— Не могу в это поверить! — задыхаясь, проговорила я. — Как можно быть таким коварным и одновременно притворяться другом!

— Ведь он собирался жениться на вас, — напомнил инспектор. — Это лишь хитрый расчет. Если бы ему удалось это сделать, одновременно он убил бы двух зайцев: во-первых, он надеялся убедить вас, что те отрывочные сведения, которые всплывали в вашей голове, не имеют никакого значения; а во-вторых, он женился бы на очень богатой молодой женщине. Вы забыли, что Камерон оставил вам шестьдесят тысяч долларов.

— Да, совсем забыла! — просто сказала я. — Даже не могу поверить, что эти деньги мои.

— Но они твои, — вмешалась тетя Эмми, — и Эван хотел, чтобы они достались тебе. С ними можно сделать много полезного! — продолжала она. — Ведь есть же больничный фонд, а также фонд церкви при фабрике…

— Вы обсудите это позже, — поспешно перебил инспектор. — Я бы хотел рассказать вам всю историю, прежде чем вернусь в Глазго. Хендерсона поджидали еще две неприятности. Сначала он получил письмо от своей жены. Точнее сказать, бывшей жены — мы еще не установили, в каких они все-таки находились отношениях, — из Нью-Йорка. Она сообщала, что прочитала в газетах о смерти своего богатого «мужа» и собиралась потребовать ту долю денег и имущества, которые ей принадлежали, как она считала, по праву. И женщина хотела отправиться в Престуик, где Майк должен был ее встретить, помочь со всем этим и, таким образом, выдать себя! Кроме того, она писала, что отправила той же почтой, что и Майку, письмо сэру Дугальду, в котором извещала отца Эвана о приезде из Америки его невестки!

Вы знаете, что за этим последовало. Свое письмо Хендерсон получил утром и подсчитал, что сэр Дугальд получит свое около полудня. Именно поэтому Майк попросил сэра Дугальда о встрече в обед. Он надеялся перехватить послание своей жены. Но на этот раз почту доставили чуть раньше обычного, и Хендерсон понял, что опоздал!

Появившись в замке, он застал сэра Дугальда как раз за чтением этого письма. Можете представить себе, в каком состоянии был отец Эвана. Он пришел в бешенство из-за неразумного поведения сына и скандала, который грозил их семье. Свою ярость сэр Дугальд обернул против Хендерсона и стал выговаривать ему, что надо было лучше смотреть за Эваном в Нью-Йорке. Кроме того, старику показалось странным, что друг сына ничего не знал об этой женитьбе.

Что ж, Хендерсон уже убил однажды, чтобы избежать разоблачения, так что перед вторым убийством не стал долго раздумывать. Он ударил старого магната стеклянным пресс-папье по голове, а затем поднял тело и выбросил из окна башни, надеясь, что эту смерть спишут на несчастный случай.

— Он, должно быть, сошел с ума!

— Хендерсон называл это по-другому, — возразил инспектор. — Он считал это вынужденными мерами, к которым приходится прибегать ради защиты своих интересов!

Рейд прикурил сигарету.

— Избавившись от тела, Хендерсон забрал письмо из Нью-Йорка, а затем позвал дворецкого и сообщил об исчезновении сэра Дугальда. Но оставалась еще пара неразрешенных проблем. Во-первых, что делать с подругой из Нью-Йорка, а во-вторых, как поступить с вами, мисс Ватсон!

Он понимал, что теперь ему следует действовать очень осторожно, чтобы не привлекать внимания к своей персоне. Смерть отца Эвана могла быть воспринята как суицид или несчастный случай. Тем не менее не следует забывать, что Хендерсон находился в это время в замке, а значит, его могли заподозрить в убийстве.

В ту ночь он собирался встретить в Престуике свою подругу до того, как она успеет поговорить с кем-нибудь еще. И, разумеется, никто не должен был знать, что он туда ездил. Тем более что эта девушка должна была стать его третьей жертвой!

Он надел старый костюм, прихватил с вешалки из коридора в гостинице чью-то помятую шляпу и в таком виде выскользнул на улицу.

