– Прости, что напугал, – пробормотал Рул. – Я принес мазь.

Кэтрин протянула руку за бутылкой с прозрачной жидкостью и увидела, как взгляд Рула опустился к расстегнутому вороту платья. Ее дыхание тут же стало прерывистым, все тело окутало жаром. Кэтрин протестующе вскрикнула, и Рул посмотрел ей в глаза. Зрачки расширены, лицо напряжено – он явно подобно дикому животному почувствовал реакцию Кэт на свое присутствие. На мгновенье девушка решила, что Рул собирается уступить примитивному зову, но затем с приглушенным проклятием он сунул ей в руку мазь.

– Я могу подождать, – с этими словами он покинул комнату так же внезапно, как вошел.

Кэтрин показалось, что она сейчас рухнет. С трудом добравшись до кровати, девушка с наслаждением опустилась на белое лоскутное покрывало. Если ее спасло не чудо, то она просто не знает, как это назвать!

Тщательно растерев ноги и ягодицы резко пахнущей мазью, Кэт надела ночную рубашку и неловко заползла под одеяло, но, несмотря на усталость, не смогла заснуть в тот же миг. Все, произошедшее за день, проплывало в ее утомленном сознании со сводящей с ума назойливостью.

Рул. Все дороги ведут к нему. Кэтрин полагала, что достаточно знает о мужчинах, чтобы распознать страсть, да Рул и не скрывал своего возбуждения, во время их поцелуя. Но Рул – сложная личность. Кэтрин чувствовала, что им движет не только похоть. Подобно айсбергу он показывал окружающим лишь малую толику себя. Большая же часть оставалась скрытой от посторонних взоров.

Неужели все дело в «Угодьях Донахью»? И Рики в конечном счете правильно оценивает ситуацию? Вдруг Рул попытается присвоить себе ранчо, женившись на собственнице?

Ход мыслей Кэтрин резко прервался. Женившись! С чего она взяла, что Рул вообще когда-нибудь думал о браке? Кэт уже начала осознавать: он достаточно легко может ею управлять, не прибегая к этой крайней мере. Мысль чрезвычайно унизительная. Или он действительно хочет стать законным владельцем?… Рул – человек с темным прошлым. Никому не известно, насколько ему важно это ранчо. Кэтрин допускала, что земли «Угодьев Донахью» стали для него чем-то вроде символа спасения – и физического, и душевного.

Что бы ни случилось, ей не хотелось затевать войну с Рулом. Какими бы ни были его мотивы, ей не хватит сил для обороны. Она так пугающе уязвима перед ним.

Кэтрин собиралась встать пораньше, но одного желания оказалось мало. Когда она наконец открыла глаза, откинула волосы от лица и посмотрела на часы, было уже больше десяти утра. Зевая, Кэт потянулась и тут же вздрогнула от боли. Она осторожно поднялась с кровати, прислушалась к ощущениям и поняла, что мышцы болят, хоть и не так сильно, как она опасалась. Предположив, что Рул уже несколько часов как уехал, Кэтрин решила: принять горячую ванну совершенно безопасно. Собрав одежду, она направилась в ванную комнату.

Час спустя Кэт чувствовала себя значительно лучше, хотя мышцы все еще ныли. Она снова натерлась мазью, стараясь не обращать внимания на боль. Несмотря на испытанные в начале ночи мучения, долгий сон полностью освежил Кэтрин: глаза сияли, а щеки покрылись легким румянцем. Она заколола волосы черепаховыми гребнями и теперь походила на подростка. Кэт разглядывала себя в зеркале, и на мгновение ей показалось, что она снова перенеслась в прошлое: на нее смотрела девочка, какой она была в тот жаркий летний день, когда беззаботно планировала поездку к реке. «Неужели я так же улыбалась?» – задалась вопросом Кэтрин и слегка улыбнулась в предвкушении… Чего?

Она изучала собственное отражение, пытаясь найти ответ на этот вопрос. Но в деликатных чертах лица его не было. Кэт видела лишь неуловимую улыбку и какую-то тайну во взгляде. Она унаследовала необычную внешность от отца: мрачное пламя волос – оттенок нельзя назвать ни коричневым, ни рыжим – и темные глаза, не черные, как у Рула, а мягкого глубокого карего цвета. К счастью, веснушек не было, но, если много времени провести на солнце, кожа покрывалась легким ровным загаром. Что еще? Что привлекло бы внимание мужчины? Нос прямой и изящный, но не классический, пухлые, как у ребенка, губы, изысканный контур лица. Довольно высокая, стройная и длинноногая, с узкими бедрами, тонкой талией и округлой грудью. Кэт не могла похвастаться пышностью форм, но компенсировала это пропорциональностью тела – признак хорошей породы – и плавностью движений. Рул сравнивал ее с длинноногой кобылой. И говорил, что всегда хотел заполучить рыжеволосую женщину.

