В любом случае к 1759 г. Амхёрст ненавидел уже индейцев всех племен и хотел окончательно свести с ними счеты. Инцидент на Новой Шотландии в январе того года особенно разозлил его. Отряд в составе одиннадцати британских солдат и рейнджеров не вернулся из экспедиции по валке леса. На следующий день патруль обнаружил тела пяти из них. Согласно Джону Ноксу, их расстреляли. Затем, пока они были еще живы, с них сняли скальпы: «Их конечности были настолько изуродованы, что стало понятно, в каких муках они умирали. В таком состоянии они замерзли, напоминая фигуры или статуи, которые по-разному размещены на пьедесталах в садах кунсткамер».
Амхёрст сообщил Гейджу и о своем общем отвращении к индейцам: «Мне известно, какие они негодяи, и у меня самое плохое мнение об этих ленивых злодеях, пьющих ром, как никто на свете… [Но так как французы боятся их], я уничтожу индейцев — и по возможности, побольше».
2 июля 1759 г. индейцы племени абенаков совершили следующее злодеяние. Шестнадцать солдат из района на реке Джерси-Блю, отправленные в экспедицию на валку леса, попали в засаду, устроенную абенаками в пределах видимости лагеря на озере Джордж. Очевидец сообщал: «Они убили шесть солдат и сняли с них скальпы. Четверых взяли в плен. Из всего отряда смогли убежать только четверо. Абенаки покрасовались перед всей армией со снятыми скальпами, издали [именно так] свой клич. Затем ушли к своим лодкам, оставленным на расстоянии не более двух миль от верхней части озера. В погоню за ними отправили большой отряд, но тщетно. Они кромсают наших людей самым зверским образом, вырезая куски плоти из шеи, бедер, ног».
Во-вторых, встал вопрос о доверии. Начиная с 1755 г. в британской армии широко распространилось мнение, что племена индейцев непобедимы в войне на дикой природе. Амхёрст был решительно настроен покончить с подобными представлениями. Коллективное воображение преследовали воспоминания о поражении Бреддока при Мононгахела. Офицеры часто подробно обсуждали детали того черного дня в истории армии.
9 июля 1755 г. войска Бреддока вошли в лес, расположенный в десяти милях от форта Дюкень и обнаружили, что попали на естественную обстреливаемую площадку.
Хотя большинство лесов Северной Америки были дремучими с обширным густым подлеском, 637 индейцев из ударного французского подразделения (в основном — из племен оттава, миссиссаугов, виандотов и потаватоми с запада, с так называемого высокогорья) использовали этот участок леса в качестве охотничьей территории. Они очистили ее от подлеска, чтобы сгонять малую и большую дичь и обеспечить свободное перемещение с маневрированием своим охотникам. Стреляя из укрытия, прячась за деревьями, но имея возможность быстро и свободно перемещаться, чтобы самим не стать мишенями, индейцы в считанные минуты вызвали замешательство среди солдат Бреддока и загнали их на участок, размеры которого составляли 250 ярдов в длину и всего 100 футов в ширину.
Не имея возможности увидеть своего противника, британские солдаты вскоре поняли, что оказались на своеобразной человеческой скотобойне. Замешательство стало всеобщим, а вскоре перешло в панику. Лес превратился в настоящий ад. Все вокруг было окутано дымом, отовсюду вели огонь, раздавались крики людей и ржание раненых лошадей. Из темных чащоб доносился воинственный клич индейцев, от которого кровь застывала в жилах: «Жаждущие крови адские псы вопили и визжали, словно тысяча чертей». Это еще больше запугивало солдат, сытых по горло рассказами о пытках, наносимых увечьях и снятии скальпов североамериканскими туземцами.
Строгая британская дисциплина, связанная с построением взводами и последовательными залпами привела к тому, что «красные мундиры» давали мощный залп по тем точкам, где противника не было. Они поступали автоматически, хотя в глубине души испытывали растерянность от своих действий. Закончилось это тем, что британцы перестреляли друг друга.
Солдаты Бреддока твердо защищали свой плацдарм в течение трех часов. Но их вспомогательные американские подразделения либо сразу же бежали, либо прятались за деревьями, где их часто принимали за индейцев и убивали «дружественным огнем».
