— Я никогда этого не пойму, — прошептала Кэти, глядя в окно и не желая признавать правоты слов Ричарда.

— Неправда. Ты можешь это понять, просто не хочешь. И знаешь что? Это ужасная потеря. Я никогда не думал, что ты можешь быть несправедливой, ограниченной или недоброжелательной. Я так гордился твоей открытостью. Когда матери других детей сплетничали, ты просто не обращала на них ни малейшего внимания. Когда, взрослея, я совершал ошибки, когда я, будучи молодым юристом, разрывался между тем или иным нравственным решением, ты никогда не говорила мне, как мне поступать, отвечать или чувствовать. Я никогда не слышал из твоих уст пренебрежительных слов. А сейчас ты проклинаешь женщину, которая не сделала тебе ничего. Ты ведь не ее ранишь, мама. Даже не нас двоих. Моя любовь защищает Бриджет, а ее любовь — меня. Ты делаешь больно самой себе. Ты отталкиваешь тех, кто нежно любит тебя. И из-за чего? Из-за денег? Из-за своих расстроенных чувств? Это такие мелочи по сравнению с тем, что бабушка на самом деле оставила тебе. Бесценные вазы, картины, люстры из французских замков. Если продать это, тебе хватит денег на три жизни. Но посмотри на все вещи в этом доме, прикоснись к ним и ты поймешь, что бабушка оставила тебе бесценное богатство воспоминаний. Она сделала тебя хранительницей всего, что было ей дорого… Но горше всего то, мама, что ты сама обманываешь себя.

Голос Ричарда дрогнул и пресекся от напряжения. Он быстро справился с ним, понимая, что иначе тяжесть выбора, который он должен сделать, сломит его.

— Если ты не посмотришь на ситуацию беспристрастно, то скоро утратишь все, что делало тебя необыкновенной. Мне невыносимо на это смотреть, но невыносимо и жить в такой ненормальной обстановке. Если уж мне дана жизнь, я не намерен проводить ее, тайком выбираясь на встречи с тобой по субботам и пытаясь не говорить с Бриджет о тебе. Дела обстоят именно так, мама, и, похоже, все так и останется. Я принял решение. И надеюсь, что ты сможешь смириться с происшедшим. Если нет, то тебе придется жить без меня.

Ричард медленно наклонился и поставил кресло. Он не поднимал головы, но уголком глаза видел, что его мать сидит выпрямившись и смотрит прямо перед собой. Он взглянул на нее, надеясь, что она ответит ему. Но она молчала.

Он снова тихо заговорил:

— Я люблю тебя, мама. Я пытаюсь не обращать внимания на свою собственную боль. Не добавляй же мне еще страданий. Я не прошу любить ее как когда-то. Никто из нас не может любить по-прежнему. Я только прошу понять и простить бабушку за ее решение и снова вернуться в нашу жизнь.

Ричард ждал. Его пальцы все сильнее сжимали спинку кресла. Он услышал позвякивание колокольчика над дверью, но не повернулся посмотреть, кто бы это мог быть. Все его внимание сосредоточилось на матери. Когда она так ничего и не сказала, Ричард вздохнул, и страдание проявилось на его лице. Но Кэти Хадсон не пожелала посмотреть на него.

— До свидания, мама. Мы будем ждать весточки от тебя. Мы оба.

Кэти Хадсон по-прежнему сидела молча. Она не дрогнула, когда Ричард обошел вокруг стола, чтобы поцеловать ее в щеку. Он вышел прежде, чем Кэти позволила слезе скатиться по щеке.

Бриджет сегодня никак не могла очнуться. Сидеть по утрам до одиннадцати за чаем было не в ее привычках. Но сегодня она разленилась и теперь расплачивалась за это. Она быстро убрала квартиру. Встав под душ, она вдруг поняла, что Ричард, как всегда, будет пунктуален, и ей придется поторопиться, если они собираются пойти на встречу с Джерри. Она уже высушила волосы, но не успела застегнуть джемпер, когда зазвонил звонок. Бриджет бросилась открывать, обрадованная тем, что он пришел почти на пятнадцать минут раньше.

— Ты что, забыл ключ? — воскликнула она, распахивая дверь, не успев застегнуть перламутровые пуговки кашемирового джемпера. Но когда увидела посетительницу, улыбка ее погасла, пальцы застыли. Бриджет оцепенела от изумления.

— Насколько я понимаю, вы ждали Ричарда, — спокойно сказала Кэти Хадсон.