Девушку в зеркале нельзя назвать сногсшибательной красавицей, а вот симпатичной запросто.

Хватит ли этого, чтобы завладеть вниманием Рула Джексона?

«Хватит!» – одернула себя Кэтрин, отворачиваясь от отражения. Не нужно ей его внимание! Он ей не по зубам. Будь у нее хоть капля здравого смысла, она вернулась бы в Чикаго. Назад к ужасно скучной работе и плевать на постоянную ноющую тоску по месту, в котором выросла. Но сейчас-то она дома, и, судя по всему, у нее вообще нет здравого смысла. Она знает тут каждую доску, помнит историю каждого закутка в здании и хочет здесь остаться!

Кэтрин спустилась на кухню. Когда она вошла, к ней, дружелюбно улыбаясь, обернулась Лорна:

– Хорошо отдохнула?

– Изумительно, – вздохнула Кэт. – Я уже и не помню, когда спала так долго.

– Рул сказал, что ты переутомилась, – бодро произнесла Лорна. – Да ты похудела после своего последнего визита! Хочешь позавтракать?

– Уже почти обед, так что, думаю, подожду остальных. Где все?

– Моника еще спит. Рики отправилась на пастбище с работниками.

Кэтрин удивленно приподняла брови, в ответ Лорна пожала плечами. Она была крупной женщиной лет пятидесяти с каштановыми волосами без единого проблеска седины и приятным лицом, одного взгляда на которое хватало, чтобы понять – она полностью довольна жизнью. В ее глазах мелькнуло понимание, когда она тихо произнесла:

– Жизнь Рики сейчас не мед.

– Почему? – спросила Кэтрин.

Действительно казалось, что Рики на взводе и готова в любой момент сорваться с катушек.

Лорна снова пожала плечами:

– Думаю, однажды проснувшись и осознав, что не добилась в жизни того, о чем мечтала, она запаниковала. Чего она добилась? Потратила столько лет впустую. У нее нет ни мужа, ни детей… ничего, хоть сколь-нибудь ценного, что она могла бы назвать своим. Единственное, чем она в состоянии похвастаться, так это своей внешностью, но и это не помогло ей заполучить того, о ком она мечтала.

– Она дважды была замужем, – заметила Кэтрин.

– Но не за Рулом.

Потрясенная, Кэтрин тихо сидела, пытаясь угнаться за логикой Лорны. Рул? И Рики? Рики всегда впадала из крайности в крайность: то восставала против Рула, то преклонялась перед ним с рабской покорностью. Рул же всегда проявлял по отношению к ней чудеса терпимости. Неужели именно это стало причиной внезапной вспышки Рики? Не из-за этого ли она хочет, чтобы Кэтрин уехала? У Кэт снова возникло смутное беспокойство, что Рики каким-то образом прознала о том, что они с Рулом занимались любовью, когда Кэт было семнадцать. Невозможно, но все же…

Вообще, все это совершенно не укладывалось в голове. Не может быть, чтобы Рики любила Рула. Кэтрин знала, что значит любить, и не видела ни единого признака этого у Рики: ни нежности, ни заботы. Сводная сестра относилась к Рулу со смесью страха и враждебности, граничащей с ненавистью, которую Кэтрин слишком хорошо понимала. Сколько лет она не приезжала домой из-за тех же самых чувств?

Кэтрин разволновалась, и ей внезапно очень захотелось побыть в одиночестве, поэтому она спросила:

– Магазин Уоллеса все еще работает по воскресеньям?

Лорна кивнула:

– Думаешь поехать в город?

– Если машина больше никому не нужна.

– Насколько я знаю, претендентов нет, но даже если она кому-то и понадобится, то тут полный гараж, – практично указала Лорна. – Купишь кое-что?

– С радостью, – согласилась Кэтрин. – На всякий случай напиши список. Как бы я ни пыталась все запомнить, все равно всегда что-нибудь забываю, и обычно из головы вылетает самое необходимое.