Глобальная разработка Энвера не учитывала двух моментов. Первый заключался в том, что нетурки, проживавшие на территории Оттоманской империи и составлявшие большинство подданных султана, были уже в состоянии пробуждения собственных национальных идей. Это были не только арабы, численно превосходившие турок, но и такие важные малые народности, как мусульмане-курды. Готовя нападение на Суэцкий канал, Кемаль-паша, тем не менее, нашел время, чтобы истребить многих сирийских арабских националистов, которым было суждено стать национальными мучениками Арабского возрождения. В то же время многие курды, с давних пор угнетаемые оттоманским чиновничеством, воспользовались случаем, предоставленным войной, и, едва будучи мобилизованы, перебежали к русским вместе с оружием. В данных обстоятельствах "внешние турки", независимо от того, какие исторические ассоциации связывали их с турецким халифатом, вряд ли откликнулись бы на его призыв к "священной войне". Второй недостаток плана Энвера был более серьезным и касался географических особенностей. "Кавказ, — писал в 1825 году русский генерал Вельяминов, — можно уподобить могущественной крепости, изумительно прочной от природы… только неосмотрительный человек станет пытаться штурмовать эту твердыню".
Действия Энвера были хуже простой неосмотрительности. Его решение атаковать Кавказ в начале зимы, когда температура опускается ниже двадцати градусов мороза даже на нижних перевалах, а снег лежит в течение шести месяцев, было полным безрассудством. Его войска имели численный перевес, около 150 тысяч человек в Третьей армии против 100 тысяч русских, но обеспечение его армии происходило по единственной железной дороге, что никуда не годилось. Войска попадали в зависимость от состояния дорог, которых было мало, да и те настолько завалены снегом, что никак не могли обеспечить доставку необходимого количества грузов. Согласно его плану, следовало позволить русским выдвинуться вперед и затем ударить, отрезав от основных сил. Первый этап этой схемы удался. Русские в течение ноября продвинулись до крепости Эрзерум и до озера Ван. Это была та самая территория, где сельджуки, предки турок, одержали победу под Манцикертом в 1071 году. Это был "ужасный день", с которого началось угасание Византийской империи, закончившееся ее гибелью и взятием Константинополя в 1453 году. Тогда турки были свободными конными кочевниками, необремененными тяжелым оборудованием. Третья турецкая армия привезла с собой 271 единицу артиллерии и продвигалась весьма тяжеловесно. Погода тоже снизила скорость наступления и стала причиной страданий и смертей. Одна из дивизий из 8 тысяч человек состава потеряла половину замерзшими за четыре дня наступления. 29 декабря 1914 года русский командующий, генерал Мышлаевский, контратаковал в Саракамыше, около Карса, на железной дороге между озером Ван и Эрзерумом, и одержал победу. Окончательная победа была достигнута 2 января, когда 9-й корпус турок сдался в полном составе. В середине месяца из 95 тысяч турок, принимавших участие в кампании, в живых осталось не более 18 тысяч. Говорят, что тридцать тысяч умерло от холода; это выглядит вполне правдоподобно, если учитывать, что кампания проходила зимой на высоте в среднем 2000 метров над уровнем моря. В значительной степени победой русская сторона была обязана начальнику штаба Мышлаевского, генералу Николаю Юденичу, который впоследствии был назначен командующим армией на Кавказе и с большим успехом действовал до окончания участия России в войне. Победу, тем не менее, омрачило одно трагическое ее последствие. Среди русских войск, участвовавших в сражениях, был дивизион армян христианского вероисповедания. Многие из них были турецкими подданными, но не проявляли лояльности к Турции, а потому воспользовались случаем и предложили русским помощь для организации восстания на турецкой территории. Их участие в кампании и провозглашении в апреле 1915 года временного армянского правительства националистами на контролируемой русскими территории стало причиной необъявленного геноцида армян, осуществленного турецким правительством. С июня 1915 года до конца 1917-го были уничтожены около 700 тысяч мужчин, женщин и детей, которых выгнали в пустыню и оставили умирать от голода и жажды.
