Мчась в своем автомобиле по узкой дороге, Анна-Лиза услышала резкий скрежет и все нарастающий скрип, но продолжала ехать. Раздался ужасающий треск, и, резко дернувшись, машина остановилась. Мотор заглох и никак не заводился. Наконец Анна-Лиза все же заставила ее поехать, и на всем оставшемся пути ее преследовал этот зловещий скрежещущий звук.

— Отлично, — свирепо пробормотала она себе под нос, увидев стройную фигуру Рамона около черного «порше». Очевидно, он как раз собирался выезжать за ней. Ну что ж, она избавила его от этой необходимости. Резко нажав ногой на тормоз, она ухитрилась припарковаться в миллиметре от машины Рамона. Затем распахнула дверцу и со скоростью молнии вылетела из автомобиля, чтобы задержать нахала.

Но Рамон двигался гораздо быстрее, чем она, и, в один прыжок, оказавшись позади нее, опустился в кресло, которое она только что освободила. Дернув за ручной тормоз, он прокричал в открытую дверцу:

— Я думаю, вы кое-что забыли!

Вылезая из машины, Рамон неодобрительно покосился на водительскую дверцу, захлопнувшуюся только с третьей попытки.

— Ну вот, никаких повреждений нет, — сказал он, похлопав по крыше ее дешевой машины.

— Умерьте ваши, сарказм и высокомерие, — попросила Анна-Лиза, — мне надо с вами кое о чем поговорить.

— Но у нас будет полно времени, чтобы обсудить все за ужином, — произнес Рамон, раздражающе растягивая слова. Окинув ее взглядом с головы до ног, он усмехнулся: — А что, разорванное платье и разводы грязи — сейчас последний крик моды, или я что-то упустил?

— Нет, — сказала она, прикрывая рукой обнаженное бедро. — И я не понимаю, как у вас еще хватает наглости говорить об ужине!

— А разве это не то, о чем мы договаривались? — спокойно спросил он. — Мне кажется, что совместный ужин — отличный способ обо всем поговорить.

— Это потому, что вы не видели того, что видела я.

— Понятно, — произнес он, искоса посматривая на нее.

Ей необходимо найти какой-нибудь способ, чтобы уничтожить эту улыбку в его глазах. Упершись руками в бока, она сердито уставилась на него:

— Не делайте вид, что вам неизвестно, о чем я говорю…

— И о чем же вы говорите? — поинтересовался Рамон, грубо оборвав ее. — В чем вы меня теперь обвиняете?

Когда он приблизился, Анна-Лиза выставила вперед руки, чтобы сдержать его.

— Отпустите меня! — вскрикнула она, тщетно пытаясь оттолкнуть его. Но он только еще крепче сжал ее.

— Ну, нет, — сказал ей Рамон, — вы так легко не отделаетесь. Вам придется ответить за свои обвинения точно так же, как и за свои поступки, сеньорита Уилсон. Мы обсудим это в доме.

— Ноги моей не будет в вашем доме! — яростно произнесла она, рванувшись назад.

— Это моя территория, и здесь решения выношу я. — Он подхватил Анну-Лизу одной рукой и понес в дом. Открыв плечом, дверь в просторную гостиную, Рамон опустил ее на кожаный диван кремового цвета. — Объяснитесь.

— Хорошо, — сказала она, вскакивая.

— Боже мой! — воскликнул он, в притворном волнении всплеснув руками. — Давайте поговорим обо всем спокойно. Я вижу, что вы чем-то расстроены…

— Какая проницательность! Мои деревья уничтожены… И вы хотите, чтобы при этом я оставалась спокойной?!

— Вот. Вытрите лицо, — сказал он, протягивая ей чистый белый платок.

Она даже не заметила, что плачет.

— Позвольте мне, — мягко предложил Рамон, — вы выглядите так, будто свалились головой вниз в бочку с грязью. Я уверен, вы почувствуете себя лучше, когда выскажетесь, — пробормотал он, забирая у нее из рук прекрасный батистовый платок, который она нервно скомкала. Встряхнув его, он попытался оттереть самые большие пятна.

— В этом нет необходимости, — запротестовала Анна-Лиза, расправляя плечи. Рамон не обратил никакого внимания на ее слова, впрочем, как и следовало ожидать. Она попыталась отобрать у него платок, но Рамон только пододвинулся еще ближе, вынуждая ее, отталкивать его, и тогда ее пальцы расслабились, и их сопротивление превратились в ласку… Ужаснувшись, она резко отдернула руки.