Военная подготовка британских солдат и неправильное определение отваги, данное Бреддоком, оказались самоубийственно непродуктивными в тот день. Вместо того чтобы гибко изменить тактику и импровизировать, применяя новые методы борьбы в бою с незнакомым противником, командующий продолжал применять свой принцип «по стойке смирно», пригодный только для парадных плацев, полагая: рано или поздно индейцы начнут сдаваться регулярным войскам. Но к тому времени, когда британские солдаты добрались до реки Мононгахела, их ряды настолько поредели под смертоносным огнем противника, что они более не смогли противостоять ему. Ряды дрогнули и солдаты побежали.
Увидев, что солдаты кричат от ужаса и бегают кругами, индейцы выскочили из укрытий. Начались рукопашные схватки, в которых туземцы применяли томагавки и размахивали ножами для снятия скальпов. Силы Бреддока рассредоточились: в бою и при последовавшем разгроме он потерял две трети своей армии, численность которой в начале дня составляла 2 200 человек.
Для британской армии восемнадцатого столетия это была катастрофа столь же огромного масштаба, как битва при Исандливана в девятнадцатом столетии, в которой «красные мундиры» сражались с аналогичным противником — с «дикарями-зулусами».
Амхёрст руководствовался желанием отомстить за второе величайшее поражение британской армии в войне с индейцами — массовое убийство британских солдат после капитуляции Монкальму полковника Монро, последовавшей после осады форта Уильям-Генри в 1757 г. Это было больше, чем желание навсегда смыть пятно Мононгахелы. «Помни Уильям-Генри» — эти слова стали таким же паролем для британской армии в Северной Америке в конце 1750-х гг., каким спустя восемь лет в Техасе станут слова «помни Аламо». Монро капитулировал на тех условиях, что его войска смогут уйти в форт Эдуард без оружия, но со всеми почестями. Монкальм совершенно искренне предложил эти условия англичанам. Он объяснил своим союзникам-индейцам, сражавшимся только ради трофеев, военнопленных и скальпов, но не ради чести и достоинства, что британцам разрешено покинуть место осады, не причиняя никакого вреда. Французский командующий сообщил им, что вооружение, военное имущество и запасы продовольствия остаются в форте, но не подлежат разграблению. Все это было включено в условия капитуляции без консультаций с индейцами.
Реакция индейцев оказалась более чем скептической. Выслушав при гробовом молчании непонятные (для них) слова Монкальма, они приняли решение, что должны взять то, что принадлежит им по праву. И неважно, что сказал белый «отец».
На рассвете 10 августа 1757 г., когда британские солдаты в подавленном настроении вместе семьями вышли из форта Уильям-Генри, вокруг них собрались сотни воинов-индейцев всех плен и кланов (большинство — абенаки). Они потребовали, чтобы британцы сложили оружие, одежду и оснащение.
Регулярные войска в авангарде колонны охранял французский эскорт, но провинциальные и нерегулярные войска не охранялись. Они и стали легкой добычей раскрашенных воинов.
Прежде всего, индейцы увели всех женщин и детей. Затем они обратили всю свою ярость на раненых, убивая и снимая с них скальпы перед тем, как обобрать свои жертвы, утаскивая все, что представляло хоть какую-нибудь ценность. Далее индейцы племени абенаков обрушились на солдат и женщин в самом конце колонны, начав беспощадно убивать их томагавками. Хотя это массовое убийство продолжалось всего несколько минут, резня вызвала панику среди остальной части арьергарда; солдаты нарушили строй и бежали в леса, охваченные паникой. Индейцы-абенаки легко окружили перепуганных беглецов и взяли их в плен.
Теперь катастрофу еще более осложнил Монкальм. Исходя из лучших намерений, он приказал индейцам отпустить пленных. Но индейцы оказались не в силах перенести это «бесчестье», и предпочли убить их. К тому времени, когда французскому командующему удалось восстановить порядок, более 100 американцев уже были убиты. (Самые тщательные вычисления свидетельствуют, что это количество составляло минимально 69 человек, максимально — 185 человек). В плен было взято от 300 до 500 человек. Те, кто особенно придерживается точных цифр, могут сказать, что смертность в пределах от 2,8 до 7,5 процентов вряд ли соответствует массовому убийству. Истина заключается в том (по их мнению), что если бы все 1 600 индейцев-союзников Монкальма напали бы одновременно на всю колонну и действовали в течение равного отрезка времени, то выжить вообще смогли бы только очень немногие.
