После событий января 1915 года, в течение последующих восемнадцати месяцев Флот открытого моря в основном держался поблизости от своих внутренних баз и обдумывал свою стратегию. Операции подводных лодок Флота могли принести пользу, как и минирование при помощи субмарин или надводных судов. Гибель новейшего дредноута "Одейшес", подорвавшегося на мине, установленной вспомогательным крейсером в октябре 1914 года, вызвала в британском Адмиралтействе больше страданий, чем торпедирование старых крейсеров "Абукир", "Хог" и "Кресси" лодкой U-9 около "Широких четырнадцатых" у берегов Голландии в сентябре. Однако действия подводных лодок по правилам коммерческого судоходства, гласившим, что атакующий должен дать торговому судну предупреждающий сигнал прежде, чем потопить его, и принять меры для спасения команды и пассажиров, мало могли помешать торговле, в то же время подвергая субмарины опасности скорого возмездия. С другой стороны, "неограниченная" подводная война, когда лодки торпедировали суда, не всплывая на поверхность, могла слишком быстро привести к дипломатическим инцидентам, когда топились ошибочно идентифицированные нейтралы, или к дипломатической катастрофе, как это случилось в мае 1915 года, когда немецкая подводная лодка U-20 потопила пароход "Лузитания". Гибель этого огромного британского лайнера, унесшая жизни 1201 пассажира, из которых 128 были американцами, едва не заставила Соединенные Штаты разорвать дипломатические отношения с Германией. В ходе переговоров удалось сгладить последствия этого зверства, но после этого германский морской штаб наложил строгие ограничения на операции своих субмарин во избежание последствий. В течение 1915 года британский коммерческий флот по-прежнему терял от пятидесяти до ста кораблей в месяц вследствие атак немецких подводных лодок, но это нисколько не мешало ему продолжать поставки на континент. Тем временем Гранд-Флит и подчиненные ему эскадры и флотилии крейсеров, миноносцев и субмарин продолжали держать блокаду Германии. Блокада делала полностью невозможной торговлю с миром за пределами Европы для Германии, а благодаря господству британского, французского и итальянского флотов в Средиземном море распространялась также на Австрию и Турцию. "Центральная позиция" Центральных держав, чье стратегическое положение описывалось военными теоретиками как положение силы, обернулась положением бессилия из-за окружения со всех сторон кольцом блокады. Моряки Германии в течение всего 1915 года ломали голову в поисках выхода.
Они сами привели себя в это затруднительное положение, чему помогали и способствовали политические и династические лидеры. География территории, населенной немецкоязычными народами, как бы она ни была поделена государственными границами, отказывала немцам в морской мощи. География Германской империи 1914 года сужала ее выход к открытому морю до короткого участка побережья Северного моря между Данией и Голландией. Отсюда путь в Атлантику лежал через воды, которые легко могли быть перекрыты неприятелем. На западе Ла-Манш, ширина которого в самом узком месте составляла только девятнадцати миль, угрожал перекрыть Королевский военный флот. В последние годы угроза установки минных заграждений обещала сделать западный маршрут полностью непроницаемым, хотя до 1916 года британцы минировали узкие места пролива не слишком плотно. К северу от лиманов Эмса, Яде, Везера и Эльбы Флот открытого моря имел свободный выход в Северное море из портов, которые было легко защитить от британской блокады. Далее, однако, нужно было пройти 600 миль по Северному моря между Великобританией и Норвегией, а затем — только через серию проливов, между Фарерскими островами, Исландией и Гренландией, которые без особого труда контролировали эскадры легких крейсеров. Вероятность того, что Флот открытого моря беспрепятственно покинет Северное море, не будучи обнаруженным или не подвергшись нападению, уменьшалась с каждой милей по мере того, как он продвигался вперед. Причиной тому был появившийся в начале столетия военный план Королевских военно-морских сил. Он заключался в переброске основных сил при мобилизации из английских в шотландские порты, Росайт около Эдинбурга и Скапа-Флоу на Оркнейских островах, оставляя легкие силы из крейсеров, миноносцев и подводных лодок для установления промежуточной блокады Гельголандской бухты. Им поручалось раннее предупреждение вылазок немецких кораблей. Если такое предупреждение поступало, Гранд-Флит должен был следовать на юг со скоростью, с высокой вероятностью позволяющей крупным силам флота объединиться раньше, чем неприятель окажется в водах, из которых он сможет прорваться в открытый океан. Адмирал Фишер торжествующе подытожил затруднительное положение Германии в резюме, адресованном королю Георгу V: "…Имея большую гавань Скапа-Флоу на севере и узкие проливы Дувра на юге, — нет сомнения, сир, мы — избранный Богом народ".