— Вы так просто не отделаетесь, — вспыхнула Анна-Лиза, сильно дрожа. — Я требую объяснений.

— Каждый из нас получит то, что хочет, если вы успокоитесь и сядете. Только тогда мы сможем все разумно обсудить, — сказал ей Рамон. — Итак, — начал он, когда они уселись за стол, — в чем ваша проблема, Анна-Лиза?

— В вас, — честно призналась она. И можете убрать с лица эту вашу дурацкую улыбочку, которую вы так тщательно пытаетесь скрыть, подумала она, готовясь к нападению. — Сначала была пресная вода, потом пристань для яхт, а теперь и мои апельсиновые деревья, — быстро выпалила она.

— Апельсиновые деревья? — спросил он. — А что я сделал с вашими апельсиновыми деревьями?

Анна-Лиза скептически усмехнулась:

— Если бы вы их увидели, то не стали бы спрашивать.

— Ну, если уж на то пошло, мне бы очень хотелось взглянуть на них.

То, как быстро он сдался, слегка обескуражило ее.

— Отлично, — сказала она, — как насчет того, чтобы сделать это прямо сейчас?

— Почему бы и нет? — согласился Рамон, и его губы искривились в улыбке. Но, когда он поднялся, подавая знак Анне-Лизе следовать за собой, в его глазах можно было прочитать намного больше.

— Когда мы доберемся до finca, вы поймете, почему я так расстроена, — пообещала ему она.

— Грязевые бои?

Она замерла, чувствуя, как он смотрит ей в спину.

— Не дразните меня, Рамон. Это слишком серьезно.

— Ну, я не вижу ничего такого, чего бы не смогла вылечить приятная теплая ванна, — произнес он глубоким страстным голосом, заставившим ее рассвирепеть.

— Уверена, вы измените свою точку зрения, когда…

— Сомневаюсь в этом, — оборвал ее он. — Когда вы вымоетесь, можете составить список ваших требований, и я обещаю, что рассмотрю каждое из них по очереди. Пойдемте же, я поведу машину, — добавил он. — Чем быстрее мы доберемся до finca, тем раньше все выясним.

Опустив подбородок, Анна-Лиза последовала за ним.

Когда они вышли, Рамон окинул взглядом ее машину.

— Я распоряжусь, чтобы кто-нибудь осмотрел ее.

— В этом нет необходимости…

— Я не позволю вам забрать этот автомобиль с моей территории, пока не буду, уверен, что он не представляет опасности для вас и окружающих, — твердо заявил он. — Залезайте, — скомандовал Рамон, увидев, что она стоит в нерешительности у «порше». — У меня не так много времени.

— Вот! — объявила Анна-Лиза, делая шаг назад, чтобы дать ему возможность посмотреть на ее разоренный апельсиновый сад.

— Кто это сделал? — спросил Рамон, оглядываясь.

— Энрике Карадонда. — Произнеся это имя, она заметила, как Рамон расслабился. — И не делайте вид, как будто вы не знаете, кто это, потому, что Энрике сказал мне, что его прислали именно вы.

— Я всего лишь спросил Энрике, не сможет ли он как-нибудь навестить вас, — поправил ее Рамон. — Никто не может командовать Энрике Карадондой. Его здесь считают почти легендой.

— Что? — взорвалась Анна-Лиза. — Легендой? За то, что он портит прекрасные фруктовые деревья?

— Нет, — сказал Рамон, пытаясь все объяснить. — Энрике — самый лучший лекарь деревьев на всем острове. Его труд всегда востребован здесь, особенно теперь, весной.

— Но мои деревья не болеют!

— Для вашего неопытного глаза они выглядели вполне нормально, но за то время, что они стояли заброшенными, многие из них заболели, а другие сильно нуждались в подрезке ветвей, — объяснил он. — И если бы я мог предупредить вас о визите Энрике, именно так бы и сделал. Но все дело в том, что Энрике сам себе закон.

— Должен существовать закон против него, — пробормотала Анна-Лиза, еще раз взглянув на опустошение, произведенное садовым лекарем. — Итак, — сказала она, — устроив здесь весь этот беспорядок, как вы намереваетесь его исправить?

Внимательно посмотрев на нее, Рамон задумчиво хмыкнул.