Хотя Марко Поло в конечном счете смирился с жизнью и обычаями Венеции, напрашивается мысль, что он так и не излечился от одержимости Азией. Он повсюду носил с собой рукописную копию с описанием странствий. Он постоянно говорил о своих приключениях и временами изготавливал копии записок для знатных аристократов, которые, как он надеялся, сохранят рукопись в своей библиотеке. Заинтересованность богатых покровителей была для него единственным способом (кроме сохранения копий в монастырях) позаботиться о том, чтобы история пережила его самого. Посвящение на одной из самых ранних рукописей указывает, что он представил ее «монсеньору Тьеболту, кавалеру, сеньору де Сепой» в августе 1307 года. Если судить по надписи, этот рыцарь, представлявший в Венеции короля Арагона Карла Валуа, попросил у автора рукопись, и легко представить, с какой радостью согласился Марко удовлетворить его просьбу.
Между тем затянувшаяся вражда Республики с церковью подтачивала хрупкую структуру экономической жизни. 27 марта 1309 года церковь издала еще одну грозную папскую буллу, еще более серьезную, чем прежняя. Желая раз и навсегда проучить непокорный город, церковь отлучила Республику и ее граждан. Все договоры с венецианцами были объявлены недействительными — удар, грозивший катастрофой всем торговым отношениям. Имущество Венеции за пределами лагуны подлежало конфискации церковью. Всем христианам запрещалось торговать с венецианцами. Банки, корабли, фабрики, склады и торговые предприятия венецианцев за границей, согласно отчетам, были сожжены.
Поначалу венецианцы готовы были держаться до последнего, но когда их армию стали поражать болезни, враги Республики вдесятеро сократили ее флот. Казалось, долгому царствованию Светлейшей приходит конец. Рухнула даже самоуверенность купеческой аристократии, и дож Пьетро Градениго смиренно отправился вымаливать прощение у папы Климента Пятого, находившегося тогда в Авиньоне. Прощение было даровано и отлучение снято. Тем не менее граждане Венеции были весьма недовольны своим дожем.
В воздухе снова запахло восстанием, знатные заговорщики задумали свергнуть Градениго. Они составили дерзкий план: утром 15 июня 1310 года ворваться на площадь Святого Марка, убить дожа, а потом перебить его приближенных. К счастью для стабильности республики, погода им не благоприятствовала: задул свирепый ветер, над лагуной разразилась гроза с ливнем, словно предупреждая о готовящемся злодеянии. Уличный сброд, затянувший «Morte al doge Gradenigo», не слышал собственных голосов и разбежался, спасаясь от непогоды. В неразберихе охрана дожа узнала о восстании, атаковала и разогнала по меньшей мере одну группу мятежников.
Еще одна катастрофа оказалась совершенно неожиданной для мятежников. Один из главных заговорщиков, Баймонте Тьеполо, вел разъяренную толпу к Риальто, когда рассерженная поднятым шумом хозяйка одного из домов швырнула в него цветочный горшок, стоявший на окне. Снаряд нашел цель; Тьеполо уцелел, зато его знаменосец пал на мокрую мостовую с раздробленным черепом. Сброд, который вел за собой Тьеполо, запаниковал, когда горожанки стали швырять им в головы тяжелые предметы. Мятежники разбежались, и Тьеполо ничего не оставалось, как сдаться, в надежде выторговать себе жизнь. Ему повезло: он отделался четырехлетней ссылкой в Далмацию, а другие поплатились за восстание жизнями.
Жюстина Россо, бросившая роковой цветочный горшок, получила сердечную благодарность дожа. На вопрос, какой награды она желает, женщина скромно ответила, что хотела бы каждый год в память этого события 15 июня вывешивать знамя Святого Марка, покровителя Венеции. И еще одна просьба — чтобы годовая рента для нее никогда не превышала пятнадцати дукатов.
Так прихотливо определялась судьба Венеции.
Марко предпочитал не участвовать в крупных конфликтах своего времени, заботясь больше о сохранении своего имущества. Всего один раз он бросил вызов установленному порядку, когда выступал в суде в защиту пользовавшегося дурной славой контрабандиста Боночио из Местра. Сценарий позволяет предположить, что нарушитель закона работал на Марко.
