— Альф, ваша новая картина просто замечательная! Я не видел ничего подобного после Эдварда Мунка [1]. Какое фантастическое сочетание красок, какие невероятные формы… Просто потрясающе!

Альф Эвенсон глотнул коньяка.

— Если, по вашим словам, все так замечательно, то почему же мои картины никто не покупает? — Он хмыкнул, взглянув на собеседника.

Потом перевел взгляд на гостей, веселящихся в его саду. Вот Агнесс, сестра его жены. Как всегда, в строгой синей юбке и безупречно белоснежной блузке, темные волосы гладко зачесаны и собраны в аккуратный пучок на затылке… Вторая сестра, Фройдис, пока еще не приехала. Ну, эта появится, как всегда, в самый разгар праздника. А вон там соседи Альфа, Гордеры, беседуют с пожилой фру Бьернсон. В сторонке старый Берн пьет в одиночестве…

Из года в год все повторяется по кругу! Каждый раз перед ним мелькают те же самые лица, произносят те же слова. И этот старый дом, где столько времени он живет, порядком уже наскучил. А его стены цвета мокрого песка выведут из себя кого угодно!

Пожалуй, только Улав Йорт, появившийся в Ловфьерде года два назад, не успел еще Альфу насточертеть.

Эвенсон снова глянул на собеседника.

— Ваши картины не покупают потому, что вас не знают! — ответил Йорт.

Альф залпом допил коньяк и хохотнул:

— Улав! Покажите мне хотя бы одного человека в Норвегии, кто меня не знает!

— Я имел в виду другое… Вас, конечно же, знают, но только как мастера комиксов. Вам стоит взять псевдоним и устроить персональную выставку вашего нового творчества.

— Это исключено! Я не возьму еще одно имя! — Альф подошел к столику с алкогольными напитками. — Вам налить еще?

— Да, пожалуйста. Но почему, Альф?

— Как бы вам сказать?.. Когда-то давно я дал себе слою: прославить своеимя, а не чужое. И я сдержу его!

— Неужели это для вас так важно?! — воскликнул Улав, слегка раздраженный его упрямством, и сделал глоток из своего бокала. — Ведь потом можно открыть и настоящее ваше имя.

Их разговор прервал раздавшийся рядом женский голос:

— О Альф! Господин Йорт! Вот вы где! А я вас везде ищу…

— Добрый вечер, фру Эвенсон. — Улав галантно наклонил голову и пожал Сигурни руку.

— Дорогая, что-то случилось? — спросил Эвенсон.

— Нет. — Сигурни улыбнулась. — Просто Агнесс хочет познакомиться с твоим собеседником. Я не могла ей отказать. Можно, я украду у тебя господина Йорта?

— Да, конечно.

— Фру Эвенсон, я приготовил вам подарок на ваш день рождения. Вот. — Улав протянул ей книгу, которую до сих пор держал в руках. — Я не знал, как вы относитесь к Стейну Мерену…

— О, я его обожаю. Спасибо. — Сигурни приняла книгу, улыбнулась Йорту, а потом и Альфу.

Фройдис, как Альф и думал, появилась в разгар праздника — к танцам. Она примчалась на своем красном «Бентли» и теперь легкой походкой шла к ним через лужайку — рыжеволосая, элегантная, эффектная. Розовый свитер соблазнительно облегал упругую грудь и невероятно шел к ее сапфировым глазам. Глядя на Фройдис, Альф всегда ловил себя на мысли: ну почему он женился на Сигурни, а не на ней…

— Фройдис! — Сигурни увидела сестру и бросилась к ней на шею.

Они рассмеялись. Гостья, поцеловав именинницу, вручила ей букет желтых цветов и что-то сказала.

«Какие же все-таки они разные!» — снова подумал Альф, глядя на свою жену.

Ее каштановые волосы, большие голубые глаза, намного ярче, чем у Фройдис, чуть полноватое, но такое обворожительное роскошное тело… Ее грудь… Ах, эта грудь! И тут Альф всегда понимал, почему он женился именно на Сигурни, а не на Фройдис.

В ней было нечто такое, чего не было у сестер… Очарование, шарм, что ли… Он никак не мог сказать, что именно, но точно знал — это привлекает к ней не только его одного.