Бриджет кивнула, онемев от изумления и мрачного предчувствия. Все те ужасные слова, которые они наговорили друг другу, снова зазвучали в ее ушах. Кэти, повернувшаяся к ней спиной, вычеркнувшая Бриджет из своей жизни. Слезы. Боль. И теперь мать Ричарда, богатая и известная дама из Сан-Франциско, стояла в дверях дома Бриджет, и в ее лице не было ни гнева, ни мести. Напротив, Кэти походила на человека, пережившего тяжелую болезнь и твердо решившего снова стать здоровым.

— Д-да, — заикаясь, только и смогла сказать Бриджет, приводя себя в приличный вид. — Я…

— Все в порядке. Я знала, что вы уже некоторое время живете вместе. Мы с Ричардом встречались каждую субботу за завтраком, и потому мне известно, как обстоят дела.

— Я не знала, — тихо сказала Бриджет. — Мне жаль, что вам приходилось видеться тайком. Вы должны были встречаться с Ричардом когда захотите.

— Да. Но ничего хорошего из этого не получается, так ведь?

— Но не по моей вине, — твердо сказала Бриджет, чувствуя, как снова ожесточается ее сердце. Решив не позволить Кэти Хадсон разрушить то хорошее, что в было у них с Ричардом, она вздернула подбородок и стала ждать.

— Я знаю, что не из-за вас. Правда, Бриджет, я уже давно знаю, что вас не за что винить. Я просто не хотела признавать, что вы не виноваты. Я была так зла на свою мать, на себя за те чувства, которые я испытывала. Мне кажется, вы оказались здесь мальчиком для битья. Я не представляла, что способна так озлобиться. Я жаждала мести. Ричард, мне кажется, оказался куда рассудительнее. Он, по крайней мере, сумел понять, что, несмотря на всю свою боль, продолжает вас любить. А я даже не снизошла до того, чтобы принять это. Сможете ли вы простить меня?

— О, миссис Хадсон! — прошептала Бриджет. — Конечно! Это было такое тяжелое время для всех нас… Может, мы сумеем все начать сначала. Не хотите ли войти?

Бриджет слегка посторонилась, ее щеки вспыхнули. Между ними столько произошло, что было трудно снова открыть свое сердце.

Кэти покачала головой. Она опустила глаза, рассматривая свою сумочку так, словно в ней могла отыскать нужные слова.

— Нет, спасибо. Бриджет, я пришла кое-что вам сказать. Я хочу сказать вам, что не могу больше ненавидеть вас. Я обвинила всякого, кто попадался мне на глаза, хотя никто не был виноват. Не мне решать, как моей матери нужно было поступить со своим состоянием. Не мне и судить ее. Теперь я понимаю, что мама сделала так, как, по ее мнению, было лучше всего. Я помню, что моя мать каждым днем своей жизни доказывала мне, как сильно она любила меня. Но эта злость многое отняла у меня. И мне стыдно сознавать, что я могла так сильно ненавидеть. Я никогда не думала, что могу стать такой. И когда поняла, во что превратилась, когда осознала, что Ричард сумел справиться со своей болью и по-прежнему вас любит, мне пришлось заглянуть себе в душу, чтобы найти ответы на некоторые вопросы. Это было очень мучительно.

— Миссис Хадсон, пожалуйста, войдите. — Бриджет протянула руку и коснулась руки Кэти. Та устало улыбнулась.

— Нет, спасибо. Я еще не готова. Я пришла только потому, что иначе потеряла бы и себя и Ричарда. Я уже потеряла вас, а теперь жалею о случившемся. События могут выйти из-под контроля, Бриджет. Я рада, что Ричард дал мне это понять. Есть вещи, без которых мне не обойтись и, что важнее, я говорю не о деньгах. Мне нужно счастье, радость жизни, душевное спокойствие. И силу для этого мне давали люди, которых я любила. А теперь боюсь потерять все, что мне дорого. Я надеюсь, что мы сможем начать сначала, Бриджет. Я надеюсь, что вы позволите мне попытаться исправить то, что я наделала.

— О, если бы все могло пойти по-старому, ничто не могло бы сделать меня счастливее, — тихо сказала Бриджет.

— По-старому не будет никогда. Вспомните, что сегодня большей частью состоит из ужасного вчера, и это не забывается. Это никогда не будет так просто, как можно надеяться, но и не так горестно, как могло бы показаться.