Поначалу молодая пара казалась вполне обеспеченной — не знаю как, поскольку денег не было ни с той ни с другой стороны. Моя бабушка держала салон; у нее был «свой день» или, скорее, «свои дни», поскольку она принимала в первую и вторую субботы каждого месяца, в пять часов.

Ее супруг занялся изготовлением автомобильных кузовов. Это было самое начало моторных экипажей, так что его первыми клиентами стали состоятельные люди с передовыми взглядами, заказывавшие кузова согласно собственному вкусу и предназначению машин: спортивному, городскому или светскому. Производство предметов особой роскоши. Некоторые изготовители кузовов не уступали своей известностью великим кутюрье, и так продолжалось почти до периода между двумя войнами.

В этом ремесле инженер, сын выдающегося музыканта, некоторое время преуспевал, но распорядился успехом весьма плохо, будучи мотом, любителем погулять и покрасоваться. Вскоре между супругами установилось отчуждение, поскольку оба характера обнаружили свою полную противоположность: он был настолько же пылок, насколько она холодна, и настолько же склонен к фантазиям, насколько она к соблюдению приличий. Он тратил на женщин и кутежи больше, чем зарабатывал, и его дела захирели.

Устав быть обманутой и видеть, как деньги утекают к параллельным очагам, она потребовала развода, что, кажется, стало с этой стороны некоей традицией.

Думаю, когда бразильский прадед приехал умирать к своей дочери в 1907 году, чета уже распалась.

Моя бабушка сохранила воздыхателей, но никому не уступила и замуж больше не вышла.

Чтобы жить благопристойно, она стала преподавать. С возрастом друзья у нее остались только в тех домах, где ее воспоминания еще позволяли ей казаться важной персоной. Она находила немалое удовольствие в роли женщины, пережившей большие невзгоды.

Что касается ее ветреного и расточительного супруга, то он исчез на долгие-долгие годы. О нем почти никогда не говорили, разве что вспоминая его гентскую юность, а он тем временем, отрезанный от всех, кто уже почти перестал быть его близкими, погружался в унылую старость отставного безденежного обольстителя.

У них было двое детей: сын, на которого очень надеялись, и дочь, менее желанная, родившаяся незадолго до разрыва.

Для моей бабушки само собой разумелось, что в ее сыне соединятся все таланты братьев Крос. Взращенный на этой идее, он стал учиться изящным искусствам, но, хоть и носил широкий бархатный берет и плащ, которые были тогда униформой любого мазилы, так никогда и не сравнялся дарованием с дядей Анри. Он мог бы стать приемлемым портретистом, если бы лучше распоряжался своими способностями и меньше питался иллюзиями. А главное, благодаря своему дару имитатора мог бы стать замечательным копиистом.

Но поскольку предполагалось, что ему суждено стать новым воплощением великого человека семьи, Шарля Кроса, он увлекся изобретательством. Из всех полученных им свидетельств, которые он пытался обратить к своей выгоде, привлекая исключительно непутевых компаньонов, не вышло ничего, даже малейшей иголки для фонографа.

Дочери четы Самюэль-Крос, названной, как и ее бразильская бабушка, Леониллой, предстояло стать моей матерью.

Моя жизнь уже приближалась к своему возникновению. Когда я вглядываюсь в глубь самого себя, в свое предсуществование, в эти странные линии родословной и висящие на стенах коридоров времени портреты, где вижу столько дарований, но и столько же загубленных судеб, я непреодолимо возвращаюсь к первому и последнему вопросу: «Какую суть и какую возможность каждый из нас обязан проявить?»

У меня было два отца: один по крови, ушедший из жизни раньше, чем я смог запечатлеть в памяти его черты, и другой, приемный, которому я обязан всем — я хочу сказать, всем, чего первый, кроме доли своих генов, не дал мне, да и не мог дать.

Желая разобраться с предками природного отца, чтобы отыскать и распутать двойную нить своей преджизни, мне придется перешагнуть через континент и отправиться на восточные границы Европы.

