Но даже в то время, когда форт Ниагара разлетался на части, в сложной истории ирокезов открылась новая глава. Индейцы племени сенека в Ниагаре были верными союзниками французов, действуя в качестве разведчиков, лодочников, курьеров и носильщиков на сложных и опасных тропах Ниагары. Но теперь были основания полагать, что они дезертировали.

На самом деле прибытие воинов из конфедерации всех шести племен (народностей) застало их врасплох. Потребовалось время, чтобы обдумать свой следующий шаг. Перед смертью Пушо удалось заключить перемирие, которое позволило Каенди, вождю племени сенека в Ниагаре, вести переговоры со своими собратьями-ирокезами.

Напряженные и затянувшиеся переговоры продолжались три дня, пока Каенди уговаривал своих кровных родичей не атаковать форт. Они в свою очередь объясняли ему, почему в настоящее время эта атака имеет наиважнейшее значение для конфедерации. Убедительный довод Каенди, что все шесть племен англичане оставят в дураках (а особенно — в высшей степени двуличный Джонсон) почти одержал победу.

Джонсон, не допуская, чтобы его воины вообще покинули сражение полностью, вынужден был пообещать: после падения им отдадут форт Ниагара на полное разграбление. Но 14 июля после окончания совещания «его» ирокезы сообщили, что не будут сражаться со своими братьями — индейцами племени сенека из Ниагары.

Так как никто из отважных воинов шести племен не хотел сражаться друг с другом, упрямый Пушо договорился с Каенди, что будет лучше всего, если индейцы сенека из Ниагары удаляться, дабы выкурить трубку мира со своими кровными братьями. Джонсон даже не понимал, что ему едва удалось спастись, когда красноречие профранцузского вождя в какой-то момент почти убедило остальных ирокезов перейти на другую сторону или, по меньшей мере, вернутся к традиционному нейтралитету.

С точки зрения реальной политики решение ирокезов было самым трезвым, так как они избежали братоубийственного кровопролития, обеспечив победу англичанам.

К 23 июля Пушо начал приходить в отчаяние. Но в этот день он получил сообщение от Лигнериса, что французские нерегулярные войска, отозванные из провинции Огайо, приближаются к форту.

Подкрепление Лигнериса, численность которого на момент отправки составляла 2 500 солдат, сократилось до 1 600 человек (несомненно, в результате того, что большое количество индейцев приходило и уходило, когда им вздумается). Но даже и в этом случае, когда они появились на реке Ниагара выше водопада, зрелище оказалось внушительным. Они было подобны «плавучему острову, настолько черной стала река от каноэ и лодок».

Джонсон, уже предупрежденный своими индейскими разведчиками, принял эффективные меры. Он заблокировал реку, исключая возможность подхода к форту. А затем баронет попытался склонить на свою сторону индейских союзников Лигнериса, ссылаясь на численность войск ирокезов по соседству.

Был построен бревенчатый окоп с повышенным бруствером через дорогу около Ла-Бель-Фамиль до реки Ниагара, где стояли лагерем невоюющие ирокезы. Понятно, что Джонсон надеялся вовлечь их в предстоящее сражение. Важным оказалось то, что воины конфедерации размещались в окружающих лесах. Но у Джонсона не имелось иллюзий относительно предстоящего испытания силы. Лигнерис и Обри покинули Преск-Айл несколько дней назад с цветом французской нерегулярной армии. Торговцы, охотники и бродяги, многие из которых «стали туземцами» и были «белыми индейцами», возможно, и представляли ужасное зрелище. Это одеяния из оленьих шкур, раскрашенные лица, длинные волосы, местные прически, военные головные уборы и боевая раскраска… Но они оказались отличными стрелками, меткими снайперами и, вероятно, лучшими партизанами в Канаде.

Пропаганда Джонсона подействовала хорошо. Индейцы-союзники Лигнериса действительно решили не принимать участия в сражении. Поэтому, возможно, только 600 (некоторые знатоки утверждают, что 800) солдат французской регулярной и нерегулярной армии пошли в атаку на засеку, обороняемую полковником Эйр Масси и 46-м полком.

