Но она видела, что он тоже ее хочет. Об этом говорил его поцелуй. Это чувствовалось в нежном прикосновении его пальцев, поглаживающих ее ключицу, в его тяжелом, прерывистом дыхании. Но желание сильно отличается от любви и не может заставить его жениться на ней. Она поднимала это благодаря особому женскому чутью. Иззи необходимо было заставить его полюбить ее, но она не была уверена, что ей это удастся. Так много ненависти скопилось в его душе, так много в нем сохранилось от одинокого обиженного мальчика, все еще скрывающегося под суровой внешней оболочкой, которую он всеми силами старался сделать непроницаемой.

Это пугало Иззи. Она не была уверена, что он сможет когда-нибудь полюбить ее сильнее, чем ненавидит своего к деда. И все равно она хочет его. Хочет, чтобы судьба позволила ей провести в его объятиях хотя бы несколько восхитительных секунд. Ей было, безразлично, как это скажется на ее репутации. Иззи знала лишь одно; она страстно хочет Джеймса Шеффилда. Хочет отчаянно. Жаждет его поцелуев, жаждет оказаться в его объятиях, ощутить нежное прикосновение его ладони к своей щеке. Жаждет вновь пережить ту неистовую бурю чувств, которую он способен был в ней возбудить одним лишь легким прикосновением ладоней.

Иззи вздрогнула, почувствовав, что губы Джеймса накрыли ее губы, и ощутив его пряный, крепкий и такой мужской вкус. Все, что он делал с ней, было восхитительно. Превосходно. Ей только хотелось бы пробудить в нем такие же чувства. Уже не в первый раз Иззи проклинала свою неопытность. Все, чем она располагала, — это парочка поцелуев, несколько подслушанных разговоров между. Горничными и та книга, «Божественная любовь», на которую она наткнулась в комнате Генри. Она проводила бессонные ночи, мысленно представляя себе, как Джеймс делает с ней кое-какие непристойные вещи из книги. От этих мыслей каждый раз волны тепла разливались по ее животу. И вот теперь она была близка к тому, чтобы претворить фантазии в реальность.

Реальность, в которой Джеймс не давал ей никаких обещаний, не произносил никаких клятв. Но ей было все равно. Это не могло кончиться добром. Но всякое благополучие бледнело по сравнению с ощущением тяжести его тела, распростершегося поверх нее.

Джеймс придвинулся к ней ближе, и его восставшая плоть оказалась между ее бедер. Иззи не смогла сдержать стон, рвущийся с ее губ. Он распахнул одеяло дальше, прокладывая поцелуями дорожку вниз по ее шее. Иззи в предвкушении затаила дыхание, когда он приблизился к ее грудям. Он осторожно подул сначала на одну, потом на другую, заставив девушку поежиться. Тогда он начал ласкать ее языком, неспешно описывая широкие круги вокруг выступающих вершинок, все приближаясь, но не касаясь напряженных сосков, жаждущих ласки.

— Джеймс! — взмолилась Иззи.

Он в последний раз пробежался языком по кругу, потом осторожно куснул один сосок, ущипнув другой пальцами. Иззи вскрикнула от удовольствия и вскинула бедра ему навстречу, испытывая в интимном месте неясное томление и жажду. Он обхватил ее сосок губами и втянул в рот, сначала на одной груди, потом на другой. Иззи показалось, что она сейчас умрет от переполнивших ее ощущений…

Это было восхитительно, но недостаточно.

Снова почти так же, как в библиотеке.

Но лучше.

Его пальцы проникли под одеяло, развертывая его. Видимо, скромность покинула Иззи вслед за здравым смыслом, потому что она не испытала стыда, когда он рассматривал ее обнаженное тело. Она с большим удовольствием столь же пристально изучала его, поглаживая ладонями крепкие мускулы его спины, зарываясь пальцами в упругие золотистые завитки на его груди.

— Ты все еще думаешь, что я не хочу тебя? — прошептал он ей на ухо, прежде чем снова завладеть ее губами. — С тобой я совершенно не способен контролировать себя, — пробормотал он. — Я так дьявольски сильно хочу тебя, что того и гляди взорвусь. Но ведь ты понятия об этом не имеешь, верно? — хрипло произнес он. — Ты никак не можешь понять, каково мне. Каково это чувствовать, что я умру, если не окажусь внутри тебя…

Но она хорошо понимала это. Ей хотелось сказать ему, объяснить, что она тоже ощущает нестерпимую пустоту внутри, но все, на что она оказалась способна, — это сказать:

— Да.

