Если на этот период Клеопатра практически исчезла из римских памятников прошлого, в египетских источниках освещается, как она управляла своим разросшимся царством и растущей семьей. В 40 году до н. э., на одиннадцатом году ее правления, в жреческих сборниках документов сообщается, что мать быка Аписа, умершая, когда Клеопатра находилась в Тарсе, после длительного процесса бальзамирования была похоронена в одном из склепов Исеума на пустынном плато Саккары. Во время беременности, олицетворявшей божественный дух священной коровы — еще один аспект Исиды, Клеопатра, несомненно, нанесла государственный визит в Саккару и сделала соответствующие подношения во здравие своего ожидаемого отпрыска.
Но смерть священной коровы была не единственным скорбным событием в том году: в Мемфисе скончался сорокадевятилетний верховный жрец Пшеренптах III. Как сказано в посмертной записи на стеле, «в 11-й год правления государыни владычицы Двух Земель Клеопатры и ее сына Цезариона в месяц Епифи 15-го дня я навечно упокоился. Меня погребли на Западе и совершили все обряды для моей величественной мумии» [479]. После бальзамирования, длившегося семьдесят дней, его погребли рядом с женой Таим-хотеп в некрополе Саккары.
Преемником стал их единственный сын Петубастис III, появившийся на свет после того, как его родители обратились с мольбами к Имхотепу дать им сына для продолжения жреческого рода. Мальчик родился в шестой год правления Клеопатры (46–45 гг. до н. э.), тот же самый год, когда и Цезарион. Таким образом, в семилетнем возрасте Петубастис стал верховным жрецом Мемфиса, заняв в египетской иерархии почти такое же положение, как юный фараон Цезарион. Вероятно, он был возведен на жреческий престол Клеопатрой и Цезарионом на такой же пышной церемонии в Александрии, как и его отец, когда вступал в должность. В столичном Серапейоне установили базальтовую статую юного жреца, в чем проявилась царская благосклонность к нему.
Клеопатра внимательно следила, что происходит за пределами Египта, особенно за действиями Антония, после его отъезда из Александрии в Тир, дабы отразить наступление парфян и их новых союзников, оставшихся римских республиканцев. Завладев Киликией и Карией, парфяне вторглись в Сирию, захватили Антиохию и изгнали сторонника Антония, иудейского царя Ирода. Но Антония ждали еще и другие неприятности.
Пока он предавался любви с неотразимой правительницей Египта, его жена Фульвия, вероятно, решившая вернуть себе мужа, вместе с его оставшимся в живых братом Луцием подняла мятеж [480]против Октавиана. Они хотели воспользоваться неспокойной обстановкой в Италии, вызванной тем, что Октавиан пытался обеспечить землей многие тысячи ветеранов, отобрав ее у землевладельцев. Когда Луций двинулся на север, чтобы соединиться с верными Антонию людьми в Галлии, Октавиан послал ему наперерез своего соратника Марка Випсания Агриппу, которому удалось окружить Луция в городе Перусия. Осажденных осыпали из катапульт градом снарядов с надписью «Ты — покойник, лысый Луций Антоний. За победу Гая Цезаря [Октавиана]!» [481]Солдаты, вдохновленные стихотворением Октавиана о его сражении с женщиной, не имевшей ничего женского, кроме внешности, делали еще надписи с грубыми угрозами в адрес Фульвии.
Когда от Луция бежали его союзники, неукротимая Фульвия собрала армию из ветеранов, но ее попытки спасти положение оказались безуспешными, и Луций сдался. Октавиан счел нужным пощадить его как консула и брата Антония и даже сделал его наместником в Испании. Жителям Перусии повезло меньше: их город был отдан на разграбление солдатам Октавиана. Но во время кремации одного из горожан вспыхнул пожар, уничтоживший всю добычу. Октавиан захватил триста именитых горожан, некоторых из них он знал лично, и, сказав им «Ты должен умереть» [482], на иды марта 40 года до н. э. приказал принести их в жертву на алтаре, посвященном обожествленному Юлию Цезарю.
