Через пять минут он доковылял аж до туалета. Обратная дорога заняла восемь минут, но даже за такое короткое время он заметил, что движения его стали более плавными и уверенными. Когда придет Кэрол, будет что ей показать. Ему понадобится ее помощь, если он собирается попасть домой. Не хотелось ее просить, но надеяться, что она предложит это сама, хотелось еще меньше.

Еще несколько минут ушло на то, чтобы снова забраться в постель и устроиться как следует. А когда он улегся, то у него уже не осталось никаких оправданий, чтобы не думать о Робби Бишопе и Дэнни Вейде. Точнее, о Дэнни Вейде и Робби Бишопе. Возможно, Дэнни Вейд был и не первой жертвой Преследователя, но Тони, после изнурительного блуждания по Интернету, так и не сумел найти ничего, что могло бы сойти за дело его рук.

— Ты любишь планировать, ты наслаждаешься результатом, но само действие тебе, в общем, безразлично, — рассуждал он. — Строго говоря, ты пока еще не серийный преступник, но, по-моему, движешься в этом направлении. Впрочем, ты не обычный серийный преступник: у тех, как правило, все замешано на сексе. Может, это не всегда лежит на поверхности, но подоплека именно такова. Извращенные пути для достижения того, что другим дается легко и естественно.

Но тебя ведь не это интересует, верно? Во всяком случае, тут не сексуальное желание. Что же ты от этого получаешь? Может быть, тут замешана политика? Может, ты, к примеру, боевик-неомарксист и решил покарать тех, кто получил богатство, но не делится им с теми, кто влачит жалкое существование? Может быть, твоя идея — уничтожить всех богатых? Хм, тут есть определенная логика…

Он уставился в потолок, так и эдак крутя в голове эту мысль, изучая ее под разными углами.

— Но тут вот в чем закавыка, — продолжал он рассуждать про себя. — Если ты и правда такой, почему ты об этом не кричишь на всех перекрестках? Политическое действие имеет смысл, только если оно дошло до масс. Если его никто не понимает, оно бессмысленно. Нет. Ты делаешь это не ради какой-то отвлеченной политической идеи. Тут что-то личное.

Он поскреб голову. Бог ты мой, как хочется принять душ, отмокнуть под струями воды, вымыть голову. Медсестра сказала — возможно, завтра. Завернут манжету в пленку, прикрепят клейкой лентой к ноге и посмотрят, что получится.

— Итак, если это не секс и не политика, тогда что же? В чем смысл? Если бы ты убил только Робби, я бы мог поверить, что ты мстишь за что-то случившееся в школе. Но нельзя себе представить, чтобы было за что мстить Дэнни Вейду. Дэнни был типичный ботаник — железнодорожные модельки любил, господи помилуй. Самый что ни на есть примитивный тип, ниже только те, кто сбежал из школы для умственно отсталых. — Он вздохнул. — Не вяжется. Нелогично.

Зато вот что логично: убийца обязан оставить следы. Произошедшее списали на трагический несчастный случай, и поэтому полиция наверняка предприняла лишь самые необходимые действия, особенно когда стало ясно, что от смерти Дэнни его экономка Яна ничего не выгадывала. Но если правильно задать вопросы, то можно кое-чего добиться. Ведь не исключено, что кто-нибудь видел, как в пабе Дэнни встречается с убийцей. Как тот приходит домой к Дэнни в вечер убийства. Если бы он, Тони, не был прикован к больничной койке, то не имело бы никакого значения, что Кэрол отвергает его догадки. Он бы сам отправился в Дор и потолковал с местными жителями. Хотя, по здравом размышлении, это не лучший путь. Практически каждый второй человек из всех, с кем он на своем веку общался, чувствовал в нем какую-то странность и пугался.

Как бы там ни было, ему не удастся в ближайшее время попасть в Дор и поспрашивать там людей на свой страх и риск. Тони разочарованно вздохнул. Но вдруг глаза его расширились. Есть человек, который и монаха-молчальника сумеет очаровать и разговорить. Притом человек этот кое-чем обязан Тони.

Улыбаясь, он потянулся к телефону.

