательно не сломали себе жизнь.

— Почему все так уверены, что я непременно сломаю себе жизнь? — Эмили закусила губу. — А если Клод действительно любит меня? Тогда что?

— Ему никто не позволит на вас жениться. Вот и все. — В голосе Жюстин слышалась уверенность судьи, выносящего приговор, не подлежащий обжалованию. — Я не знаю точно, что происходит. Но знаю одно: ничего хорошего из всего этого не выйдет. Мне просто очень жалко вас. Вы такая молоденькая и неопытная. — Она тяжело вздохнула, потом сокрушенно покачала головой. — Черт побери, Эми! Вы даже не представляете, какую власть сосредоточили эти люди в своих руках. Я говорю о клане Горгульи. И поверьте мне на слово — ваше счастье, что не представляете. Пусть все, что произошло, послужит вам хорошим уроком, обогатит ваш жизненный опыт. Не связывайтесь больше с богатенькими сынками. Поймите это — и уезжайте. — На лице Жюстин было написано искреннее сожаление. — Они даже меня заставляют делать то, что им нужно, — с горечью продолжила она. — Думаете, почему я все это вам говорю? К Дидье недавно приходили и настаивали, чтобы он отказал вам в номере. Ему долго объясняли, что все американки созданы Богом, чтобы создавать проблемы окружающим. Даже поставили в вину то, что он женился на мне. Хотя при чем тут я, совершенно не понимаю. Я же не американка. Он всегда был так нежен со мной. А в последнее время совершенно извелся. С одной стороны, вы ни в чем не виноваты, но с другой — он не хочет лишних проблем. Пожалейте нас.

— О Боже! Жюстин, мне так неловко. Но мне некуда деться. Если я обращусь в другой отель, там, наверное, уже тоже предупреждены, что я персона нон грата. Кстати, мне тоже угрожали и требовали моего отъезда, — быстро проговорила она. — Ну ничего! Я все расскажу Клоду, и он что-нибудь придумает.

— Если ему это будет под силу, — грустно улыбнулась Жюстин и отошла от столика.

В тот вечер повару действительно удались омары, только у Эмили совершенно не было аппетита. Сердце подсказывало ей, что ждать до завтра нельзя и Клода необходимо известить обо всем именно сегодня. Он должен начать действовать немедленно, пока еще не поздно. Лавина проблем, о существовании которых намекали ей все окружающие, могла обрушиться на них и уничтожить их любовь.

Но что это за проблемы? Эмили паниковала больше от того, что ничего не понимает. Тревожить Клода по пустякам? Только из-за каких-то непонятных намеков? Ей хотелось еще поговорить с Жюстин и выяснить что-нибудь более определенное, но та делала вид, что совсем не замечает ее. Эмили решила дождаться утра и отправилась спать, хотя еще не было и десяти часов.

Она быстро разделась, легла в кровать и попыталась заставить себя читать. Однако строчки сливались, и она не могла понять ни слова. В номере было уютно и тепло, но ее трясло от страха и нехороших предчувствий, которые никак не удавалось прогнать.

Господи, как быстро все меняется в этой жизни! Еще несколько часов назад она чувствовала себя самой счастливой женщиной на свете, считала, что попала в волшебную сказку. И вот теперь жизнь представляется ей кошмаром, а все происходящее лишено смысла. Ни одного человека вокруг, который желал бы ей удачи. Эмили готова была расплакаться от обиды. Ведь ничего плохого она никому не сделала. Просто впервые отчаянно влюбилась. Но никто не верит, что их отношения с Клодом имеют шансы на успех. Черт возьми, она хочет знать почему! Социальное неравенство? А как же сказка про Золушку? То, что она американка? Это вообще какой-то бред. Мы живем не в средние века. При чем тут клан, род, прочие глупости! Мы свободные люди свободного мира.

Сколько Эмили ни ломала голову, она так и не могла найти по-настоящему веских причин такого агрессивного сопротивления всех этих людей их отношениям с Клодом.

Она погасила свет и долго лежала в темноте, положив руки под щеку, как это делала в детстве.

— Милый! — жалобно шептала она. — Милый мой, где бы ты сейчас ни был, услышь меня! Мне очень плохо без тебя. Ты так нужен мне.

Под утро Эмили удалось наконец задремать. Поэтому проснулась она поздно, около одиннадцати часов. Дурное предчувствие сразу же охватило ее. Будь Клод здесь, ее давно бы разбудили. Спокойно, одернула она себя, может быть, он тоже плохо спал, поэтому опаздывает.

Наскоро приведя себя в порядок, Эмили спустилась вниз. Джипа у крыльца не было.

Через мгновение появился Дидье с меню.

— Доброе утро, Дидье, — приветливо улыбнулась Эмили. — Меня никто не спрашивал?

— Нет, мадемуазель. — Дидье изобразил на лице сожаление. — Вы будете завтракать?

— Нет, спасибо. За мной должны скоро заехать, так что я позавтракаю попозже в городе. Принесите мне только кофе. Что-то я никак не проснусь.

Когда спустя час Клод так и не появился, Эмили поняла, что ждать больше не имеет смысла. Он не придет. И вообще никогда больше ничего не будет. Сейчас она пойдет в резиденцию Горгульи, позвонит у ворот — и никто ей не откроет. Она погуляет по городу, может быть сходит на городской пляж, потом вернется к особняку, снова позвонит у ворот… Она, конечно, постарается его найти. Но в глубине души Эмили знала — все это будет бесполезно.

Спустя полчаса она уже стояла у ворот особняка и звонила, ни на что не надеясь и ничего не ожидая. Ни одна портьера не шевельнулась — там явно никого не было.

Чтобы скоротать время, Эмили зашла в небольшое кафе. Есть ей не хотелось, но она решила, что должна перекусить, чтобы поддержать остатки сил. Она заказала легкий салат, апельсиновый сок и кофе. Когда кофе был выпит, она достала из сумочки документы, которые собиралась показать сегодня Клоду: свидетельство о рождении и дарственную на виллу «Дезире». Еще вчера вечером она представляла себе его лицо, когда он увидит все это… Он бы, конечно, сначала рассердился, но потом обязательно простил бы ее. А потом она рассказала бы об истинных причинах своего визита на Маврикий и на его глазах разорвала бы дарственную, тем самым возвращая все права ее истинному владельцу.