Немцы никогда не закрывали глаза на существенную слабость в географическом отношении их позиции или силу британской. Они слишком несерьезно относились к средствам расширения своего доступа к Северному морю, убеждая или заставляя своих голландских, датских и норвежских соседей предоставлять им базы, и продолжали рассчитывать на эти средства даже после того, как война началась. В течение 1915 года Вольфганг Вегенер, командующий германским морским штабом, выпустил серию бумаг, отстаивающих оккупацию Дании, установление протектората над Норвегией, а в некоторой перспективе — приобретение портов во Франции и Португалии. Оценка значения субмарин как носителя мин или торпед также выросла после начала войны, благодаря успехам совсем небольших подводных сил — равно как против военных кораблей, так и против торговых. В первую очередь, однако, германское Адмиралтейство, согласно давно сформированной точке зрения, видело задачу флота в упорном осуществлении ее далеко идущей стратегической политики. Это достаточно просто объяснить. Германия, связанная финансовыми ограничениями, вызванными затратами на содержание ее огромной армии, не могла превзойти Британию в строительстве крупных боевых кораблей. Следовательно, ей приходилось ограничить себя в противостоянии Королевскому военному флоту "риском" — риском того, что традиционное господство Британии на море может быть подорвано путем ослабления ее превосходящих сил в результате небольших столкновений, а также благодаря применению мин и подводных лодок. Последние должны были увеличить опасность того, что во время одной из своих наступательных вылазок Гранд-Флит мог неожиданно оказаться в невыгодном положении по отношению к Флоту открытого моря. После многочисленных дискуссий о стратегии "риска" 3 декабря 1912 года кайзер выпустил итоговую военную директиву для германского военного флота, устанавливавшую, что "главная военная задача" флота заключается в том, "чтобы повредить, насколько возможно, силам неприятеля, удерживающим блокаду, посредством многочисленных атак, повторяемых днем и ночью, а при благоприятных обстоятельствах — дать бой всеми силами, находящимися в нашем распоряжении".
В течение 1914 и 1915 годов операции германского флота во внутренних водах проводились строго в соответствии с директивой 1912 года и достигли некоторых из поставленных целей. Гельголанд и Доггер-Банка были поражениями немецкого флота, но на самом деле нанесли серьезный урон блокаде. "Тайгер" и "Лайон" пострадали при Доггер-Банке, причем "Лайон" — настолько тяжело, что не мог своим ходом вернуться в гавань, и его пришлось буксировать. Уничтожение "Одейшес" было достигнуто ценой единственной мины. Возможности применения субмарин в военных действиях флота продемонстрировала также лодка U-24, 1 января 1915 года потопившая в Ла-Манше дредноут "Формидэбл". Вначале 1915 года сэр Джон Джеллико, командующий Гранд-Флитом, был серьезно обеспокоен тем, что успехи германской Kleinkrieg (малой войны) в сочетании с необходимостью оттягивать часть сил Гранд-Флита на второстепенные театры сводили на нет его преимущество. В ноябре соотношение британских дредноутов к немецким упало до 17:15 (в августе было 20:13), линейных крейсеров — до 5:4. В Германии между тем продолжали спускать со стапелей крупные военные корабли, и хотя Британия делала то же самое, ей приходилось разделять свои ресурсы, особенно в Средиземном море — проблема, с которой Германия не сталкивалась.
