— Обязательно, — охотно согласилась Бриджит. — Вот только… я сейчас выполняю одну работу.

— Какую именно?

— Снимаюсь для иностранного каталога.

— Какого?

— Мн-э-э, это — любезность, о которой попросил меня один друг.

— Кто вас снимает?

— Гм… снимает?

Мишель укоризненно поцокал языком.

— Вы очень симпатичная девушка, — сказал он. — Очень симпатичная. Но в Нью-Йорке, та cherie , очень много симпатичных девушек, которые хотели бы стать моделями. Поэтому послушайте совета: не лгите. Говорите правду.

— Я всегда говорю правду, — ответила Бриджит. — Когда это мне на пользу. Мужчина поскреб подбородок.

— Вы уже делали фотопробы?

— Я только недавно в Нью-Йорке.

— Значит, с другими агентами вы не встречались?

К черту эту правдивость!

— Еще нет, — соврала она.

— Вот моя визитная карточка, — проговорил Мишель. — Будьте у меня завтра в десять утра. Может быть, для вас что-нибудь и найдется.

Бриджит не терпелось найти Нону и поблагодарить ее за это знакомство.

— Просто фантастика! — выдохнула она, глядя на подругу горящими глазами. — Я искала встречи с Мишелем Ги целую вечность!

— Говорят, он большой любитель подержаться за женскую попку, — предупредила подруга. — Он живет с этой знаменитой английской манекенщицей — Робертсон, кажется. Знаешь, наверное, — такая тощая, что ее можно запросто просунуть в оконную щель. Всем известно, что она повязала его по рукам и ногам, но это его не останавливает — он все равно таскается за каждой юбкой.

Бриджит, однако, была полна решимости.

— Если он и впрямь живет с Робертсон, то вряд ли полезет на меня. Она — суперженщина.

— Можно подумать, что это когда-нибудь останавливало мужчин! — фыркнула Нона, откидывая назад свои светло-рыжие волосы. — Так скажи мне, как тебе показался Зандино?

— В общем-то классный парень. Я только подумала, что, может быть, тебе нужен кто-нибудь… посолиднее, что ли?

— Терпеть не могу старикашек! — Нона сморщила носик. — Не старше тридцати! С другими я просто не в состоянии общаться. А ты?

Бриджит никогда не задавала себе такого вопроса. До сих пор все мужчины, с которыми она имела дело, были молодыми.

Она снова бросила взгляд на Мишеля Ги, стоявшего в противоположном конце комнаты.

У него были вьющиеся рыжеватые волосы, светло-голубые глаза и загорелое лицо.

— Как, по-твоему, сколько Мишелю лет? — обратилась она к подруге.

— Сорок с чем-нибудь. Староват.

— Сорок с чем-нибудь — это не «староват».

— Только держи себя с ним исключительно в деловых рамках, — предупредила Нона, погрозив подруге пальцем.

— Да я и не собираюсь с ним спать, — засмеялась Бриджит. — Хотя он и симпатичный.

— Ага, вот и моя начальница, — сообщила Нона, уже забыв о Мишеле Ги. — Очаруй ее. Может, она украсит твоим снимком обложку «Мондо».

— Думаешь?

— И Гучу, конечно, но познакомиться с ней тебе все равно не помешает.

И девушки направились через комнату навстречу еще одному шансу для Бриджит.

— Залезай на меня, — скомандовал Алекс.

— Достаточно, Алекс, я больше не могу! — вскрикнула Тин Ли. Ее хрупкое обнаженное тело уже было покрыто потом.

Алекс, словно насос, накачивал ее уже двадцать минут кряду, и, к ужасу девушки, его боевое оружие по-прежнему оставалось твердым, как шомпол. Хотя Алекс и проглотил две таблетки, чтобы протрезветь, он по-прежнему был таким же пьяным, как и час назад.

Тин Ли было плохо. Этот мужчина был большим, грубым и вел себя в постели совсем не как джентльмен. Ей хотелось уйти.

Алекс схватил девушку поперек талии и посадил верхом на себя. Он обращался с ней, как с неодушевленным предметом. Ни ласк, ни прикосновений. Одна лишь бездушная долбежка.

