— Оно прекрасно, — только и смогла выдохнуть Анна-Лиза. Но, понимая, что это сокровище принадлежало кому-то другому, она слегка покачала головой.
— Я не могу надеть его.
— Но сеньорита, — начала Мария Тереза, — это платье принадлежало вашей матери. Она бы очень хотела, чтобы вы надели его.
— Но моя мать… — Анна-Лиза нервно сглотнула и продолжила: — У моей матери никогда не было ничего столь…
— Оно должно было стать ее свадебным платьем, сеньорита Уилсон. На ее собственной свадьбе с вашим отцом, доном Педро, — тихо проговорила Мария Тереза.
Анна-Лиза застыла на месте. Мария Тереза спешно выгнала всех из комнаты. Девушки, прежде чем выйти, аккуратно разложили платье на белоснежном покрывале постели Анны-Лизы.
Когда дверь за ними тихо закрылась, Мария Тереза продолжила:
— Перед тем, как Клаудиа сказала вашему отцу, что она беременна, он купил это платье для вашей матери, чтобы она надела его на их свадьбу. Его никогда не доставали из той великолепной коробки, в которой привезли, до сегодняшнего дня.
Анна-Лиза вновь внимательно взглянула на прекрасное платье.
— Ты поможешь мне надеть его? — спросила она, поворачиваясь к Марии Терезе.
А затем, когда платье было надето, Мария Тереза пригласила всех войти.
— Выглядите просто прекрасно, сеньорита Уилсон! — заохали вошедшие женщины.
К Анне-Лизе приблизилась одна из них и надела ей на голову венок из флердоранжа.
— Спасибо! — воскликнула Анна-Лиза, пожимая всем подряд руки. — Вы спасли мою свадьбу.
— А вы спасли finca, — сказала ей в ответ Мария Тереза, подводя ее к двери.
Анна-Лиза думала, что Рамон уже в церкви, но когда Мария Тереза открыла дверь, оказалось, он ждал ее во дворе. Одетый, как настоящий кастилец, Рамон гордо восседал на своем горячем черном, как вороново крыло, жеребце. Как только он увидел Анну-Лизу, его глаза вспыхнули.
Она зачарованно смотрела, как он снял свою широкополую черную шляпу и низко склонился над лоснящейся холкой Дардо. А затем она увидела старинное ландо, украшенное свадебными гирляндами и лентами. Уздечки великолепных андалузских коней тоже были украшены бутонами цветов. А на месте унылого кучера…
— Энрике ждет! — объявил чудесный садовый лекарь, взмахнув своей старой черной шляпой.
— Вы готовы, сеньорита Фуэго Монтойа? — спросила Мария Тереза, назвав ее именем, которое, как считали все жители острова, по праву принадлежало Анне-Лизе.
— Готова, — ответила Анна-Лиза, взглянув на Рамона.
Как только она уселась на мягкие белые атласные подушки, взгляды их встретились. Ее сердце отныне навеки отдано ему… Она вверяла ему себя и жизнь своего ребенка.
— Le adoro [20], — услышала она пылкий шепот Рамона.
Теперь она знала, что любовь Рамона была для нее дороже всех сокровищ мира.