6 февраля 1310 года дядя Марко, Маттео, почувствовал приближение смерти. Он составил завещание и вскоре после того умер. Маттео был женат, но детей не оставил, и большая часть его немалого состояния перешла к племянникам, в том числе к Марко. Вскоре скончался сводный брат Марко, Маттео. Он тоже не оставил наследников мужского пола, и его имущество тоже досталось в основном Марко. Таким образом, в руках Марко сосредоточилась львиная доля всего семейного предприятия Поло.
Обретенное богатство не принесло ему покоя и не сделало щедрее. В сообщения о его вдохновенной деятельности рассказчика вплетаются сведения, что под конец жизни он стал мелочным и скаредным. Он все больше гнался за богатством ради богатства и прославился задиристостью и раздражительностью. Такое поведение, столь не схожее с его образом в молодые годы, выдает склонность к депрессии. Величайший в мире путешественник больше не путешествовал. Он не пополнял кладовых опыта, предпочитая копить богатства. Документы доказывают, что Марко умел, когда ему это было выгодно, проявлять жадность, словно в уверенности, что чем больше его состояние, тем больше его права на новые приобретения. Случалось, что он одалживал деньги нуждавшимся родственникам, но всегда под проценты: если они не в состоянии были расплатиться, он не списывал и не прощал долгов, а требовал их через суд, не стесняясь у всех на глазах выколачивать деньги из родичей.
В 1319 году Марко предъявил иск своему кузену Марколино, требуя выплаты денег, взятых в долг в 1306 году отцом Марколино. Суд вынес решение в пользу истца, позволив ему отнять имущество ответчика на сумму долга плюс пени, вдвое превышавшие эту сумму, а также двадцать процентов, накопившихся за прошедшие тринадцать лет. Общая сумма сильно превышала стоимость движимого имущества бедняги Марколино, и 10 сентября он вынужден был передать Марко права на владения двумя домами в районе Сан-Джованни Кризостомо — по соседству с Марко, ставшим теперь богаче прежнего. Марко не стеснялся предъявлять не только крупные, но и мелкие иски. Он вызвал в суд другого венецианца, Паоло Жирардо, чтобы тот отчитался за невыплаченную комиссию от продажи полутора фунтов мускуса. Дело осложнялось тем, что Жирардо несколько раз продавал мелкие партии товара, а затем вернул остаток Марко, который, взвесив его, обнаружил недостачу одной шестой унции. Вознегодовав, он отправился в суд. Марко Поло, называемый в документах «благородным мужем», одержал славную победу, заставив Жирардо вторично выплатить мелкую сумму, чтобы не попасть в тюрьму.
Несмотря на подобные эпизоды в жизни Марко Поло, его слава не убывала.
К нему обратился Пьетро д’Абано, профессор медицины и философии. Они несколько раз встречались, обсуждая путешествие Марко, и д’Абано всякий раз восхищался обширностью познаний Поло, его цепкой памятью и проявившейся на каждой странице «Путешествий» острой наблюдательностью. Вернувшись в Падую, д’Абано составил трактат, в котором осыпал комплиментами «Марко из Венеции», как «человека, объявшего в своих странствиях большую часть мира, чем кто-либо, кого я знаю, и весьма усердного исследователя», и далее пересказывал их беседы об астрономии вообще и в особенности — об одной «звезде», видимой из Занзибара, который Марко якобы посетил под конец своих странствий. «Он видел эту самую звезду под антарктическим полюсом, и она имела большой хвост, который он зарисовал».
Марко вел речь, как ненасытно любознательный путешественник, каковым и был, словно обрел нового Рустичелло, готового увековечить его деяния. «Он сообщил мне также, — писал д’Абано, — что оттуда доставляют к нам камфару, алоэ и цезальпинию. Он уведомил меня, что зной там силен, а население немногочисленно. Все это он воистину видел на одном из островов, куда прибыл морем. Он говорил также, что люди там гигантского роста и что у них есть большие бараны, с шерстью грубой и жесткой, как щетина наших свиней».
