Если даже современники с трудом понимали Хэйга, то сегодня его личность стала настоящей загадкой. Успешными генералами Первой Мировой войны были те, кто не сломался и не впал в пессимизм, когда им выпала тяжкая участь иметь дело с цифрами потерь. Некоторые, однако, умудрялись сочетать изворотливость ума с яркими человеческими чертами: невозмутимость Жоффра, степенность Гинденбурга, пламенность Фоша, уверенность Кемаля. Хэйг же ни в манере поведения на публике, ни в личных дневниках не касался свойственных человеку переживаний, проявлявшихся в прошлом или настоящем, ничем не компенсируя свою отчужденность и избегая какого бы то ни было обычного общения. Казалось, что он двигался среди ужасов Первой Мировой войны, ведомый каким-то внутренним голосом, изрекавшим ему высшую цель и его собственную судьбу. Как мы теперь знаем, это было не просто впечатлением. Хэйг одновременно с энтузиазмом практиковал спиритизм и был приверженцем традиционной религии. Еще будучи молодым офицером, он принимал участие в спиритическом сеансе, в ходе которого медиум вызывал по его просьбе дух Наполеона. Занимая пост главнокомандующего, он находился под влиянием пресвитерианского священника, чьи проповеди укрепили в нем веру в то, что он напрямую общается с Богом и играет главную роль в осуществлении божественного замысла в этом мире. Хэйг был убежден, что его простую религию разделяют и его солдаты, и она вдохновляет их, вселяя готовность переносить опасность и страдания, бывшие их долей на войне, которой он управлял.
Невзирая на свои странности, Хэйг оставался знающим свое дело военным, превосходящим Френча по всем аспектам военной практики, и его мастерство нигде не проявилось в такой степени, как при подготовке операции на Сомме. Это поле битвы, возвышенное и пустынное, не оспаривалось с первых дней войны. Со своей стороны, немцы воспользовались отсутствием каких-либо военных Действий в этом районе с 1914 года, чтобы создать одну из самых сильно укрепленных позиций на всей протяженности Западного фронта. Твердая, сухая меловая порода легко разбивалась взрывами, и им удавалось строить блиндажи глубиной до десяти метров, непроницаемые для артогня, оборудованные для того, чтобы выдерживать осаду, и связанные с тылом заглубленным телефонным кабелем и глубокими коммуникационными траншеями. На поверхности соорудили сеть пулеметных точек, со всех сторон перекрывавших подступы с безлесных низин, э по границе их огневой зоны окопы защищали плотные заграждения из колючей проволоки. У немцев было достаточно времени, чтобы все это построить. Из полудюжины дивизий, базировавшихся в секторе Соммы, 52-я находилась здесь с апреля 1915 года, 12-я — с октября, а 26-я и 28-я резервные — с сентября 1914 года. Сооружая эти укрепления, они заботились о собственной безопасности. По другую сторону нейтральной полосы с 1914 года мало что было сделано. Французы, удерживавшие этот сектор до тех пор, пока в августе участок фронта, контролируемый англичанами, не расширился на юг, считали его "спокойной территорией". Оборону держали силами артиллерии и небольшого количества пехоты. Британцы были настроены более агрессивно. Когда Хэйг принял командование, инфраструктура не была рассчитана на крупное наступление. Под его руководством территория позади Соммы, от маленького торгового городка Альбера до столицы департамента Амьена, расположенного в сорока километрах позади него, была превращена в колоссальный военный лагерь. Территория была прорезана новыми дорогами, ведущими к передовым позициям, усеяна складами боеприпасов, огневыми точками и лагерями солдат, которым предстояло идти в атаку. Как специалист по военной технике Хэйг не мог ошибиться. Ему оставалось доказать свой талант тактика.
