Это требование буквально взорвало сонный горный городишко. Улицы заполнились толпами народа. Люди клялись в верности королю Фердинанду VII Испанскому. Священники проклинали «еретические воззвания» Наполеона. Креолы, захватившие инициативу, учредили Верховную хунту Каракаса. Этот государственный орган представлял правящие классы колониального общества. Верховная хунта заменила контролируемую французами колониальную власть.

Генерал-капитан Хуан де Лас Касас, правитель Венесуэлы, вынужден был признать власть хунты. Через день в Венесуэле стало известно, что сторонники Фердинанда учредили в испанском городе Севилье временное правительство. Они потребовали от де Лас Касаса немедленно распустить Верховную хунту Каракаса и объявить о начале преследования «предателей испанской короны».

Де Лас Касас понимал, что кое-кто из его соотечественников, пользуясь ситуацией, стремился осуществить давно задуманную задачу — обретение независимости страны. В частности, брошюры, которые выпускал Миранда, призывали к учреждению «представительного городского правления». В этих брошюрах предлагалось также «направить в Лондон послов, которые смогут гарантировать поддержание нового порядка». Де Лас Касас понимал, что учреждение представительского правления в городе есть предвестник будущей независимости. И все же многие его соратники не хотели присягать на верность королю и бороться с французским засильем в Испании.

17 апреля 1810 года до Каракаса донеслась весть, что французы оккупировали Андалусию и свергли правительство Севильи. В Каракасе вновь вспыхнуло восстание. Лидеры креолов собрались в доме своего соратника Хосе Анхеля Аламо и разработали план массового восстания. Севильское правительство назначило на место де Лас Касаса Висенте Эмпарана. Когда Эмпаран прибыл в Каракас утром 19 апреля, на улицах его встретили протестующие демонстранты. Против него враждебно были настроены даже испанские назначенцы в колониальной администрации.

Собравшись с духом, Эмпаран заявил, что он не возражает против учреждения местного самоуправления, но оно должно быть одобрено Регентским советом временного правительства Севильи, которое сейчас отступило в Кадис. Он отменил заседание правительства и отправился в кафедральный собор Каракаса, чтобы принять участие в церковной службе Великого четверга.

Один из заговорщиков, Франсиско Салинас, задержал Эмпарана и, пригрозив оружием, заставил его вернуться на заседание. Оказывается, начальник охраны Эмпарана состоял в числе заговорщиков, поэтому он даже не попытался предотвратить произвол в отношении представителя королевской власти. Эмпаран вынужден был вернуться на заседание, где уже собрались знатные жители Каракаса. Они предложили восстановить деятельность Верховной хунты и назначить Эмпарана ее номинальным руководителем.

Но в этот момент со своего места поднялся один из креольских лидеров, каноник Хосе Кортес де Мадарьяга. Этот пламенный проповедник обвинил Эмпарана в измене и объявил о лишении его всех полномочий. Покраснев от злости, Эмпаран заявил, что немедленно подаст в отставку, если народ захочет того. Он вышел на балкон здания городского собрания и спросил у столпившихся внизу людей, поддерживают ли они его. Мадарьяга заранее предвидел такой ход событий и искусно разместил в толпе своих сторонников. Они хором прокричали: «Нет!» Эмпаран тут же подал в отставку. Испанское правление в Венесуэле временно прекратило существование. От монолита Испанской империи откололся первый кусок. Революция свершилась…

Верховная хунта тут же собралась на первое заседание. Эмпарана решено было отправить обратно в Испанию. Экспортные тарифы были отменены, как и штрафное налогообложение всех неиспанских товаров. Сырье и продукты питания вообще были освобождены от налогов. Индейцы больше не должны были платить дань государству. Рабство было отменено.

В Британию и Соединенные Штаты решили отправить послов — за поддержкой новому режиму. Молодой Симон Боливар предложил оплатить расходы этой делегации. Он был горяч, несносен экстравагантностью манер и одежды, но его богатство заставляло относиться к нему с уважением. Его даже назначили формальным руководителем делегации. Однако настоящими ее лидерами были Луис Лопес Мендес и Андрес Бельо.

