Это была Северная Ирландия конца пятидесятых. И это был Ольстер с его маленькими серыми городками, где обочины раскрашивали в красно-бело-голубые цвета и гордо вывешивали в окнах флаги.

В родном городке моей ирландской семьи мужское население облачалось в черные костюмы и шляпы и гордо вышагивало на демонстрациях в честь празднования «Оранжевого дня». Непреклонные протестанты, жители Коулрейна были верны своему национальному гимну и не любили англичан — «своих избалованных заморских хозяев». Северная Ирландия была полна предрассудков, а ее жители плохо информированы о собственной истории. Нелюбовь к англичанам тянулась со времен ужасов «картофельного голода» XIX века, хотя учителям истории и следовало бы напомнить ирландцам о том, что у многих предки были католиками, которым пришлось поменять веру ради выживания. Но, как ни странно, католиков они ненавидели еще больше, чем англичан. Католики, которые так много потеряли от британского правления и по-прежнему оставались второсортными гражданами, тем не менее гордились своей историей. В то время как семьи вроде нашей вполне могли бы поинтересоваться своим родом, восходящим к вождям, некогда правившим Ирландией и защищавшим ее от вторжения иноземцев, но не считали это нужным и полезным, поскольку однажды уже отреклись от своих предков. За те годы, что я провела в Северной Ирландии, мне удалось понять, что религия не имеет никакого отношения к христианству.

Но в то же время это была страна, где жители всегда помогали друг другу. Во времена голодного детства моего отца соседи делились друг с другом едой. Уже много позже я обнаружила, что в этой стране община выступает единым фронтом и доброта зачастую уступает непримиримости. Но в двенадцать лет я ничего этого не видела; для меня это было место, где я чувствовала себя счастливой.

Хотя я и понимала, что мои родственники уже не относятся ко мне так же, как это было три года назад, я все равно их любила. Я очень обрадовалась, когда мне сказали, что, пока мои родители не подыщут собственный дом, мы с Джуди останемся жить у бабушки с дедушкой, а родители переедут к моей тете в прибрежный городок Портстюарт. Дома моих ирландских родственников были слишком малы, чтобы вместить всю нашу семью, так ч то, как только меня зачислили в прежнюю школу, мои родители уехали, а я стала жительницей трущоб Коулрейна.

Соседские ребята были настроены дружелюбно; казалось, моя непохожесть вызывала у них больше любопытства, нежели агрессии. А может, все дело было в том, что они мечтали когда-нибудь вырваться из дома и отправиться в Англию искать счастья. Даже в столь юном возрасте они видели в ней страну больших возможностей и буквально засыпали меня вопросами о тамошней жизни. Правда ли, что там заработки такие высокие, как говорят? И рабочих мест предостаточно? По окончании школы многие собирались сесть на тот самый паром и отплыть в Ливерпуль, а самые амбициозные мечтали добраться аж до Лондона.

Время, проведенное среди этих грубовато-добродушных детей, принявших меня в свой круг, и многочисленных родственников, которые делали все, чтобы я чувствовала себя, как дома, вспоминается мне как самое беспечное и счастливое. Мне разрешали целыми днями болтаться на улице, водить Джуди на прогулки в парк, играть в крикет, в котором я преуспела. Я прищуривалась, фокусировала взгляд на маленьком мячике и прицельно направляла его в ворота, нарисованные на стенах домов. Меня считали лучшим игроком, а взрослые уважали за то, что я ни разу не промахнулась и не разбила ни одного окна. Я истошно вопила от радости, забивая мяч, а ребята из моей команды дружески хлопали меня по спине и говорили, что я играю неплохо для девчонки.

Да, это было счастливое лето, когда Джуди забыла о том, что она домашняя собака, и стала уличной, гоняя в стаях бродячих псов, и дома меня никогда не ругали за то, что я приходила к ужину грязной. В то же время я с нетерпением ждала начала учебного года. Мне было интересно: помнят ли меня еще одноклассницы, будут ли в классе те же девочки? На оба вопроса ответ был утвердительным.