И все же… ей была очень нужна роль в картине, которую он собирался снимать. Кроме того, это же Алекс Вудс — прославленный режиссер и значительная фигура в Голливуде. Вот если бы он позволил ей. Тин Ли могла бы научить его кое-чему из искусства любви — например, как доставить удовольствие женщине. Потому что сейчас эта широкая и мягкая постель превратилась для нее в прокрустово ложе, где она терпела сплошное оскорбление. Да кончит же он когда-нибудь или нет!

Пытаясь сосредоточиться, Алекс закрыл глаза, но тут же почувствовал, как все кругом поплыло и кровать, медленно поднявшись, накренилась набок и стала плавно крутиться в воздухе. Как же он ненавидел пьянство! Ненавидел себя, когда напивался. Ненавидел страдания, которые неизбежно подкарауливали его на следующее утро.

И тем не менее, пообщавшись с матерью, он неизменно доходил до этого состояния. Ох уж эта его чертова мать со своими чертовыми нападками! Ну, почему она наконец не оставит его в покое?

Тин Ли застонала от наслаждения, сидя на нем. Или, быть может, это был стон усталости и отвращения?

Он не знал. И не хотел знать. Доминик была права: Тин Ли должна бросить его и найти для себя мальчика по возрасту. Какого черта ей делать рядом с ним!

Внезапно Алекс перекатился в сторону, освободившись от девушки. Его эрекция все еще продолжалась, но он уже больше ничего не хотел.

Тин Ли не стало от этого лучше. Спрыгнув с кровати, она стремглав бросилась в ванну, и когда появилась оттуда несколькими минутами позже, то была уже полностью одета.

— Я еду домой, Алекс, — «сказала она глухим голосом.

Он ограничился кивком. Ему было слишком плохо и противно, чтобы еще говорить.

Девушка вышла из квартиры, и наступила тишина — гробовая тишина, которая могла свести с ума любого.

Накрыв голову подушкой, Алекс забылся беспокойным сном.

Лесли Кейн нервничала. Что-то происходило, однако она не могла понять, что именно. Купер явно остыл к ней. Но почему? Он сидел справа от нее за круглым обеденным столом. Джефф — слева. Она-то думала, что Купер сойдет с ума от ревности, но ничего подобного не произошло. Ему, казалось, было все равно, и он невозмутимо беседовал с женой Феликса — этой гнусной извращенкой. Лесли точно знала, что Мюриель Циммер была извращенкой. Как-то ночью, в свою бытность высокооплачиваемой шлюхой, Лесли и еще две девочки были вызваны в особняк, где им выдали прозрачные платья, венецианские карнавальные маски и провели в черного цвета спальню с огромной круглой кроватью с водяным матрацем. Там-то их и встретила миссис Циммер — в высоких, до бедер, болотных сапогах и с широкой зубастой ухмылкой. Больше на ней не было ничего.

Лесли прекрасно помнила тот вечер. Миссис Циммер, судя по всему, — нет. Слава Богу, что они были в масках!

Лесли не могла удержаться, чтобы не сказать что-нибудь Куперу, хотя и понимала, что сейчас для этого совсем неподходящее время.

— Я тебя чем-то расстроила? — прошептала она, крепко сжимая пальцами под длинной узорчатой скатертью его ногу.

— М-м-м? — вопросительно промычал он, словно они были всего лишь случайными знакомыми.

— Купер… — проворковала она, вспомнив, каким он был всего лишь несколько часов назад. Тогда его голова пряталась между ее ног, а прикосновения опытного языка обжигали кожу.

— Не сейчас, Лесли, — пробормотал мужчина, убирая ее ладонь со своего колена и снова поворачиваясь к Мюриель Циммер.

Лесли ощутила застрявший в горле комок страха. Она… теряла его!

Как могло это случиться так быстро? Когда всего два часа назад она вошла в свои дом, этот мужчина полностью принадлежал ей.

Джефф Стоунер наклонился к ее уху и доверительно зашептал. Внешне он напоминал молодого Харрисона Форда, но ей было на него плевать. Этот человек ни на йоту не занимал ее мыслей.

— Лесли, — начал он, — как здорово, что ты пригласила меня сегодня. Ведь я в голливудской колоде — никто, пустое место. А вот тебя это не остановило. Потому что ты воспринимаешь меня как друга, как парня, который тебе нравится. Честное слово, ты — не такая, как все.

О, Господи! Джефф думает о ней так хорошо, а она всего лишь собиралась его использовать. Теперь хитрый план Лесли заставить Купера ревновать ударил по ней самой.