Фройдис тут же пригласили танцевать. Сигурни поставила цветы в вазу вместе с другими букетами и посмотрела на гостей. Она улыбалась и, казалось, была вполне счастлива. Но на душе было невесело. Ей вдруг захотелось побыть одной. Сбежать по крутой лестнице, спускавшейся от дома прямо к морю, вдохнуть пропитанный солью воздух, окунуть ладони в холодную, сердито набегающую волну. И не видеть всех этих гостей, сестер, мужа, столик с напитками, разноцветные лампочки на деревьях… Как же она устала!

Сигурни на миг закрыла глаза, а открыв, увидела рядом с собой Агнесс.

— О, Сигурни! С днем рождения! — Она тепло обняла сестру.

Сигурни рассмеялась:

— Агнесс, ты уже в пятый раз меня сегодня поздравляешь!

Агнесс, улыбнувшись, наполнила свой бокал вином и тут же осушила его. Несколько темных прядок выбились из вечного пучка и теперь трогательно спадали с висков на шею. В эту минуту она была прелестна. Девушка снова наполнила бокал.

— Младшенькая, а не хватить ли тебе пить на сегодня?

Та непонимающе глянула на сестру:

— Так ведь праздник же! — и убежала танцевать.

Пожалуй, из всех трех сестер Агнесс была самой серьезной и рассудительной. Может, даже карьеристкой: в свои двадцать пять лет она уже была старшим менеджером туристической фирмы. Но иногда вдруг в ней просыпалась неудержимая бесшабашность Фройдис, что несколько пугало Сигурни.

— Что это с ней? — спросил неожиданно появившийся Альф.

— Не знаю, — улыбнулась Сигурни, — наверное, ей просто весело!

Чуть помолчав, Альф сказал:

— Знаешь, я хочу написать портрет Фройдис.

— А, ну хорошо…

— Тебя не волнует, какя хочу ее написать?

— Мне интереснее было бы взглянуть уже на готовую картину.

— А ты…

Он не договорил, потому что к ним подошел Улав.

— Прошу прощения, Альф. Вы позволите мне потанцевать с вашей очаровательной супругой?

— Да, конечно. — Альф пожал плечами и с какой-то непонятной интонацией добавил: — Ведь сегодня ее день…

— Фру Эвенсон? — Улав предложил ей руку.

Сигурни слегка виновато улыбнулась Альфу.

Они кружились в танце, прижимаясь друг к другу чуть теснее, чем следовало бы двум едва знакомым людям. Альф нервно осушил очередной бокал коньяка.

Сигурни чувствовала руки Улава на своей талии. Она ощущала его горячее дыхание. Хотелось закрыть глаза и отдаться неге, разливающейся где-то внутри. Его запах обволакивал ее волшебной пеленой. Окунуться в нее, окунуться в него…

— Сигурни, — прошептал Улав, крепче прижав ее к себе. — О Сигурни, я так скучаю по тебе…

Сигурни взглянула на него с улыбкой, не смея прижаться щекой к его плечу, хотя очень этого желала.

— Я не могу жить без тебя, Сигурни. Это сводит меня с ума… Я люблю тебя!

— Я тоже тебя люблю.

Ей хотелось забыть обо всем и целовать Улава, чувствовать его сильные руки на своей груди. Хотелось зарыться пальцами в его светлые-светлые волосы. Ей хотелось… Но она чувствовала взгляд Альфа, который сейчас наблюдает за ними. Смотрит, как удав на жертву, прежде чем сожрать. Этот проглотит и не подавится.

— Сигурни, любимая, ты говорила с Альфом?

Она опустила глаза:

— Нет еще…

Улав помолчал, глядя на ее лоб, на каштановые волосы, на чувственные губы, которые он так любил целовать.

— Ты же обещала…

— Улав, я тебя очень-очень люблю и мечтаю быть с тобой. Но я не готова уйти от Альфа сейчас! У нас же дети. Я не могу так с ними поступить…

— Я люблю Кари и Олафа. Нам будет хорошо всем вместе!

— А как же Альф? Он ведь после этого не перестанет быть их отцом!

— Сигурни…

Она почувствовала, как ее начинают душить слезы — от безысходности, от какого-то пронзительного отчаяния.

— Прости…

Сигурни высвободилась из его объятий и прошла к винному столику. А Улавом тут же завладела Агнесс, одарив его очаровательной улыбкой и вручив бокал с коньяком.