Тихомиров с трудом перевернулся на спину, чувствуя, как затекли ноги. И тут же услышал, как снаружи кто-то завозился с замком. Что такое? Господин председатель решил не ждать до утра? Или это явились его амбалы – проверить? Последнее более вероятно. Если так, надо расслабиться, а потом канючить – проситься в уборную, вдруг да выведут? А там… мало ли что? В конце концов, они всего лишь люди!
Дверь распахнулась – ощутимо повеяло ночным холодком – и тут же осторожно закрылась.
– Господи, темно-то как! Зря мы, Софи, свечку не взяли.
– Зато ножик взяли… Дашенька, осторожнее – тут ступеньки.
– Да помню я… А его точно здесь держат?
– Сюда, сюда понесли, Володька сказал: углядел точно.
– Так, может, показалось ему… Максим! Эй, Максим… ты здесь? Молчит… Нету!
– Да как же нету, глаза-то протри! – голос пенсионерки Софьи Марковны прозвучал над самым ухом пленника. – Вон он! Ой… не шевелится…
– Господи, они его убили что ли?
Тихомиров зашевелился, застонал.
– Не! Слава богу, жив! Связанный…
– Так ты веревки-то…
– Не веревки тут – скотч!
– Тем более – удобнее резать… Эх, ножницы надо было взять!
– Угу, маникюрные, ногти б заодно подстригли… А ну-ка, помоги перевернуть… Ага… Вот!
Почувствовав наконец долгожданную свободу, Тихомиров первым делом сорвал кусок клейкой ленты со рта:
– Дарья Ивановна! Софья Марковна! Глазам своим не верю – что тут у вас такое творится-то?
– Тсс! Идем отсюда скорей, по пути расскажем. Да ты идти-то можешь ли?
– Да могу… – Сделав первый шаг, Тихомиров едва не упал и, опершись о стену, принялся растирать ноги. – Сейчас, сейчас… Все! Уходим. Ой, а вы ведь опасное дело затеяли!
– Идем, идем. – Софья Марковна осторожно открыла дверь, выглянула. – Востриковские псы сейчас день рожденья празднуют, так что не до тебя им. Но… проверить могут, ближе к утру, как расходиться станут. У тебя есть где скрыться-то, Максим? Пока можно у нас переждать, но дом-то обыскивать будут.
– Скроюсь, не переживайте… Спасибо вам! – Максим остановился на углу, у песочницы, нервно обвел взглядом двор.
– «Запорожец» свой ищешь? – хихикнула Дарья Ивановна. – Не ищи, на нем под вечер еще Тамара с Павлом уехали. Пока не было этого упыря… Вот уж точно – председатель… Клуба самоубийц, как в старом фильме, помнишь, Софи?
– Ну да, ну да, там еще Лицитис играл, кажется…
– Не Лицитис, а Банионис!
– Ну да, Банионис… Так вам, Максим, есть где…
– Есть! – улыбнулся молодой человек. – Я-то уйду, а вот вы-то здесь как же?
– А все так же, с теплицей! – Пенсионерки весело переглянулись. – Нас тут за огородниц держат, причем за выживших из ума… А мы, между прочим, председателя давно раскусили, ну, не давно, но… Володька нам помогает, отличник, – он и ключ от котельной увел. Запасной. Да ты, Максим, не переживай, на Павла с Тамарой все и подумают, как обнаружат, что нет их…
– Так искать будут!
– Не найдут – они так следы запутали… А мы уже и донос соответствующий приготовили, председатель, знаешь, поощряет доносы… Еще и паек за свое донесение получим, так что за нас ты не переживай – за себя больше!
– В Рыбацком только не прячься, – понизив голос, добавила Дарья Ивановна. – Туда все следы ведут… ну, якобы…
– Ясно! – Максим кивнул. – А на самом деле?
– В Угольную гавань, там на баркасе – в Ольгино. Никакой председатель век не найдет!
– Неплохо придумано, – согласился молодой человек. – Ну, спасибо вам, родные мои… Если б не вы…
– Ну что ты… Удачи, Максим!
– И вам…
Все трое расцеловались.
– Да… – вдруг вспомнил молодой человек. – Можно у вас попросить ножик?
– Конечно, конечно, вот… Ой, чуть не забыла. – Софья Марковна сунула руку в карман летней куртки. – Тамара, прежде чем ехать, для тебя старую газету оставила… Говорит, ты когда-то просил…
– Да-да, спасибо… Удачи и вам! И… будьте осторожней. Даст Бог, еще свидимся.
– Дай-то Бог!
