А ведь он уже не мальчик! Ему — девятнадцать. Дело происходит летом 1945 года, позади у Бокюза — вой на, на которую он ушел добровольцем, тяжелое ранение в Эльзасе и победный парад на Елисейских Полях! А у мамаши Бразье поварам приходилось не просто готовить. Они еще и убирали помещения, вручную до снежной белизны стирали скатерти и салфетки, ухаживали за огородом, а заодно посыпали песком дорожки и поливали цветник — не нанимать же для этого садовника! Здесь Бокюз научился забивать свиней не хуже профессионального мясника, растапливать печь, доить коров, драить до блеска котлы. И при этом хозяйка ни разу не заметила грязного пятна на его одежде. «Мы были молоды, — вспоминает он, — но выходных у нас не было, никому и в голову не приходило попросить хоть часок для отдыха».
Главное, что у мамаши Бразье лучшая кухня в Лионе и его окрестностях. Здесь постоянно обедает мэр города, который однажды заявил: «Она (мамаша Бразье. — Прим. ред.) больше, чем я, делает для доброго имени нашего города». И все после того, как попробовал ее молочный суп с мускатным орехом. А ведь суп совсем простой, его Эжени еще в детстве приносила в поле мать: она из крестьян и в возрасте пяти лет уже пасла свиней.
Эжени Бразье не одну ласково называли «мамашей». В XIX веке в Лионе «мамаши», хозяйки простых и недорогих ресторанчиков, были настоящими знаменитостями. Горожане всегда знали их по именам: мамаша Филу лучше всех готовила курицу, мамаша Пупон — фаршированную форель, а мамаша Большая Марсель так яростно торговалась на рынке, что лучше было сразу ей уступить. У всех заведений примерно одно и то же меню — пулярка «в полутрауре», то есть в черных трюфелях, запеченный сладкий крем, паштеты, суп из потрохов и еще те раблезианские колбасы и уцелевший со времен Франциска I «мозг ткача».
Все лионские «мамаши», не исключая и Бразье, проделали один и тот же путь — из крестьянок в прислуги. В домах лионских буржуа они учились более изысканной кухне: фаршировать фазана, заливать мясное желе, печь волованы. Там же учились экономии. Затем со временем открывали собственные забегаловки — бушоны, но управляли своими заведениями по-прежнему, по-крестьянски. Каждый сантим был здесь на счету, все, что можно произвести своими силами, никогда не покупалось. У мамаши Бразье даже электричество было собственного производства. Ничто в хозяйстве не пропадало втуне. Куриные кости продавались на мыловарню, со временем на вырученные за них деньги Эжени купила первый автомобиль. Хозяйка двух трехзвездных ресторанов, мамаша Бразье избегала звонить по телефону — зачем тратить собственные деньги? В установленные часы она усаживалась перед аппаратом, ожидая звонков от поставщиков. Из Бретани ей везли лучших омаров, из Прованса — южные фрукты, из избранных погребов — лучшие бутылки. Поставщики знали: если попадется хоть один подпорченный овощ, мамаша Бразье отправит назад весь ящик, а то и всю поставку. Так что подпорченных овощей не встречалось никогда.
К секретам этой кухни и прикоснулся Бокюз. Столько раз перевязывал он курам ножки и крылья, дабы они не подгорали, что научился делать это мгновенно, одним движением — время тоже экономили. Научился выбирать продукты на рынке, не ленясь перерывал целый ящик помидоров в поисках нескольких отборных экземпляров . Научился хранить верность поставщикам — они до сих пор прописаны в меню ресторана рядом с его именем, вот уже 45 лет одни и те же. И главное, освоил основу французской кухни — ее крестьянскую простоту и буржуазную солидность. «Хорошая кухня — это кухня простая, — упорно повторяет Бокюз, отвечая на вопрос, что же он больше всего ценит в гастрономии, и с гиньолевской усмешкой уточняет: — правда, к ней надо добавить немного практики и дисциплины». Бокюз прошел суровую школу дисциплины в ресторане Эжени, но ему там становится тесно. Мамаша Бразье, так и не научившаяся за всю жизнь читать и писать, оставалась в душе крестьянкой, и ее трехзвездные рестораны были по существу прославленными и разросшимися бушонами. Бокюз чувствовал в себе силу вывести лионское поварское искусство на другой уровень.
