И вскоре вестготы уходят из столицы империи. В их планы не входило подчинить ее политически. Цель была — добиться справедливости, получить недовыплаченное чиновниками, а также заодно — новые, еще лучшие земли.
После взятия Рима, в частности, им досталась Галлия. И вот уже 1 января 414 года в Нарбонне близ Средиземного моря гуляет пышная свадьба: король Атаульф, наследник внезапно умершего Алариха, женится на Галле Плацидии, сестре императора Гонория. Жених по римскому обычаю облачен в тогу, поэты сочиняют в честь молодых эпиталамы, как это делалось еще в самих великих Афинах, а пятьдесят юношей-рабов, одетых в шелка, один за другим подносят невесте подарки на золотых и серебряных блюдах. Этот брак символизирует единение вестготов и латинян. Здесь, на юге нынешней Франции, начинаются три блестящих века Вестготского королевства, и ни хозяева, ни гости на этом пиру даже не подозревают, что главным событиям предстоит разыграться совсем в другой стране — Испании. Жених, правда, не пройдет и двух лет, как будет убит своими же приближенными за излишнюю приверженность римским порядкам, а невесту подвергнут издевательствам и бросят в темницу. Но это уже не повлияет на ход истории: истоки первого в Европе феодального государства нового типа — здесь. Между прочим, и с формальной точки зрения именно Атаульф может считаться основателем державы вестготов в Иберии — он первым перешел Пиренеи и в год своей свадьбы завладел Барселоной .
Провинция у моря
Испания во времена Гонория представляла собой, в общем-то, Богом забытую окраину. Романизированное население говорило на изрядно уже испорченной местной латыни, управлялось назначаемым из Города безо всякой разумной стратегии начальством и в случае необходимости могло просить реальной помощи лишь у тех военных, что жили здесь по случаю ранней отставки и отхода от дел. Это была типичная «тихая провинция у моря», вроде той, где, по словам поэта, жить в империи «лучше».
Однако «идиллическое» состояние сразу прекратилось, когда в самом начале V века традиционным путем через Пиренеи — а именно по удобному Ронсевальскому ущелью — повалили разнородные племена: вандалы, аланы, свевы. Местные жители слали Гонорию мольбу за мольбой о защите, но нерешительный государь лишь посоветовал им «смирить враждебность» оккупантов… и добровольно разместить их по своим домам. Государству на закате его дней было уже не до подданных.
Конечно, при всех объективных обстоятельствах императору вовсе не хотелось терять свои, как тогда говорилось, Испании . Для борьбы против вандалов и свевов он решил — и это после разорения Рима! — вновь опереться на вестготов. Несмотря ни на что, они хорошие союзники — если их, конечно, не раздражать.
Таким образом, поначалу вестготы посягали на земли Пиренейского полуострова исключительно по союзническому договору с Римом.
Там их ждало удручающее зрелище. Земля была разорена и истерзана предыдущим захватчиком. Испанский автор Идаций, современник вторжения вандалов, аланов и свевов, описывает такой безотрадный «пейзаж после битвы»: «Голод был настолько свирепым, что люди питались человеческим мясом и матери поедали тела своих детей, убитых и изжаренных ими самими. Дикие звери, привыкшие питаться трупами тех, кто погибал от голода, войны и болезней, нападали теперь даже на самых сильных людей и понемногу уничтожали род человеческий...»
Вот на этой земле римляне и предлагали готам навести некоторый порядок — задача, которая разве что им одним и была по плечу. Тут, кстати, уместно «сообщить» и окончание брошенной нами истории с Аттилой и его ужасными гуннами. 20 июня 451 года в грандиозном сражении на Каталаунских полях (теперь это Шалонская долина на Марне, во Франции) соединенные войска римлян и вестготов совершили удивительное — разгромили дотоле непобедимую орду. «Безбородые» навсегда ушли со всех завоеванных римских земель, и след их пропал в дыму столетий (разве что современных венгров историки как-то связывают с подданными Аттилы). В этой битве народов, где, по словам летописца, участвовало более ста тысяч, и воины, страдая от жажды, пили из реки не воду, а кровь, пал вестготский король Теодорих I. Но престиж и положение самих вестготов весьма укрепились. Римской же армии не довелось больше участвовать в крупных сражениях, часы ее на этом оказались сочтены. Уже в 476 году Империя перестала быть.
