Каюта бывшего капитана, а теперь уже моя, была оформлена в стиле феодального зала рыцарской эпохи. Стены были обиты лакированными досками, на которых висело множество гобеленов и картин в золотых рамках. Все они имели общую тему: сражения рыцарей друг с другом и с мифическими тварями – драконами и эльфами – или демонстрировали красоту и величие древних замков. Но одна картина явно выбивалась из этого ряда, вдобавок размещалась она на самом видном месте, что лишь подчеркивало ее неуместность.

Из золоченой рамки на меня осуждающе смотрел пожилой мужик с седыми висками, изображенный в полный рост. Каждая морщинка и складочка кожи была прописана неведомым художником с фотографической точностью и достоверностью, серые глаза казались живыми. Вместо рыцарских доспехов на нем был боевой скафандр – по крайней мере, я так решил, разглядев шесть красных фонарей, двумя рядами опускающихся с грудной пластины на живот, и толстый пруток антенны, растущий прямо из наплечника. На конце этой антенны перемигивался огромный светодиод.

Серебристый, украшенный черными причудливыми символами в стиле кельтских рун, скафандр мне очень понравился. Возникало ощущение, что он не занимает много места – скафандр плотно облегал фигуру, но в то же время казался несокрушимым, верилось, что человека в нем убить невозможно. Правда, голова мужчины оставалась непокрытой. Интересно, как выглядит шлем?

– Эльва, а кто это?

– Это бывший капитан, сэр.

– Я же просил, не называй меня «сэром» – от этого зубы сводит.

– Но, сэр, обращение к капитану иначе чем «капитан» и «сэр» запрещено уставом.

– Ну, называй тогда капитаном.

– Не могу, сэр, поскольку вы – временный капитан.

Я возвел было очи к потолку, но на ум пришла простенькая хитрость, и я не преминул ею воспользоваться:

– В таком случае обращайся ко мне – «временный капитан». Ясно?

– Да, временный капитан.

– А слово «временный» опускай как лишнее – поскольку на его произношение тебе придется затрачивать дополнительное время. Поняла?

В каюте повисло молчание. Рассеянно оглядывая предметы антиквариата, бросая алчный взгляд на огромную деревянную кровать со свисающим красным балдахином, я напряженно ждал ответа. Когда я уже было решил, что случилось одно из двух – компьютер раскусил логическую ловушку или же просто завис, он вдруг ожил и заговорил:

– Это не противоречит уставу. Я поняла, капитан.

– Хорошо, чередуй «капитан» и «сэр».

– Приняла, сэр.

– Супер… Эльва, я хочу такой же скафандр, как у него, – произнес я, указывая пальцем на картину.

– Капитан, вынуждена отметить, что это не скафандр, а боевой доспех поколения САУ-12. Я уже докладывала: все склады экипировки и амуниции разрушены. Шкафы с комплектами индивидуального применения также разграблены. Исправных боевых доспехов какой бы то ни было модели на корабле не имеется.

– Мощные пираты, однако... Ты сказала, что наш корабль занимает площадь целого материка, а почистили они его сверху донизу…

– Я этого не говорила, капитан.

– Неважно. А что там с неисправными скафандрами? Их можно восстановить?

– Сэр, на корабле не осталось обслуживающего персонала, а роботы с этим не справятся, проще выплавить новый.

– Ну, так чего ждешь? Выплавляй.

– Капитан, единственная оставшаяся функциональной фабрика по вашему приказанию загружена на сто процентов мощности. До окончания производства ракетной установки типа МС-2 остается сорок две минуты. Прикажете заморозить производство и перенастроить его на литье боевого доспеха САУ-12?

Я почесал затылок. Совсем забыл, что не более чем пять минут назад намеревался продать свою жизнь подороже и приказал Эльве восстановить одну из фабрик за счет оставшегося на остальных оборудования, чтобы построить стационарную ракетную установку – оптимальную по сочетанию боевых характеристик и сроков изготовления. Конечно, учитывая, что на «Эльве» до встречи с флотом корсаров было установлено более трех тысяч различных орудий, приходилось признать: производство одной «пукалки» окажется бессмысленным. Но что-то не давало мне, сложив руки, ожидать врага, а потом бессильно поднимать белый флаг. Если мне суждено умереть, то я хотя бы умру в бою. Может, глупо, но других вариантов все равно нет.