«Пирамида» Пуэна
Человека, у которого продолжил обучение Бокюз, прозвали Магнумом («великий»). И дело было не только в том, что его ресторан «Пирамида», в 35 км от Лиона, одним из первых в истории удостоился трех мишленовских звезд. Прозвище пристало к Фернану Пуэну еще и за привычку выпивать ежедневно бутылку шампанского соответствующего размера (магнум — бутылка в полтора литра). К тому же мэтр был гигантом почти двухметрового роста с охватом талии 170 см. Пуэн никому не разрешал собой командовать, он мог себе это позволить — в его ресторане перебывали все коронованные особы Европы и все кинозвезды довоенного времени. А когда во время оккупации немецкие власти потребовали предоставить ресторан для обслуживания высших офицеров и закрыть его для широкой публики, на следующий день они нашли «Пирамиду» запертой на замок — так ресторан и простоял до самого освобождения.
Бокюза к Пуэну тянуло давно — тот первым из поваров стал хозяином крупного ресторана и хорошо знал не только кухню, но и секреты управления. Беда в том, что в кулинарной среде было не принято брать на обучение детей знакомых (Жорж, отец Поля, когда-то работал вместе с Пуэном в одном заведении), и Бокюз–старший наотрез отказался рекомендовать сына. Полю тоже было не занимать упрямства, в начале 1950-х он сам отправился работать к Пуэну и первое время скрывал свое имя.
В «Пирамиде» Бокюз неожиданно открыл для себя и новый подход к кухне. Его учитель первым стал осуждать слепое копирование рецептов, собранных Огюстом Эскофье в отдельную книгу для удобства отелей-ресторанов. Пуэн знал ее содержание наизусть — ведь он начинал в крупном отеле в курортном местечке Эвиан на берегу Женевского озера, но настаивал на необходимости изменять классические рецепты. Бокюз увлекся этой идеей, и ему вдруг стал ясен смысл названия ресторана Пуэна. «Пирамида» — не просто красивое имя. Еще в молодости мэтр был впечатлен древней, сохранившейся с римских времен архитектурой Лиона, в том числе амфитеатром, колонны которого имели основания в виде усеченной пирамиды. Для Пуэна пирамида стала метафорой: нельзя слепо следовать традициям прошлого, нужно строить на древних фундаментах собственные здания.
Замок поваров
Институт имени Поля Бокюза (полное название — Школа гостиничного дела, менеджмента ресторанов и кулинарного искусства) был создан в Лионе в 1990 году. Обучение рассчитано на несколько лет (от трех до пяти), но есть и более короткие курсы, рассчитанные, например, на шесть недель. Ежегодно в институт принимают более 300 студентов, из них почти половина — иностранцы. Три-четыре месяца в году занимают практические занятия в известных ресторанах Лиона, а остальное время учащиеся тренируются в специально созданном учебном ресторане, расположенном в замке XIX века. Дипломы степеней «лиценциат» и «мастер» признаются системой французского государственного образования. Плата за год обучения — от 8000 до 10 000 евро.
Звездопад
В 1958 году, по окончании обучения у Пуэна, которое Бокюз всегда называл самым счастливым временем в своей жизни, он возвратился в Коллонж. Здесь отец Поля вел дела в заведении под названием Auberge du Pont de Collonge («Харчевня у моста в Коллонже»), которое унаследовала от своих родителей его жена Ирма. А под именем «Бокюз» действовал совсем другой ресторан.
Та самая бабушка Поля, которую фотографировали великие братья Люмьер, была, как оказалось, известная сердцеедка, по которой сходил с ума не только персонал , но и посетители. Злые языки говорили, что она, скорее всего, и была главной причиной популярности ресторана, а вовсе не кухня ее мужа. Так что дед Бокюза, обезумев от ревности, в 1921 году продал ресторан, носивший родовое имя. Годы работы ушли на то, чтобы вернуть право назвать родительскую харчевню рестораном «Бокюз». Первую мишленовскую звезду Поль получил еще в 1958 году, в бытность Auberge du Pont de Collonge, и только через несколько лет, в 1966-м, он смог огромными буквами написать собственное имя на фасаде своего заведения. Здесь же он и самого себя приказал нарисовать в полный рост — немного похожего на насмешливого Гиньоля. А внутри стены ресторана украсились фресками с его изображениями. Вот он в позе Наполеона, а рядом и вовсе копия «Тайной вечери» Леонардо да Винчи с портретом мэтра. О непомерной гордыне Бокюза уже начинали шептаться. Сам он в ответ только смеялся и работал, отвечая, что это не гордыня, а размах. Жизнь — шутка, ее нужно смаковать.