Наконец, прочно утвердившись на Западе, Октавиан сумел найти взаимопонимание с оставшимся в живых сыном Помпея, Секстом, называвшим себя «царем морей» и носившим синий плащ как сын Нептуна-Посейдона. Сенат назначил его правителем Сицилии, Сардинии и Корсики при условии, что он будет обеспечивать поставки зерна Риму из африканской провинции. Октавиан отказался от заключения брака с дочерью Фульвии, Клавдией, который должен был укрепить триумвират, и женился на Скрибонии, тетке жены Секста. Несмотря на то что Скрибония была несколько старше своего двадцатичетырехлетнего мужа, она вскоре забеременела.
Неблагоприятные последствия политического вмешательства подорвали здоровье Фульвии, и она заболела. В таком состоянии она бежала в Афины со своими сыновьями Антилием и Юлием и матерью Антония, Юлией. Весной 40 года до н. э. в разгар парфянского кризиса взбешенный Антоний прибыл из Тира, и у него состоялась бурная встреча с женой. Выслушав ее объяснения, он оставил семью в Греции, а сам отправился в Италию улаживать дела с Октавианом.
Войско Октавиана препятствовало высадке Антония на берег, но ему удалось осадить Брундизий (Бриндизи), хотя обе армии не хотели сражаться друг с другом, будучи соотечественниками. После длительных переговоров Октавиан и Антоний пошли на взаимные уступки и в сентябре того же года подписали в Брундизии договор. Они приняли решение, что оба будут набирать войско в Италии, что Октавиан получает Галлию, Испанию, Далматию и Сардинию, Лепид сохраняет за собой Северную Африку, а за Антонием остаются все земли от Македонии до Евфрата.
После того как Фульвия умерла в Греции, Антоний снова стал свободным человеком. Чтобы укрепить договор между триумвирами, он женился на незадолго до этого овдовевшей старшей сестре Октавиана, Октавии. Сенат не настаивал на соблюдении обычного десятимесячного траура, гарантировавшего отцовство любому ребенку, родившемуся в этот период, тем самым предоставив возможность состояться браку по расчету. Молодая женщина, которой отводилась важная роль в установлении равновесия сил между Октавианом и Антонием, была яркой личностью. Наверное, далеко не столь идеальная, какой ее представляет история при сопоставлении добродетелей Октавиана с пороками Клеопатры, она вращалась в кругу литераторов, людей искусства и уже имела нескольких детей. Октавия считалась красивой, хотя ее портреты на монетах производят противоречивое впечатление. Пучок на затылке, челка, прикрывающая лоб, и мягкие завитки вокруг шеи настраивали приятелей ее брата на лирический лад. Ее волосы восхищали естественностью в отличие от предположительно искусственной внешности Клеопатры.
Примерно в то время, когда Октавия выходила замуж за Антония в Риме, а жена Октавиана, Скрибония, готовилась произвести на свет его единственную дочь Юлию, наступил срок рожать и Клеопатре. В октябре 40 года до н. э. у нее родились девочка и сын. Это было выдающееся событие, но не первый случай в царском роду Птолемеев, она оказалась даже не первой Клеопатрой, у которой появилась двойня, потому что Клеопатра Трифена, старшая дочь Птолемея
Фискона и его племянницы Клеопатры III, родила мальчиков-двойняшек от селевкидского царя Антиоха Грипа. Береника, двадцатичетырехлетняя правнучка царевны, старшая дочь Таимхотеп и верховного жреца Пшеренптаха III, также произвела на свет двойню — мальчика и девочку, которые, возможно, вскоре умерли вместе со своей матерью.
Если учесть, что разнополые двойни более редки, чем однополые, то заслуга Клеопатры была особого рода, поскольку «живых близнецов рождается меньше и выживаемость в раннем детстве одного из них или обоих еще ниже» [483]. И хотя греки в Древнем Египте не практиковали убийство новорожденных, как в некоторых районах современного Египта, где девочек из разнополых пар иногда не кормят, такая судьба, конечно, не ждала двойняшек Клеопатры.