А вот вестготы, несмотря на это, принялись с утроенной энергией устраивать свои дела в «осиротевшей» Испании. Король Эйрих за год до окончательного крушения Рима успел даже заключить договор о полной независимости Вестготского государства и тут же захватил обширные земли по обе стороны Пиренеев. В Иберии ему теперь принадлежала вся бывшая Тарраконская провинция (от Барселоны до Картахены), в Галлии — весь Прованс. Таким образом, его страна стала крупнейшей и самой могущественной в Западной Европе. Двор Эйриха при этом «по старой традиции» кочевал — находился то в Тулузе, то в Бордо, то в Арле, а за ним «гонялись» послы других новоиспеченных государств, искавших союза.
Впрочем, что касается галльских владений, то из них «властелинов Запада» вскоре вытеснил-таки удачливый противник — вождь другого германского племени, франков — некто Хлодвиг. Этот дальновидный человек, «минуя» арианскую ересь, сразу же счел за благо принять католичество и получил поэтому могучую поддержку духовенства. А также — симпатии всего романского населения Галлии. В 508 году франки захватывают Тулузу. Судьба вестготов отныне и до конца их дней связана с Испанией, и только с ней.
«Готы входят в Испанию»
Такая лаконичная запись имеется в «Хрониках города Сарагосы» за 494 год. Летописец не уточняет, о чем идет речь: о широкомасштабной военной операции или о каком-нибудь незначительном рейде разведывательного отряда. К тому же из более ранних источников мы знаем: вестготы уже находились тогда в Испании по крайней мере лет восемьдесят. Возможно, образ из книги означает просто: пришельцев в долине Эбро, где расположена Сарагоса, становится все больше. Это и естественно — напор франков с севера не ослабевает. Собственно, даже после полного переселения готов за Пиренеи и оставления Тулузы они не прекращали набегов — только после неудачной осады Сарагосы в 533 году, когда герои нашего повествования не только отстояли город, но и обратили нападавших в бегство, предки современных французов оставили Вестготское государство в покое.
В Испании у новых хозяев страны появляется три основных укрепленных центра: Мерида, Севилья и Таррагона . В каждом восседает крупный магнат, полагающий, что именно у него есть все основания претендовать на единоличное главенство. Так что феодальное королевство рождается в кровавых междоусобицах. Но беда в другом — борьба вестготских аристократов друг с другом будет слишком долгой. Держава познает лишь короткие периоды стабильности под сильной властью отдельных королей, у которых достанет решимости на время обуздать чванливую знать. А в целом подковерная борьба, бесчисленные заговоры и попытки убрать соперника при каждом удобном случае останутся характерными для страны на все три века ее существования и, несомненно, обусловят ее гибель.
Римский полководец и его готский телохранитель. Фото ALAMY/PHOTAS
Вот лишь один характерный пример: конфликт неких Агилы и Атанагильда. В 549 году группа крупных военачальников провозгласила королем Агилу из Мериды. Другой вождь, Атанагильд, немедленно поднял против него восстание в Севилье и одновременно обратился за помощью к византийцам, на короткое время захватившим тогда южные области Иберии. Поддержка была оказана, и весьма действенная — в дальнейшем Атанагильду придется даже силой обуздывать распоясавшихся в его владениях наследников Римской империи. А пока гражданская война, развязанная двумя претендентами, растягивается на несколько лет. Наконец, сторонники Агилы, почуяв, что удача не на его стороне, приканчивают его и присягают сопернику — Атанагильд становится хозяином государства. К его чести, надо сказать, что правил он довольно достойно: проявлял разумную веротерпимость (о ней подробнее — ниже), перевел двор в стратегически удобный и политически нейтральный Толедо. С этого момента — ровно с середины VI века — Вестготское королевство, кстати, официально именуется Толедской монархией (под этим именем оно фигурирует и в современных испанских учебниках). К моменту смерти Атанагильда в 567-м новая столица даже успевает приобрести блеск и снискать признание, как чуть ли не самый богатый город Европы. И кстати, тот факт, что король этот, не в пример многим, скончался в своей постели, тоже красноречиво говорит о его разумности.
