— Вы умеете читать мысли?

— Иногда, — произнес он с легкой тенью улыбки.

Они выбрали спрятанный в глубине зала уютный столик. Рамон взял у официанта меню в кожаной обложке и скрестил под стулом свои длинные ноги.

— Конечно же, предоставить вам необходимую информацию входит в обязанности вашего юрисконсульта, дона Альфонсо, — произнес он, но выражение его лица говорило: у него нет и малейшего намерения заниматься делами за ланчем.

Анна-Лиза нахмурилась, упрямо намереваясь продолжить начатый разговор.

— Никто не заставит меня продать прибрежную полосу, ни вы, ни кто-либо другой.

— Я не буду обсуждать с вами этот вопрос, пока мы оба чего-нибудь не поедим, — твердо сказал он ей. — Вы позволите мне самому сделать заказ?

— Я вполне в состоянии…

— Ну, тогда я позову официанта.

Несколько мгновений спустя перед Анной-Лизой очутилась целая гора еды, чудом умещавшаяся на одной тарелке, а Рамон был окружен всевозможными горячими и холодными деликатесами, разложенными на бесчисленных тарелочках и блюдах.

— Хотите что-нибудь? — предложил он, поймав ее взгляд. И не успела она отказаться, как он взял с тарелки самую толстую креветку и положил ей в рот.

Когда по ее подбородку стекло немного сока, Рамон вытер его рукой, а потом, не прибегая к помощи салфетки, облизал пальцы.

— Ну, как? — поинтересовался он. Его глаза придавали этому невинному вопросу множество разных других смыслов.

— Превосходно, — буркнула Анна-Лиза. — В следующий раз можете заказать это для меня.

— В следующий раз? — с вызовом спросил он.

Ей нужно было еще столько всего обсудить с ним! Кого она пытается обмануть? Огонь возбуждения уже полностью завладел ею. Нет, нужно бежать от него, от этого искушения! Но он, казалось, вовсе не торопился и заказал кофе для них обоих, обмениваясь шутками с молодым официантом, который разглядывал Анну-Лизу с неприкрытым интересом — до тех пор, пока Рамон не велел ему удалиться.

Когда он опять повернулся к ней, его глаза были черными, как два омута, они просто поражали своей глубиной. Внезапно Анна-Лиза поняла: ему прекрасно известно о том впечатлении, которое он на нее производит. Это было написано у него на лице. Рамон полностью контролировал ее реакцию. Он был ее тюремщиком, а она — заключенным в собственном возбужденном теле. Ее соски набухли и затвердели под великолепной белой блузкой, которую прислали вместе с костюмом.

Интересно, он сам выбирал ей одежду? Очевидно, эта внешняя строгость казалась ему очень сексуальной, ведь он наверняка знал, что под костюмом у нее почти ничего нет. Если бы он остался с ней наедине, а потом очень медленно снял с нее всю эту пуританскую одежду и обнажил ее тело, был бы он рад или же, наоборот, недоволен, увидев, насколько она возбуждена? Она перевела взгляд на его красивое, задумчивое лицо и судорожно заерзала на стуле, безуспешно пытаясь облегчить свои страдания. Но от данной болезни не было лекарства и ничто не могло помочь… И, когда она поймала на себе его сосредоточенный взгляд, ей показалось, что Рамон прекрасно знает об этом.

— Я думаю, нам пора идти, — сказал он, разрушая чары. Он поставил свою чашку с кофе на блюдце. — Я хочу вам кое-что показать. У вас найдется еще один час свободного времени — перед тем, как я довезу вас до дома?

— Да, конечно.

— Отлично, — сказал он, пристально посмотрев на нее, — я буду первый, кто… — Он оборвал себя на полуслове, посторонившись, чтобы пропустить ее вперед, и больше не делал никаких попыток досказать начатое.

Они сели в машину, и Рамон умело повел ее по многолюдным улицам. Наконец город остался позади, и они снова мчались на огромной скорости по главной трассе. Однако теперь путь их лежал к северной части острова, туда, где местность была труднопроходимой, а растительность — пышной и густой.

Анне-Лизе очень хотелось спросить его, куда они едут, но что-то останавливало ее. Странно, но его корректное поведение держало ее в напряжении, а ей так хотелось расслабиться, даже если бы пришлось для этого полностью ему подчиниться.