«Ягуар» он оставил на стоянке перед отелем, так как хотел обеспечить себе алиби — показать всем, что находится дома. Хендерсон, по всей видимости, был хорошо осведомлен о привычке мисс Ватсон не запирать гараж и решил воспользоваться этим. Марка вашего автомобиля очень распространенная, и Майк думал, что на него никто не обратит внимания. Он беспрепятственно выкатил машину из гаража и отправился в свою зловещую поездку!

Но, как ни странно, несмотря на тонкий расчет, удача отвернулась от него. Постовой полицейский записал номер автомобиля, когда Хендерсон нарушил правила дорожного движения около Престуика, недалеко от того места, где обнаружили труп молодой женщины — третьей жертвы Хендерсона. Мы довольно быстро вычислили его машину, и следы привели сюда к вам, мисс Ватсон.

Кусочек за кусочком мы собирали эту головоломку, пока мозаика вдруг не сложилась в определенную картину. Вот тогда-то мы и забеспокоились о мисс Ватсон. Особенно после того, как узнали, что Хендерсон неожиданно сделал ей предложение, и ему ответили отказом.

Если бы мы сразу установили, что женщина, погибшая на трассе, прилетела из Нью-Йорка, мы гораздо больше волновались бы за Дину. Но труп идентифицировали лишь сегодня к полудню.

Когда мы установили личность девушки, а также получили отчет американской полиции, где говорилось, что Хендерсон подозревался в шантаже, да плюс к этому — нам позвонил мистер Армстронг и сообщил о том, что вспомнила Дина, мы поняли: мисс Ватсон подвергается серьезной опасности со стороны Хендерсона, и поспешили в Инсфери. Но выходит, что опоздали!

Его пальцы с силой сжали сигарету и разломили ее на половинки. Инспектор смущенно прочистил горло.

— Слава богу, все позади. Это дело теперь станет достоянием прессы, что само по себе тоже испытание. Я даже рад, что Хендерсон погиб и не подвергнется суду.

Инспектор Рейд встал, и мы последовали его примеру. Он каждому по очереди пожал руку.

— Если мы когда-либо и встретимся с вами, мисс Ватсон, надеюсь, это случится при более счастливых обстоятельствах, — пошутил он на прощание.

Отец проводил полицейских до входной двери. Тетя Эмми, выглядевшая бледной и измученной, снова решила напоить всех кофе и отправилась на кухню.

Джонни Армстронг стоял спиной к камину, сцепив руки в замок за спиной. Его изможденный вид наводил на мысль, что в последние дни он мало спал и много волновался.

— Джонни, — я ласково коснулась его локтя, — умоляю, прости меня за то, что я втянула тебя в столь мрачное дело. Но я так благодарна тебе за помощь и сочувствие.

Молодой человек ничего на это не ответил. Казалось, его мысли витают где-то очень далеко.

— Надеюсь, я не слишком помешала твоей работе? — робко поинтересовалась я. — Шина, наверное, очень сердится из-за того, что ты так надолго отвлекся.

Мой взгляд скользнул по его лицу: высокому лбу, глубоким синим глазам, немного тяжеловатому подбородку. Складка между бровями Джонни разгладилась, он улыбнулся и посмотрел на меня.

— Боюсь, вы даже слишком помешали моей работе, юная леди, — сказал он. — А Шине — она ведь так привыкла с самого детства мной командовать — Шине совсем не понравилось, как ты меня отвлекла…

— О! — Я покраснела. — Прости, Джонни. Я чувствую себя виноватой.

— Да? И совершенно напрасно. — Он взял мою ладонь в свою. — А я вот об этом совсем не жалею. Мы знаем друг друга не так давно, и, наверное, еще слишком рано спрашивать, но, Дина… — Он запнулся.

— Джонни? — нежно прошептала я.

— Ты ведь чувствуешь то же самое, что и я, правда, дорогая? — Он поднял мои руки и прижал их к своим щекам. — Дина, выходи за меня замуж. Я хочу забрать тебя с собой в «Персию и Перу». — И Джонни улыбнулся, напомнив мне этой фразой один наш разговор.

— Чимборасо, Котопахи! — добавила я. — Иерусалим или Иерихон! Какое это имеет значение, Джонни, если мы можем быть вместе?

Я быстро положила его руку на свою талию, приподнялась на цыпочки и торопливо поцеловала Джонни в щеку. Тетя Эмми, входившая в эту минуту в комнату, смущенно опустила глаза и осторожно поставила поднос на чайный столик.