– Ты ревновал? – Кэтрин все еще не могла заставить себя осмыслить все, что он говорил ей, и ущипнула себя. Легкая боль была реальной, как и мужчина, который лежал рядом.

Он одарил ее красноречивым взглядом.

– Ревновал – не то слово, я был совершенно безумен.

– Ты любишь меня, – прошептала Кэтрин изумленно, – ты действительно любишь меня. Если бы ты только мне сказал! Я понятия не имела!

– Конечно, я люблю тебя! Ты нужна мне, как никто и никогда. Своей необузданностью и невинностью ты напоминала жеребенка, и я не мог отвести от тебя глаз. Ты заставила меня снова почувствовать себя живым, заставила забыть кошмары, из-за которых я вскакивал по ночам. Мы идеально подошли друг другу, когда занимались любовью. Все было правильно, все побуждения и ответы. Я почти сгорал заживо всякий раз, когда прикасался к тебе. Мне было необходимо находиться рядом с тобой, видеть тебя, говорить с тобой, и ты не имела понятия о том, что я чувствовал?

Он выглядел возмущенным, и Кэтрин издала смешок, придвигаясь к нему поближе:

– Это все твое каменное лицо, – подразнила она. – Я так боялась, что ты узнаешь о моих чувствах, боялась, что ты никогда не испытаешь ответных.

– Я переживал то же самое, – ответил Рул угрюмо, а затем потребовал, – скажи еще раз. – Его ладонь скользнула вверх по телу Кэтрин и охватила ее грудь. – Позволь мне услышать снова.

– Я люблю тебя, – охотно повторила она, радуясь его запросу. Произносить эти слова вслух было торжеством и благословением.

– Ты скажешь еще, когда мы займемся любовью?

– Столько раз, сколько захочешь, – пообещала Кэтрин.

– Я хочу. Сейчас, – голос Рула охрип от желания, и он притянул ее к себе, захватывая ее губы своими. Старая знакомая магия снова струилась в ее жилах, и Кэтрин растаяла. Она не заметила, когда Рул расстегнул ее рубашку, а только осознала пылкое наслаждение, которое испытала от прикосновения его руки к обнаженной коже.

Последний проблеск осмотрительности заставил ее произнести:

– Рул… мы не должны. Тебе нужно отдыхать.

– Это не то, что мне нужно, – прошептал он ей на ухо. – Сейчас, Кэтрин. Сейчас.

– Дверь открыта, – слабо возразила она.

– Тогда закрой ее и возвращайся. Не заставляй меня гоняться за тобой.

Он, вероятно, сломал бы и ногу, и еще Бог знает что. Кэтрин встала и закрыла дверь, а затем вернулась в постель. Она никак не могла утолить свою жажду прикасаться к Рулу, удовлетворить желание ощущать под пальцами его твердую теплую плоть. Она занималась с ним любовью, осыпала все его тело поцелуями, и, шепча прямо в кожу “Я люблю тебя”, запечатлевая на нем эти слова. Сейчас, когда стало можно произносить их вслух, Кэтрин обнаружила, что не может ими насытиться, и она твердила литанию, пока расточала свои ласки, медля так долго, что Рул вдруг больше не выдержал. Приподняв Кэтрин над собой, он быстрым сильным движением соединил их тела.

Она исполняла с ним танец страсти, то атакуя, то отступая, но неизменно наслаждаясь. Для нее не существовало ничего кроме Рула, горячего желания в его темных глазах и чего-то совершенно удивительного – сияния взаимной любви.

– Продолжай говорить это, – приказал Рул, и она подчинилась, но потом слова закончились, и она могла только выдыхать его имя и извиваться на нем. Его сильные руки на бедрах Кэтрин управляли движением, увлекая ее все выше и выше, пока с почти беззвучным криком она, дрожа, не рухнула на его грудь.

А затем они лежали в тихой полудреме, и Рул поглаживал взъерошенные волосы Кэтрин, крепко прижимая ее к себе.

– Мне придется нанять больше работников, – произнес он сонно.

– М-м-м, – пробормотала Кэтрин. – Почему?

– Чтобы компенсировать мое отсутствие. Сразу могу сказать, что не собираюсь проводить так же много времени на пастбищах. У меня возникнут большие проблемы с тем, чтобы вставать по утрам. Забота о такой женщине, как ты, потребует много времени, и я намереваюсь сделать все наилучшим образом.

– Так выпьем же за это! – провозгласила она тост, поднимая воображаемый стакан.

– Мы поженимся на следующей неделе, – Рул потерся лицом о ее волосы.

– На следующей? – Кэтрин в удивлении отшатнулась от него. – Но ты еще…

– К тому времени я встану, – успокоил Рул. – Поверь мне. И попроси Монику вместе с Рикки задержаться до свадьбы. Надо всегда поддерживать хорошие отношения с родственниками, милая.

Кэтрин улыбнулась.

– Знаю. И не хочу никаких дурных чувств между нами. Кто знает? Вдруг Льюису удастся удержать Рикки.

– Я бы не поставил на это ни монетки. Слишком много боли накопилось у обоих внутри. Наверное, он хочет ее, но не думаю, что сможет с ней жить. Не всегда все складывается так, как хотелось бы.

Снова наступила тишина, и Кэтрин почувствовала, что соскальзывает в сон. Еще одна мысль, витавшая на самом краю сознания, не давала ей покоя, и она пробормотала:

– Я сожалею о пожаре в кладовке.

– Это не твоя вина, – успокоил Рул, и прижал ее крепче.

– Ты назвал меня бестолковой.

– Прости. Я потерял голову, представив, как ты входишь в горящие конюшни и сражаешься там с лошадьми, стараясь их вывести. А если бы с тобой что-нибудь случилось? Я бы сошел с ума.

– Ты не осуждаешь меня? – прошептала Кэтрин.

– Я люблю тебя, – поправил Рул, – и я бы не вынес, если бы ты пострадала.

Кэтрин ощутила, как в ее сердце вспыхнуло счастье. Так весь этот приступ гнева из-за того, что он не хотел, чтобы она рисковала! Она открыла глаза и взглянула на него. Тихо и нежно, как в грезах, она сказала:

– Я люблю тебя.

Руки Рула напряглись еще сильнее, и он пробормотал:

– Я люблю тебя.

Через мгновенье его низкий голос снова нарушил тишину:

– Добро пожаловать домой, дорогая.

И теперь наконец-то она была дома, в объятиях Рула, там, где ей следовало быть.