Из своего кабинета Кэрол украдкой глянула на команду. Каждый либо смотрит в экран, либо погружен в телефонный разговор. Она вынула из ящика бутылочку водки, открыла ее под столом и тайком плеснула в кофе. По собственному горькому опыту она знала: алкоголь — хороший друг, но плохой помощник. Но в периоды напряжения и разочарования, как сейчас, спиртное не раз придавало ей сил. Особенно когда рядом не было Тони.

Вряд ли он стал бы порицать ее. Открыто — нет. Просто само его присутствие действовало на нее как упрек, напоминая, что есть иной выход. Несколько раз они приближались к этому, но им всегда что-то мешало. Обычно — что-то связанное с работой. Вот уж ирония судьбы, подумалось ей. То, что свело их, постоянно воздвигало препятствия.

Она прихлебывала свой напиток, ей нравилось, как он теплыми волнами расходится по телу. Господи, нужно наконец найти что-то такое, чтобы продвинуться в этом деле.

Словно отвечая на ее страстную мольбу, Сэм Ивенс заглянул в дверь. Кэрол кивнула, чтобы он вошел. Сэм всегда вызывал у нее двойственные чувства. Она знала, что он амбициозен, а поскольку когда-то и сама была такой, то понимала и ценность, и опасность этого свойства для полицейского. Кроме того, она угадывала в нем индивидуалиста. Не командный игрок. Впрочем, она и сама стала командным игроком, лишь когда нашла команду, за которую стоит играть.

В Сэме было достаточно качеств, которые она могла понять, а следовательно, простить. Но подлости она простить не могла. Она знала, что он шпионит за своими коллегами, хотя он делал это настолько ловко, что сами они этого не замечали. Однажды он выставил ее дурой перед Брэндоном, чтобы его, Сэма, достижения выглядели повыигрышнее. Вывод: она не может ему доверять, что налагает на нее дополнительную ответственность — по крайней мере, пока они трудятся в одной упряжке.

— Кажется, я кое-что нашел, шеф, — объявил он, усаживаясь и чуть ли не прихорашиваясь: поддернул брюки, расправил плечи.

— Что значит «кое-что»?

Он бросил на стол распечатку электронного письма и дал ей время прочесть.

— Я говорил с Бинди. Этот навязчивый тип, Рис Батлер, наскочил на Робби у бирмингемской гостиницы, где останавливалась команда. Копы его взяли, но отпустили, хотя и вынесли предупреждение. Я пообщался с сотрудником, который его задерживал. Они не стали сажать Батлера, потому что Робби с Бинди не хотели огласки. Но этот детектив-констебль Сингх все равно приглядывал за Батлером. Заглядывал к нему, убедился, что тот перестал кончать на ее фотографии и что предпочитает держаться подальше от них обоих. Батлер клялся, что все позади. Уверял, что в то время потерял работу, вот почему он, мол, сорвался с резьбы. Несколько месяцев строил из себя пай-мальчика, а затем нашел новую работу и переехал в Ньюкасл. Но тут-то и изюминка, шеф. — Он сделал театральную паузу. — Теперь он не кто-нибудь, а лаборант в фармацевтической компании.

По собственному опыту Кэрол знала: в ходе расследования убийства бывает множество ложных версий. Но сейчас, в отсутствие других, более прочных, ей очень хотелось поверить в эту.

— Прекрасно, Сэм. Отправляйся в Нортумберленд: может быть, они смогут выяснить для нас его адрес.

Сэм улыбнулся, словно ее кот Нельсон перед миской с куриной печенкой. И положил перед ней еще один листок:

— Рабочий и домашний.

Теперь она позволила себе улыбнуться в ответ. Вопрос лишь в том, позволить ли нортумберлендской полиции вызвать его на допрос. Решение далось ей быстро. Кэрол убедила себя, что хочет увидеть дом Риса Батлера лично. Она не желает препоручать это какому-нибудь патрульному констеблю, который не будет знать, что искать. Она отодвинула кресло и встала:

— Ну так чего же мы ждем?

Юсеф открыл холодильник. На полке стоял большой химический стакан, почти до краев заполненный прозрачной жидкостью, однако на дно успел осесть кристаллический порошок, который ему и требовался. Он осторожно вынул стакан и поставил его на стол. Закрыв глаза, пробормотал молитву, прося пророка смилостивиться и помочь его плану осуществиться. Затем поднял стакан и стал процеживать жидкость через фильтр.