– Нет, Эльва. Поставь доспехи в очередь.

– После зенитки ЛЗ-116?

– Перед зениткой и после ракетницы.

– Вы хотели сказать, ракетной установки, сэр?

– Да.

– Выполнено.

Я наконец перестал пялиться на антикварный столик и расставленные на нем позолоченные канделябры, шкатулки и прочие предметы, уже в мое время вышедшие из обихода.

Подойдя к зеркалу в вычурной раме, я хотел полюбоваться зеленым костюмом, прекрасно сидящем на стройном спортивном парне, однако вместо этого уставился в свое лицо. На ухоженной когда-то коже лежит печать усталости в виде пугающей бледности, запавших щек и синяков под глазами. Взгляд пустой и какой-то даже бессмысленный. Даже волосы, в прошлом – предмет моей гордости, стали теперь тусклыми и безжизненными. На душе заскребли кошки: всю сознательную жизнь я тщательно следил за своим внешним видом, и вот чем все закончилось!

Немного утешила мысль, что для человека, родившегося больше тысячи лет назад, я очень даже неплохо сохранился, а когда подробнее рассмотрел свой десантный костюм, то дурные мысли окончательно вылетели из головы. Коричневые нагрудные пластины на камуфляже придавали материалу еще большее сходство с застывшим пластиком, я бы даже сказал, пластилином. Изо всех сил стукнув себя кулаком в грудь, я покачнулся, но боли не почувствовал…

Она обрушилась на меня через несколько мгновений! Ребра как будто сжались в одно целое, я выгнулся дугой, застонал, но боль исчезла так же внезапно, как и появилась, и я, не веря своему счастью, осторожно выпрямился. Ладно, ну их, эти эксперименты, лучше отдохну немного.

Откинув балдахин кровати, я развалился на атласном покрывале и позволил себе расслабиться. Правда, урчание в животе поспешило напомнить, что мой желудок пуст и в общем-то пора бы уже подкрепиться.

– Эльва, что там с моим обедом?

– Еще десять минут, сэр: система доставки нарушена, приходится использовать обслуживающих роботов вместо курьера.

– Ладно, пока есть время, объясни, почему пираты не угнали корабль к себе на базу, а бросили его тут, да еще оставили эти спутники… датчики… ну, в общем сканеры.

– Между ОСА и РФ официально не происходит никаких боевых столкновений, но если обнаружится, что КВРФ участвует в нападении на корабли ОСА, то это может обернуться войной. Именно поэтому флот Федерации не оставляет следов – в том числе живых свидетелей.

– А как же ты? У тебя ведь наверняка сохранились записи…

– Да, капитан, однако никто в мире не рассматривает систему искусственного интеллекта в качестве свидетеля – технология обработки изображений и файлов с начала двадцать первого века ушла далеко вперед, на данном этапе развития цивилизации невозможно с абсолютной точностью отличить настоящий файл от подделки.

– Подожди, вспомнил! Ты говорила о какой-то «черной эпохе», утере летоисчисления, так? Тогда объясни мне, откуда ты так хорошо знаешь историю и русский язык, если вы не можете даже определить, какой сейчас год от Рождества Христова? По идее, все эти знания должны были быть утеряны...

– Это не совсем так, сэр, – уверил ровный голос. – «Черная эра» наступила в конце двадцать третьего века, когда теория Альберта Эйнштейна о четырехмерном пространстве приобрела материальные доказательства – начались эксперименты со временем, которые однажды вышли из-под контроля, нарушили временной поток на Земле, отчего разные области мира стали выпадать из пространства, чтобы вновь появиться через день или год. Поток времени на одной улице несся в тысячу раз быстрее относительно другой, тогда как на третьей время, наоборот, замедлялось, превращая минуты в годы. Так происходило по всему миру, и, соответственно, все ориентиры и привязки к истории канули в небытие. Кроме того, Земля стала вращаться вокруг оси не совсем равномерно, что повлекло за собой цепь глобальных катастроф – но в конце концов временное поле Земли восстановилось, и с той поры началось новое летоисчисление.