Еще одна долгая и извилистая история.

Он был отдаленного хазарского происхождения, этот Антон Леск, осевший около 1875 года на берегах реки Урал.

Но для начала, кто такие хазары?

Совершенно забыто, что с VII по X век существовала огромная империя, простиравшаяся от Кавказа до нынешней Казани, то есть до московских широт, охватывая низовья Волги и Дона, — обширная торговая теократия, богатству которой не было ничего равного в мире. Когда говорят о легендарных «золотых веках» Хазарии, это не просто образ.

История хазар началась давно. Они были тюркского или гуннского происхождения и сыграли важную роль в Армении, которую постоянно оспаривали друг у друга римляне и персы. Их территория была главным путем сообщения между Востоком и Западом, через нее проходил всякий транзит от Каспийского моря к Черному. Само Каспийское море называли тогда Хазарским.

Хазары становились союзниками то персов, то византийцев, но были разгромлены Аттилой, и Хазарию получил в удел его старший сын. Внезапное появление Аттилы оказалось лишь началом чудовищной анархии. Гунны, татары, тюрки, авары, уйгуры: многочисленные орды нахлынули в эти пространства, пересекали их, откатывались обратно или оседали. Хазары, подобно венецианцам, укрывшимся в своей лагуне, и по тем же причинам, нашли убежище в топях семидесяти устий Волги.

Но в VII веке они вновь появляются, набрав силу, покоряют булгар и вынуждают тех откочевать в сторону Дуная; подчиняют себе славян-земледельцев, захватывают Крым, контролируют весь товарооборот между Азией и Европой. Их власть простирается вплоть до Балтики.

Снова став союзниками византийцев, они предоставляют Гераклиусу войско в сорок тысяч всадников. Вновь появляются в Армении и останавливают на Кавказе мусульманское продвижение.

В то время варяги, которым вместе с Рюриковичами предстояло заложить основу будущей русской державы, еще не спустились южнее Новгорода.

Первоначальной религией хазар был политеизм. Возможно, у них, как и у башкир, было двенадцать богов, или духов:один для зимы, один для лета, один для дождя, один для ветра, один для людей, один для лошадей. Дух неба был самым могущественным.

Срок правления царей-жрецов — великих ханов, или каганов, — был ограничен сорока годами. Облагая пошлиной все товары, перевозимые по их территории, несколько великих ханов, прекрасных администраторов и воинов, привели хазарский народ к зениту его могущества. Хазария, защищенная огромными крепостями, стала главным рынком воска и меда, мехов и кож, предметов первой необходимости. Хазары предоставляли свое покровительство и «благожелательность» всем разноплеменным купцам.

Однако вокруг средиземноморского бассейна продолжало шириться движение к монотеизму. Раньше христианских миссионеров в Хазарию прибыли раввины — вместе с изгнанными из Константинополя евреями, которые нашли тут радушный приют и выгодные занятия.

Хазары хотели сохранить свою обособленность от большого соседа, Византии. В 740 году в качестве официальной религии хазарская династия выбрала иудаизм, по причинам чисто политическим, чтобы духовно сплотить различные народности, населявшие их империю. Те же самые причины два века спустя побудили великого князя киевского Владимира призвать к себе епископа римского культа, епископа из Константинополя, несторианина, раввина и имама, чтобы осведомиться о различных формах монотеизма и сделать выбор (наверняка решенный заранее) в пользу византийского цезаропапизма.

Таким образом, в середине VIII века Хазария стала теократией еврейского ритуала. Но этот иудаизм обладал совершенной терпимостью к религиям всех, кто участвовал в процветании страны, и был вполне расположен к смешанным бракам. Пример подавался сверху.

Разве не стала дочь одного хана, союзного Константину Копрониму, императрицей Востока, а ее сын Лев IV по прозвищу Хазар не занимал пять лет византийский престол?