Несмотря на свою первоначальную неудачу на Кавказе, которую правительство Турции из осторожности скрыло от соотечественников, влияние Турции на ход войны продолжало расширяться. На протяжении всего длительного упадка, который начался Карловацким договором 1699 года и тянулся до окончания Второй Балканской войны в 1913 году, Турция осталась в памяти своих соседей, особенно европейских, источником постоянной военной угрозы. Значительную часть предыдущих шести столетий, с тех пор как турки-оттоманы установили свой первый опорный пункт на континенте в Галлиполи в 1354 году, Турция постоянно угрожала нападением христианским странам Европы, а Балканы долгое время были оккупированы ею и находились в полном подчинении. Греция стала первой из христианских стран южной Европы, которой удалось завоевать полную независимость от султана, но это произошло только в 1832 году. Сербия, Болгария, Румыния и Албания возвратили себе свободу значительно позже, и присутствие мусульманских национальных меньшинств на границах или на территории этих государств постоянно напоминало о прежнем господстве турок. Итальянцам также хорошо запомнился период могущества турок. Венеция на протяжении столетий вела войну против Турции, и потеря островной венецианской империи в Эгейском море была для нее почти столь же чувствительна, как и более поздняя потеря портов на Адриатике — для Австрии. Турция, хотя и ослабела с тех пор, все еще оставалась единственной великой державой восточного Средиземноморья. Оживление ее под властью младотурок возродило старинные страхи южной Европы, которые не смогло вытеснить даже поражение Турции в Балканских войнах, и союз Турции с Германией и Австрией и ее вступление в войну их только усилил.
Кроме того, за турками стойко закрепилась репутация воинственного народа. Они могли не быть кочевниками, они могли стать фермерами, но выносливость анатолийских крестьян, безразличных к холоду, жаре, лишениям, а также, очевидно, и опасностям, была известна всем их соседям. При младотурках оттоманская армия подверглась планомерной модернизации, которая обещала сделать использование воинских качеств ее солдат более эффективным. Вооруженные силы были организованы в четыре армии, базирующиеся в Стамбуле, Багдаде, Дамаске и Эрзинджане, и состояли из тридцати шести дивизий. Артиллерийское обеспечение этих дивизий было слабее европейских, на каждую приходилось всего от 24 до 36 орудий, но вполне современных, кроме того, имелось шестьдесят четыре пулеметные роты. В обеспечении и администрировании армии, несмотря на усилия немецкой военной миссии, возглавляемой генералом Лиманом фон Сандерсом, по прежнему была масса проволочек, но турецкие солдаты, если это были не арабы, компенсировали эти недостатки своей способностью довольствоваться малым и совершать марши на большие расстояния, не жалуясь. Согласно стилю военных действий, привычному для турецкой армии, также особое значение придавалось устройству траншей. За линией окопов, как в Плевне в 1877 году, турецкий солдат сражался упорно и стойко.
Тем не менее решение Турции атаковать Россию на Кавказе, наступление в Египте и необходимость выделять силы для противостояния британской экспедиции в районе Тигра и Евфрата создали военный вакуум в восточном Средиземноморье, чем могли бы воспользоваться те, кто претендовал на эти территории. Греция, возглавляемая на тот момент крупным лидером националистов Венцизелосом, имела такие претензии и склонялась к тому, чтобы присоединиться к союзникам. От этого шага удерживала только ее слабость в военном отношении и наличие общей границы с прогерманской Болгарией. Италия, в свою очередь, имела территориальные претензии в отношении Австрии, от которых она отказалась, чтобы получить взамен италоговорящие области Тироля и Словении в ходе последней австро-итальянской войны 1866 года. Она также претендовала и на турецкие Додеканские острова с 1912 года, и на часть турецкой Сирии. С дипломатической точки зрения, Италия все еще была членом Тройственного союза, заключенного в 1906 году. Это связывало ее в отношениях с Германией, а также Австрией, но в августе она увильнула от выполнения своих обязательств путем узкой интерпретации договора. Италия прекрасно осознавала, что недостаточно сильна, чтобы бороться с Францией на суше или франко-британским альянсом на море. Итальянский военно-морской флот, хотя и был недавно модернизирован, значительно уступал средиземноморским флотам обеих стран. Кроме того, пока Австрия показывала, что не склонна предлагать Италии передачу каких-либо территорий в качестве взятки за привлечение ее на свою сторону, русские дипломаты не скупились на обещания австрийских территорий в случае присоединения к союзникам и выражали готовность изменить границы в случае их победы. Это пробуждало надежды, что и другие союзники поступят так же. В марте итальянский посол в Лондоне начал переговоры с сэром Эдвардом Греем, британским министром иностранных дел, касающиеся того, что предлагалось Италии, если она переходила на сторону союзников. Переговоры были продолжены в апреле. Разрыв союза с Германией, плотно увязшей в борьбе с Францией и Россией, Австрией, страдавшей от военного кризиса, с Турцией, переключившей все свое внимание на азиатские границы своей империи, казался не только не рискованным, но и потенциально весьма выгодным.