Но Джонсон и британцы не могли полагаться на локальное превосходство в численности, поскольку пришлось разделить свои войска на три части: одна часть для встречи Лигнериса и Обри, одна — для охраны окопов, последняя — для защиты английских лодок. Так как осаждающая артиллерия прекратила огонь, Пушо сначала подумал, что противник целиком отошел, чтобы отразить новую угрозу канадцев. Поэтому он принял решение напасть на них с тыла. Но когда французы, воспрянувшие духом, сделали вылазку из форта и побежали по крытому переходу, траншеи, казавшиеся пустыми, неожиданно ожили, на солнце блеснули штыки, словно иглы дикобраза.

Пушо мрачно перешел в отступление. Остальную часть дня 24 июля он провел, прислушиваясь к грохоту и раскатом залпов дальних пушек, судорожно надеясь, что Лигнерис и Обри обладают достаточным мастерством и рвением, чтобы сделать все за него. Командир форта мог долго смотреть на дым вокруг Ла-Бель-Фамиль в бинокль, но часами оставаться в тревоге ожидания, охватываемый надеждами и терзаемый страхом.

К сожалению для французов, 464 английских солдата («красные мундиры» под командованием Масси) были дислоцированы очень умело. Он распределил 46-е подразделение среди рот легкой пехоты, предназначенной для сражения за дорогу к форту Ниагара. Основной личный состав полка находился на правом фланге легкой пехоты, собственный фланг 46-го подразделения прикрывала рота гренадеров, поддерживаемая «пикетом» 44-го пехотного полка.

Масси, понимая, что французы были, в основном, регулярными войсками, приказал своей первой шеренге примкнуть штыки, лечь на землю и не стрелять без его приказа. Французы, стреляя на ходу, наступали на поляну Ла-Бель-Фамиль с дороги, окаймленной лесом, из колонны они перестраивались в боевой порядок. Дисциплина у «красных мундиров» была превосходной, что подтвердилось, когда они попали под огонь французов, появившихся из прикрытия. Масси, великолепно рассчитав свои действия по времени и выжидая до тех пор, когда задержка еще на одну секунду могла вызвать панику среди его солдат, которые рассредоточились бы, наконец-то приказал отрыть огонь. Залп имел опустошающие последствия.

Более 130 солдат под личным командованием Масси открыли сплошной огонь. Общий залп, сделанный с очень малой дистанции, стал смертоносным.

Масси сообщал: «Солдаты встретили противника, сохраняя полную сдержанность и хладнокровие. Никто не сделал ни одного выстрела до тех пор, пока неприятель ни приблизился на такое расстояние, что его почти можно было достать штыками… Не видел, чтобы Великая Дивизия (только так теперь я могу называть своих солдат) когда-нибудь открывала столь ураганный огонь. После семи выстрелов стоя я приказал идти вперед, стреляя непрерывно, что было выполнено беспрекословно. Большинство солдат из 46-го подразделения дали шестнадцать выстрелов». Гренадеры заслужили особую похвалу, так как они «проявили себя великолепно и, открыв огонь по флангам противника, убили огромное количество солдат. По моему мнению, это решило исход сражения».

Оправдались самые ужасные опасения Пушо. Французы и канадцы были отважными и умелыми солдатами, но у них было плохое командование, тактика командиров не оправдала ожиданий.

Солдаты регулярной армии, морская пехота и рейнджеры, увидев, что противник окапывается, перешли во фронтальное наступление, открыв ураганный огонь из мушкетов, переходящий, в конечном счете, в сплошную стену огня. 46-й полк и поддерживающие его гренадеры расстреливали противника почти в упор с дистанции в тридцать ярдов. В этом смертоносном котле из 600 солдат выжили всего около ста человек, которых взяли в плен. Возможно, еще сто человек бежали в панике, чтобы быть схваченными ирокезами. А те, что вполне предсказуемо, увидев перелом в сражении, предложили руку помощи.

Масси приходил в ярость, когда в более поздних докладах сообщали, что ирокезы отважно сражались, так как, по его мнению, их поведение оказалось «самым подлым». Почти все французские офицеры были либо убиты, либо ранены, некоторых вытаскивали из-под поваленных стволов деревьев, затем ирокезы снимали скальпы. Среди воинов, подвергшихся тяжелым телесным увечьям, был Лигнерис, ветеран Мононгахелы в 1755 г. Одно время он командовал фортом Дюкень.