Убыстряя шаг, Максим направился в Ульянку, на улицу Солдата Корзуна, ибо иного пути сейчас для себя не видел, да и этот-то, честно говоря, был так себе… Мало ли, что могло за это время произойти… Белая ночь сменялась серым мглистым рассветом, пустынные улицы с теряющимися в густом тумане домами походили на просеки в каком-то фантастическом диком лесу. Тихомиров шел, не оглядываясь: к столь раннему часу даже самые отмороженные бандиты уже закончили свой промысел – некого было ловить. Утро еще не наступило, вот-вот должно было наступить, стояла мертвая тишина, изредка нарушаемая лишь утробными криками чаек.
Не горело ни одного фонаря, – естественно! – и даже в окнах домов еще не теплился свет, хотя бы свечной, лучинный…
Еще год назад – рассказывали – в такое время нельзя было бы пройти: по всему городу носились голодные стаи одичавших собак. Теперь и они исчезли… Или стали просто более осторожными, догадались, что не только люди для них – пища, но и они – для людей.
Зайдя в до боли знакомый дом, молодой человек поднялся по лестнице и осторожно постучал в дверь:
– Евгения Петровна!
Женщина, как видно, плохо спала или – чересчур чутко, подошла к двери почти сразу:
– Кто?
– Максим.
– Господи…
Беглеца все-таки напоили чаем, точнее сказать, отваром из какой-то травы. Евгения Петровна явно была рада, все хлопотала, расспрашивала, впрочем, больше спрашивал Макс.
– Нет, нет, больше никто так и не заходил, вот, кроме тех твоих знакомых… ну, когда ты прислал мальчика за цветком… Дрова? Дрова есть, до весны, я думаю, хватит, можно ведь еще и мебелью топить. Еда? Остались еще и крупы, и мука… немного, но до осени хватит, а там и овощи пойдут… обменяю…
– Я еще появлюсь… помогу, чем смогу, – прощаясь, твердо обещал гость.
Поднялся, и вдруг застыл на пороге:
– Совсем забыл! Цветок-то мой, тот, второй, сохранился?
– Конечно, сохранился, а как же? – Евгения Петровна не выдержала и расхохоталась: – Тебе он так нужен?
– Да, девушке одной обещал подарить…
– Ну, раз девушке… Обожди, сейчас принесу…
Максим проявился в прошлом здесь же, на Корзуна. Наплевав на все, зайцем проехался на электричке, затем на попутках добрался до Шушар. Заглянув в Женькин барак, наскоро перекусил сайрой, ножик-то теперь у него был, запросто открыл банку. Попил минералки – кстати, осталась всего одна бутылка. Да еще пиво, пару банок Максим, подумав, прихватил с собой, а одну все-таки решил выпить… Открыл, сделал долгий глоток, достал из кармана газету…
Нужную статью Тамара обвела красным карандашом:
«Наш рабкор сообщает: на поле совхоза „Шушары“ совершил вынужденную посадку самолет местных авиалиний Ан-2, никто не пострадал, пилотов на месте посадки не обнаружено»
Максим едва не подавился пивом! Ну, вот оно, наконец! Наконец-то нашел!
Он быстро перевернул газету – «Ленинградская правда» от 4 сентября 1976 года. Черт побери, семьдесят шестой!!! А как же туда… Еще больше года ждать что ли? Ну, если уж на то пошло, можно и подождать, коли наконец-то появилась надежда. Ну, блин, хоть что-то определенное… Да, может, и хорошо, что семьдесят шестой год! Есть время разобраться с проблемами здесь, в семьдесят пятом.
Добравшись до лагеря, Тихомиров рассеянно поздоровался с детьми, с вожатыми, с Даздрапермой…
– А начальник с музруком в лес уехали, на совхозном «газике», – тут же проинформировала старшая воспитательница. – Новенького этого искать, пропавшего… Говорят, его у речки видели, так они там… прочесывают.
– У речки?
– А я всегда говорила: отсутствие дисциплины и расхлябанность до добра не доведут!
– Что ж… – Максим озабоченно улыбнулся. – Поеду и я… к речке.
Да уж… Было бы на чем! Велосипед-то остался там, на лесной дорожке у Злого озера. Разве что у ребят спросить… Не у своих, так хоть у местных, они приезжали часто, особенно когда бывали танцы. Даздраперма Георгиевна, кстати, не переносила деревенских на дух, а вот начальник лагеря придерживался совсем другого мнения – пьяных, конечно, гнать приказывал, ну а в остальном… С местными надо было в любом случае жить дружно, иначе пришлось бы весь лагерь колючей проволокой огородить и пропустить по ней ток, да и то не спасло бы от пакостей!