Я сразу влилась в коллектив, снова почувствовав себя частью школьной команды. Пусть я не была самой популярной девочкой в классе, зато не была и аутсайдером.

Как раз перед моим тринадцатым днем рождения, через неделю после начала учебного года, родители приехали, чтобы забрать меня от бабушки. Они арендовали сборный дом в Портстюарте, где собирались пожить, пока не подыщут что-то подходящее для покупки.

Хотя с учителями у меня не было особой близости — возможно, они чувствовали во мне что-то такое, что отличало меня от других девочек, — высокие оценки, которые я получила в конце триместра по всем дисциплинам, заставили их проникнуться ко мне уважением. Передо мной стояла цель поступить в университет. Я считала, что только образование принесет мне свободу, и, не догадываясь о том, что лежало в основе моей мотивации, учителя помогали мне реализовывать амбиции.

После госпитализации меня по-прежнему освобождали от уроков по физкультуре, и я могла посвятить это время углубленному изучению других предметов. Занималась я в уже знакомой школьной библиотеке с ее огромным запасом справочной литературы. Мне было важно получить высшие оценки за свои знания; это была единственная сфера моей жизни, которую я могла контролировать и успехами в которой могла гордиться.

Доктор Джонстон, наша директриса, часто заходила к нам на уроки, и ее присутствие вдохновляло. Она неизменно поддерживала учеников в их стремлении к учебе. Призывала нас читать о политике и истории, слушать музыку и выбирать в библиотеке книги по ее рекомендации. Она учила нас формулировать собственное мнение и не стесняться высказывать его.

В начале учебного года, который оказался для меня последним, о чем я тогда даже не догадывалась, директриса объявила конкурс. На доске объявлений в вестибюле вывесили два списка тем для подготовки рефератов. Один предназначался для учениц моложе четырнадцати лет, другой был для старших классов. Нас попросили внимательно изучить списки, выбрать интересующую тему и в течение триместра провести исследовательскую работу по проекту и написать реферат. Проект предстояло защищать перед советом учителей и другими соискателями. Призом должен был стать книжный ваучер, как раз о нем я давно втайне мечтала.

На перемене, подойдя к доске объявлений, я бегло просмотрела список тем для тех, кто был моложе четырнадцати. Вот уже несколько лет я не читала книг для детей, и все предлагаемые темы показались мне наивно-детскими. И тут мне на глаза попалась тема из списка для старшеклассников: «Апартеид в Южной Африке». Эта страна была частью континента, который давно будоражил мое воображение после всего, что я прочитала о нем в различных энциклопедиях.

Я подошла к завучу и попросила разрешения выбрать тему из списка для старшеклассников. Она терпеливо объяснила мне, что, если я выберу тему из этого списка, мне придется соревноваться с девочками, которые на пять лет старше меня. Но, увидев, что я настроена решительно, смягчилась и лишь добавила, что скидки на возраст не будет. Однако я была непоколебима в своем стремлении достичь поставленной цели.

Завуч пошла к доктору Джонстон и, покровительственно усмехаясь, изложила ей мою просьбу. Что удивительно, вместо того чтобы поддержать коллегу, директриса заявила, что, если я готова посвятить свое свободное время изучению темы, которая не входит в школьную программу, она не возражает.

Я радовалась своей победе, тому, что впервые отстояла свои права. Однако тогда мне было невдомек, что в лице завуча я нажила себе врага, который отомстит уже в следующем году.

По мере того как я погружалась в свои исследования, интерес к выбранной теме возрастал. Я прочитала о том, как рекрутировали рабочую силу на рудники, где были открыты залежи золота и алмазов, и решила начать свое эссе именно с этого. Я написала о том, что белые золотоискатели очень быстро осознали необходимость перелопатить тонны земли, чтобы извлечь хотя бы унцию драгоценного металла. А чтобы рудник работал с прибылью, требовалась дешевая рабочая сила, чернокожая. Но что могло мотивировать деревенских жителей часами работать под землей, если они даже не догадывались о цене металла, скрытого под ее толщей?