Когда Рамон остановил машину, небо уже стало слегка розоветь. В сумрачном полусвете деревья, растущие у дороги, простирали к покрытому пылью шоссе свои дымчатые руки-ветви.

— Дальше на машине ехать нельзя, — сказал он, вылезая.

Когда Рамон открыл Анне-Лизе дверцу, она увидела, что они остановились около посыпанной песком тропинки, исчезавшей в темном лесу.

— Мы находимся рядом с морем?

— Эта дорожка ведет к побережью, — подтвердил он, снимая ботинки.

На ногах Анны-Лизы были надеты босоножки на высоких каблуках. Последовав примеру Рамона, она тут же сбросила их.

— Итак, куда вы меня ведете?

— Увидите, — пообещал Рамон, поворачиваясь, чтобы взять ее за руку.

Не доверяя сама себе, она засунула руки в карманы.

Рамон невозмутимо зашагал впереди нее.

— Это довольно необычная экспедиция, — заметил он, — но что-то говорит мне о том, что вы еще не готовы нанести официальный визит.

— Визит? — спросила Анна-Лиза, пытаясь не отставать от него. — Но кому?

— Увидите.

Наконец тропинка привела их к маленькому, лунообразному пляжу. Там, где лес уступал место песку, проходила граница, обозначенная цепью гладких валунов. Словно бусинки в ожерелье великана, подумала она, проходя мимо них вслед за Рамоном.

— Вон там, — сказал Рамон, указывая рукой в сторону холмов. Следуя за его взглядом, Анна-Лиза увидела огромный дом, который гораздо лучше смотрелся бы в Голливуде, чем на выступе холма в этом сельском крае. И, как ей показалось, дело было вовсе не в том, что зданию чего-то недоставало — какое там! Просто, на взгляд Анны-Лизы, совершенные линии этой современной постройки и разбитый около нее строгий сад казались совершенно неуместными среди грубого известняка и буйной растительности.

— Это поместье, очевидно, принадлежит какому-нибудь педанту, — пробормотала она себе под нос.

— Весьма наблюдательно с вашей стороны, — довольно заметил Рамон.

— Вам не следовало подслушивать, — укоризненно сказала она, — кому принадлежит этот дом?

— Он принадлежал вашему покойному отцу…

— Моему отцу! — Анна-Лиза не понимала, почему эта новость так задела ее. Но это казалось неправильным, невозможным…

— Вы разрешите все объяснить? — спросил Рамон. Она обернулась и увидела, что он прислонился к сучковатому стволу дерева, скрестив на груди руки и наблюдая за ней. Свет, проникавший сквозь листву, только подчеркивал необыкновенную привлекательность его загорелого лица. Неужели все, что ей суждено узнать о своем отце, она узнает от Рамона? Анна-Лиза буквально разрывалась между отчаянным желанием раскрыть тайны отца и страхом стать зависимой от человека, который представлял для нее реальную опасность и чьи намерения были ей абсолютно непонятны.

Но вскоре ее мысли были прерваны появлением на террасе эффектной женщины средних лет. Одетая в красное обтягивающее платье для коктейлей, она двигалась с большим изяществом, а ее пепельные волосы, собранные в элегантную прическу, были безупречны.

— Кто это? — тихо спросила Анна-Лиза. Рамон встал рядом с ней.

— Это сеньора Фуэго Монтойа. Вдова вашего отца.

Анна-Лиза застыла на месте. Все, что она узнала о своем отце, с тех пор, как приехала на остров, постепенно уменьшало в ней чувство презрения к нему. Но чем больше менялась ее прежняя точка зрения, тем сильнее вспыхивали новые чувства, до настоящего момента дремавшие в сердце. Она метнула взгляд на свою мачеху, всеми силами пытаясь не возненавидеть ее. Анна-Лиза не могла тщательно рассмотреть ее с такого расстояния, но она была готова поклясться, что туфли этой женщины, впрочем, как и помада, безукоризненно подходили к платью. Что-то в сеньоре Фуэго Монтойа говорило о том, что ни одна модная деталь туалета не могла ускользнуть от ее внимания.