Кажется, он все-таки понял, потому что застонал и поцеловал ее. Ладонь его двинулась вниз, к мягкому островку волос между ее бедер.

«Да», — думала она, когда его пальцы достигли влажного входа в ее тело. Джеймс ласкал ее не спеша, поглаживая медленными круговыми движениями.

Когда наконец его палец скользнул внутрь, Иззи потеряла способность не только говорит», но и думать. Она утратила ощущение реальности, словно перенеслась в иной, неземной мир, где правили только чувства, Он отыскал большим пальцем скрытый бутон на вершине ее женственности, и она, всхлипывая и задыхаясь, начала извиваться под его рукой.

— Ты такая тесная, — простонал он у ее губ. Его указательный палец проник вглубь, двигаясь все энергичнее, тогда как большой продолжал описывать круги возле чувствительного бутона, даря неописуемое наслаждение. Это было потрясающе. Ей казалось, будто внутри ее тугая пружина закручивается все сильнее и сильнее. Эти ощущения были такими новыми, такими сильными и быстро нарастающими. Иззи стонала и всхлипывала, вцепившись пальцами ему в плечи, стараясь передать свое отчаяние.

— Все хорошо, — прошептал он, нежно целуя ее в висок. — Просто доверься мне.

Иззи ему верила. Хотя, может, это и глупо, но она доверяла ему всей душой, всем своим существом. Вероятно, скоро он разобьет ей сердце, но ведь оно и так принадлежит ему. Она отдала его ему много, очень много лет назад, сколько себя помнила. А раз так, пусть все идет своим чередом. И вот еще одной нежной лаской он подвел ее к вершине блаженства, и она, вскрикнув от наслаждения, взлетела ввысь на нее.

На какой-то период у нее перехватило дыхание, сердце ее перестало биться, и само время словно остановилось. Это был момент величайшей гармонии и умиротворенности, а вместе с тем огромного эмоционального всплеска.

Иззи медленно открыла глаза и подняла потрясенный затуманенный взгляд на Джеймса. Вот он, ее возлюбленный. Ее любовник. Удовлетворенная улыбка расцвела на ее губах, но тут же исчезла, когда она заметила напряженное выражение его лица и сжатый в жесткую линию рот. Джеймс стоял возле нее на коленях, упираясь ладонями в мускулистые бедра. Глаза его были закрыты, он тяжело учащенно дышал. Казалось, он испытывает невыносимую боль. Обеспокоенная Иззи стряхнула с себя сонную истому, опутавшую ее сознание и тело.

Снова завернувшись в одеяло, девушка опустилась на колени рядом с Джеймсом. Осторожно протянув руку, она неуверенно накрыла ладонью его напряженные пальцы. Он мгновенно открыл глаза и резко втянул в себя воздух. Иззи отшатнулась, напуганная выражением муки на его лице.

— Джеймс! Что случилось? Ты поранился?

Он покачал головой.

— Извини, — пробормотал он. — Просто… дай мне минутку.

— О Господи! — взволновалась она.

— Я не поранился, — с усилием выдавил он.

— В самом деле?

— Да. По крайней мере не в том смысле, что ты имеешь в виду.

Изабелла прикусила губу и нахмурилась:

— Не понимаю.

Джеймс с шумом втянул в себя воздух, очевидно, готовясь сказать ей что-нибудь неприятное. Слезы подступили к ее глазам. Она сделала что-то не так, теперь Иззи поняла это. То, что стало для Нее самым лучшим событием в ее жизни, было для него настолько неприятно, что он даже не хотел об этом говорить.

Ее огорчение, должно быть, отразилось на ее лице, потому что Джеймс обхватил ее щеки ладонями.

— Ты помнишь, что ты сейчас чувствовала? — спросил он. Она кивнула. — А помнишь, что ты чувствовала перед этим? — Она снова кивнула. — Вот так я чувствую себя сейчас.

Иззи опустила взгляд к огромной выпуклости, оттягивающей ему брюки. Определенно это причиняло ему неудобство. Девушка припомнила то неистовое, почти болезненное чувство, которое охватило ее перед самой разрядкой, и ей захотелось тоже подарить ему облегчение, привязать его к себе с помощью наслаждения, так же как он навсегда приковал ее.