Следовательно, угроза католической церкви со стороны Лютера рассматривалась как скрытая угроза самой испанской нации и монархии.
Однако инквизиция могла использовать Лютера и в качестве возможности избежать скандала для всего учреждения. Ведь эксцессы инквизитора Лусеро в Кордове внесли свой вклад в мощное антиинквизиторское движение (см. гл. 3) [490].
Жалобы привели к созыву совета, заседание которого состоялось летом 1508 г. в Бургосе. На нем приняли решение: доказательства против многих осужденных инквизитором Лусеро в Кордове были недостаточными. Самого Лусеро после трехлетнего тюремного заключения освободили в 1508 г. В будущем ему запретили заниматься любой инквизиторской деятельностью [491].
Судьей для Лусеро стал великий инквизитор Испании кардинал Хименес де Синерос.
Синерос был человеком, обладавшим огромным влиянием. Он занимал должность провинциала францисканского ордена, основал университет в Алькале-де-Энарес под Мадридом и стал активным участником движения, пропагандирующего публикацию религиозной литературы на кастильском и на латыни [492].
Однако вера кардинала в духовное возрождение сочеталась с оголтелым экстремизмом. После прибытия в 1499 г. в Гранаду, через семь лет после падения королевства мавров, он приказал бросить в тюрьму необращенных мусульман. Там один из священников (получивший прозвище Лев) обращался с ними с такой жестокостью, что через четыре или пять дней эти люди начали умолять о крещении [493]. Затем Синерос приказал морискам принести их книги по исламской теологии, которые публично сжег, невзирая на изысканность и красоту [494].
Позднее, будучи уже великим инквизитором, Синерос убедил недавно коронованного короля Испании (будущего императора Карла V) не обращать внимания на петиции о том, чтобы на судах инквизиции публиковались имена свидетелей [495].
Следовательно, Синерос оказался неплохим пастырем инквизиции. Ему удалось погасить шумиху, возникшую по делу Лусеро, обеспечив перенос финального судебного разбирательства на 1517 г.
Но все же это дело оставило тень [496]. Через сорок лет преследований конверсос были запуганы, но многие полагали, что организация, созданная для их преследований, должна уйти. Было необходимо убедить людей в том, что думать следует иначе. По удивительно удачному стечению обстоятельств Лютер начал свою еретическую деятельность в том же самом году. А спустя всего два года в Испании на поверхность всплыли первые дела, связанные с новой угрозой.
Проблемы возникли в Гвадалахаре, расположенной к северо-востоку от Мадрида. Здесь в 1519 г. инквизиторам поступила информация о группах людей, которые разработали философию, называемую «алюмбрадо» или же «иллюминизм» — «просвещение».
Эта секта оказалась связана с множеством скандальных доктрин, вызвавших осуждение инквизиции. Ее членов обвиняли в том, что они утверждали, будто молитва должна быть умственной (внутренней), а не вербальной (ритуальной), что ада не существует. Им вменяли презрение к культу святых и папским буллам, непочтительность к таинствам, к образам святых и Девы Марии. Их подозревали еще и в утверждении, что церковные церемонии и праздники — обременительные обязанности («атадурас») [497].
Одним из лидеров оказался Педро Руис де Алкарас [498]. Внук писца и сын торговца хлебом, Алкарас был бухгалтером и владел виноградником в Гвадалахаре [499]. По делам своих патронов он разъезжал по всей Кастилии, что предоставило ему возможность поисков новой духовности и встреч с людьми, которые мыслили, как он. Одной из них стала Изабелла де Ла Крус, прикрепленная к францисканцам в качестве участницы третьего ордена монашеского братства, хотя она не жила в женском монастыре. Второй была Мария де Касалья, чей брат Хуан был епископом и капелланом кардинала Синероса [500].
Как это часто происходило, интерес инквизиции был вызван завистью. 13 мая 1519 г. светская благочестивая женщина по имени Мария Нуньес, которую в Испании считали беатой, вместе со своей горничной и священником Эрнандо Диасом донесла на Алкараса, Касалью и Лa Крус. (Подробнее о беатах говорится в главе 12).
Мария Нуньес была напугана. Хотя она и была беатой, но оказалась неосмотрительной. Эрнандо Диас придумал ей прозвище «священник дам». Эта женщина была любовницей могущественного вельможи Бернардо Суареса де Фигероа, но желание сдерживалось хорошим тактом и воспитанностью. Мария упрекала его в импотенции.
Алкарас недоброжелательно относился к поведению такого рода и угрожал разрушить благочестивую репутацию Мари Нуньес. Он и его друзья начали собирать сведения против нее, которые планировали передать религиозным властям. Поэтому Нуньес решила первой донести на них [501].
Сначала инквизиция не придала этому значения. Алкарас продолжал путешествовать и широко проповедовать, а Изабелла де Ла Крус привлекла новых сторонников. Лишь позднее известия о лютеранском мятеже стали более тревожными. Официальные власти пересмотрели донос и решили, что секта алюмбрадос может оказаться опасной. Но не стояло вопроса о том, что на алюмбрадос оказывает влияние Лютер — секта возникла около 1512 г. У них имелось много общих идей, в особенности, в определении значения умственной молитвы и в высмеивании религиозных институтов.
Весной 1524 г. Алкараса арестовали. Во время длительного процесса подсудимого подвергали пыткам. Только в 1529 г. вынесли приговор. Его и Изабеллу де Ла Крус высекли и прогнали по улицам тех городов, где они проповедовали.
Алкарас оставался в тюрьме до 1537 г., Ла Крус — до 1538 г. [502]
Отвлекаясь от этого дела и размышляя о мире, который оно раскрывает, попадаешь в реальность, одновременно знакомую и неизвестную. Здесь, на знойных равнинах Кастилии, люди увлеченно ходили в гости друг к другу, обсуждали теологию и страстно размышляли над таинствами молитвы и религиозных обрядов.
Все это может показаться бесконечно далеким. Но резкие разногласия относительно религии и обычаев повседневной жизни все же имеют определенный резонанс.
Одна из проблем инквизиции в рассмотрении группы алюмбрадос заключалась в том, что у судей не имелось уверенности в том, к какому именно виду ереси ее следует отнести. Но это не имело столь же важного значения, как проблема похотливости и сексуальной распущенности, которые разжигали желание порицать их.
Марию Касалья, арестованную в 1532 г., обвинили в том, что она говорила, будто «была ближе к Богу, занимаясь любовью со своим мужем, чем в тот момент, когда совершала самую возвышенную молитву в мире» [503].
Но беата и алюмбрада из Саламанки Франсиска Эрнандес занимаясь религиозной практикой необычного типа со священником Антонио Медрано. Она утверждала, что «преданные Господу мужчина и женщина могут обнимать друг друга как в обнаженном виде, так и в одежде» [504].
Однако такая неразбериха вокруг новой ереси возникла из-за того, что не имелось всеобъемлющего еретического движения алюмбрадос.
Самих алюмбрадос можно разделить на две группы. Рекогидос стремились обрести мир и союз с Господом через религиозное созерцание. А дехадос, подобные Франсиске Эрнандес, утверждали, что ни от каких мыслей не следует отказываться, предаваясь Господу, этого вполне достаточно для мистического союза [505].