Армия, собранная на Сомме, не сомневалась ни в высшем командовании, ни в себе самой. Эту новую Четвертую армию образовали 20 дивизий под командованием генерала сэра Генри Ролинсона. Большинство из них впервые принимали участие в боевых действиях. Небольшую часть составляли старые резервные формирования — 4-я, 7-я, 8-я, и 29-я дивизии, сильно изменившиеся после тяжелых испытаний в первоначальном составе BEF и Галлиполи. Еще четыре принадлежали к числу территориальных: 46-я, 56-я, 48-я и 49-я дивизии, которые находились во Франции с весны 1915 года. Остаток составляли "китченеровские" формирования гражданских добровольцев, в основном организованные вокруг батальонов "товарищей" и "приятелей", для которых сражение на Сомме должно было стать боевым крещением. Всего насчитывалось десять этих "китченеровских" дивизий, старшая из которых — 9-я Шотландская — прибыла во Францию в мае 1915 года, а 34-я — только в январе 1916-го. Возможно, самой необычной среди них была 36-я (oльстерская) дивизия, полностью одетая в униформу цвета хаки oльстерских добровольческих сил (ирландских протестантов), находящихся в оппозиции к партии Ирландского самоуправления, которые в первые же дни войны совместно записывались в добровольцы. Впрочем, ольстерцы отличались от остальных своих "китченеровских" товарищей только довоенным опытом военной подготовки. С обстановкой реального сражения они были знакомы не лучше прочих. Пехотные батальоны были совершенно неопытны. Хуже было то, что это же можно было сказать и про расчеты батарей артиллерии поддержки, от точности стрельбы которой и быстроты смены цели зависел успех предстоящего наступления.
План Хэйга операции на Сомме был прост и в общих чертах сродни плану Верденской операции Фалькенгайна, с тем лишь отличием, что Хэйг скорее стремился прорвать линию вражеской обороны, нежели заставить неприятеля упорно обороняться и навязать борьбу на истощение. Атаку должен был предварять колоссальный артобстрел, продолжающийся неделю и рассчитанный на расходование миллиона снарядов. После того как 1 июня — в день, выбранный для штурма, — обстрел прекращался, девятнадцать британских дивизий и, южнее Соммы, три французских, все, сколько можно было выделить, пока Верденская битва продолжалась, должны были двигаться вперед через нейтральную полосу в расчете на то, что противник, уцелевший после бомбардировки, оглушен и неактивен, прорваться сквозь разрушенные проволочные заграждения, войти в неприятельские окопы, занять территорию и двинуться в незащищенный тыл, Хэйг и его подчиненные были столь уверены в сокрушительной силе артобстрела, что решили не позволять неопытной пехоте наступать испытанным способом "огня и движения", когда часть наступавших залегала, чтобы ружейным огнем прикрывать продвижение остальных, а двинуть пехоту вперед в полный рост и сохраняя ряды. Во время сражения при Лоосе основная забота Главного штаба заключалась в том, чтобы "держать войска в руках". Результатом этого стало то, что резервы задержались слишком далеко в тылу и, когда были слишком поздно посланы вперед, развернулись густой массой. Основным поводом для беспокойства перед сражением на Сомме была другая опасность, что войска будут укрываться, и если залягут, то уже не возобновят наступления. Тактическая инструкция к действиям в ходе сражения — "Тренинг дивизий для наступательных операций" (SS109) и дополнительная инструкция, изданная 4-й армией, — "Тактические заметки" — предписывали вести наступление последовательными рядами или волнами войск и продолжать движение вперед всеми вовлеченными силами. "Наступающие войска должны двигаться вперед с равномерной скоростью последовательными рядами, каждый следующий ряд добавляет силы ряду, идущему перед ним".
Хэйг как главнокомандующий и Ролинсон, командовавший атакующими войсками, имели общее мнение относительно тактики, но подразумевали разные цели наступления. Хэйг предполагал, что дивизиям удастся прорваться до Бапома, маленького торгового городка на холмах Соммы в десяти километрах от линии начала атаки. Ролинсон рассчитывал на более скромный результат — "удар" по системе немецких окопов, после чего должны были последовать удары, предназначенные для того, чтобы расширить занятую территорию. Планы Ролинсона, как показала действительность, оказались более реалистичными. Оба генерала, впрочем, были равно далеки от истины в своих надеждах на то, что подготовительные мероприятия дадут ожидаемый результат. В ходе предварительной бомбардировки было выпущено около трех миллионов снарядов из тысячи полевых орудий, (80 тяжелых пушек и 245 тяжелых гаубиц, установленных с плотностью одна полевая пушка на 20 метров фронта и одно тяжелое орудие на 55 метров. План действий артиллерии заключался в том, чтобы перед сражением полевые орудия сконцентрировали свой огонь на уничтожении проволочных заграждений перед вражескими окопами, в то время как тяжелые орудия накрыли бы вражескую артиллерию "противобатарейным" огнем и разрушили окопы и опорные пункты. К моменту атаки, когда британская пехота оставит окопы, чтобы пересечь нейтральную территорию полевая артиллерия должна была вести "настильный" огонь над головами передовой колонны, чтобы помешать обороняющимся немцам подниматься на парапеты и стрелять в наступающую пехоту, хотя теоретически германские окопы к моменту подхода британцев должны были быть пусты.