Венесуэльская миссия прибыла в Портсмут в июле 1810 года. Посланцев встретили представители министерства иностранных дел Великобритании, которые проводили их в гостиницу. Хунта Каракаса строго проинструктировала своих делегатов: ни при каких условиях не вступать в контакт с опасным радикалом Франсиско де Мирандой. Боливар, однако, пренебрег этими инструкциями. Да и Лопес Мендес давно желал встретиться со знаменитым изгнанником.

Молодой человек, представленный Миранде, не отличался крепким телосложением. Над широким лбом нависали жесткие темные, уже начинающие редеть кудри. Он носил небольшие бачки. Рот его был маленьким, а орлиный нос — длинным. Больше всего впечатляли глаза Боливара — он смотрел на своего кумира с восторгом.

Пылкость и молодость Боливара, однако, произвели на Миранду негативное впечатление. Со свойственным ему красноречием он продолжал читать наставления делегатам, несколько затрудняясь в оценках происходящего в Испанской Америке, — ведь он не был там уже несколько десятилетий. Миранде представлялось, что народ Южной Америки верен испанскому королю и не стремится к независимости. Только небольшая горстка олигархов заинтересована в переменах. Боливар же утверждал: на континенте есть все условия для совершения революционного переворота, и народ ждет своего лидера. Этим лидером должен стать Миранда. В ответ на это старик посоветовал Боливару обсудить этот вопрос с министерством иностранных дел Великобритании и постараться оказать влияние на британское общественное мнение через прессу, где у Миранды было немало друзей. С этими словами он величественно удалился.

Судя по этой встрече, Миранда больше заботился о безопасности собственного существования в изгнании, чем о возможности своего участия в революции в Латинской Америке.

Через неделю трое представителей венесуэльской делегации были приглашены на встречу с министром иностранных дел Великобритании маркизом Уэлсли. Он был старшим братом Артура Уэлсли, виконта Веллингтонского, офицера, отличившегося в войне за независимость Испании. Встреча происходила не в министерстве, а в частной резиденции лордов Уэлсли — Эпсли-Хаусе, элегантном особняке, расположенном в укромном уголке Гайд-парка.

Боливар был взбешен. Он понимал, что это — проявление пренебрежения. Британцы вели себя уклончиво. Приглашение в здание министерства иностранных дел означало бы признание нового венесуэльского правительства. Британцев события в Венесуэле интересовали только с точки зрения ослабления позиций Франции. Они не хотели расстраивать своих союзников в испанском правительстве. Кроме того, у них были сомнения в том, что восстание в Южной Америке приведет к устойчивым переменам.

Симон Боливар оказался в непривычной для него роли. Поднимаясь по ступеням Эпсли-Хауса, он чувствовал некоторую неуверенность: предстояла встреча с одним из самых опытных государственных деятелей могущественной державы, бывшим генерал-губернатором Индии. Боливару было предложено изложить суть дела. Он объяснил, что произошло в Каракасе, и подчеркнул, что он и правительство, которое он представляет, по-прежнему верны испанской короне. Эта встреча описана в воспоминаниях Бельо. Боливар настаивал, что в Каракасе сложилась беспрецедентная ситуация. Восстание «имеет местное значение и призвано защитить свободу провинции от внешней угрозы… Одной из основных задач революции в Каракасе является сохранение целостности территории Венесуэлы в интересах Испании и защита ее граждан от французского нашествия».

Уэлсли заявил, что венесуэльцы должны доказать свою верность испанской монархии не на словах, а на деле. Боливар настаивал на необходимости введения самоуправления в испанских колониях.

Уэлсли сухо заметил, что Венесуэльская декларация независимости не имеет прецедента в истории Испанской империи. Боливар резко отреагировал на это, заявив, что жители колоний должны иметь право защищать свои интересы. «Новый порядок» провозглашает именно это, и никто лучше Уэлсли не знает о злодеяниях испанской колониальной администрации.