Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Хубилай, из-за драпировок своей личной палаты, вел беседу с гостями, а рядом ехали бароны и рыцари. Завидев в небе журавлей или фазанов, они выкрикивали: «Государь, журавль летит!». Тогда Хубилай откидывал занавеску и спускал своего кречета.

Хубилай и его приближенные, прищурившись, следили, как стремительный охотник метеором перечеркивает небо, внезапно падая на несчастного журавля или другую птицу, тщетно пытающуюся уйти от нападения. Быстрокрылый сокол всегда догонял ошеломленную и беспомощную жертву и вонзал в нее острые как бритва когти, вовлекая в воздушную пляску смерти. Слившиеся в гибельном объятии птицы опускались на землю, и соколятники галопом скакали к месту их падения, чтобы возвратить терзавшего добычу сокола.

Хубилай, покачиваясь на подушках на спине слона, упивался зрелищем воздушной битвы. «Это великая забава и великая радость для него, — удостоверяет Марко, — и для всех других баронов и рыцарей, что едут с владыкой».

Утомленный часами охоты хан находил отдых среди «красивых и богатых» шатров и павильонов, где собирались его бароны, рыцари и соколятники с женами и наложницами, числом до десяти тысяч. Иные шатры были так велики, что вмещали тысячу рыцарей, и дверь каждого, независимо от размера, открывалась «на полдень» согласно монгольскому обычаю.

Самый большой шатер соединялся с личными покоями хана, состоявшими из двух залов и комнаты. Марко оставил пышное описание обстановки великолепного жилища Хубилай-хана на отдаленной равнине близ «Океан-моря» (известного ныне как Южно-Китайское море). «Каждый зал имеет три колонны из благовонного дерева очень хорошей работы. Снаружи все они покрыты львиными шкурами, очень красивыми, потому что они разрисованы черными, белыми и красными полосами. Они так хорошо устроены, что ни ветер, ни дождь, ни что иное не может повредить тем, кто внутри, или повредить эти шкуры, потому что они очень хорошо защищают. А внутри эти залы и комнаты покрыты мехом соболей и горностаев. Эти два меха особенно красивы и богаты и стоят дороже всех других мехов… Шкурки соболя, сколько их нужно на подбивку одного мужского наряда, стоят две тысячи безантов золотом… и татары называют их на своем языке «царем мехов». Величиной они с куницу… Комната и шатер, где спит владыка (Хубилай-хан), также из львиных шкур снаружи, и покрыты соболиным и горностаевым мехом изнутри, и сделаны и спланированы весьма благородно. Веревки, поддерживающие залы и комнату, все из шелка. Они так ценны и дорого стоят, эти три шатра, что малому царю и не оплатить их».

Однако Хубилай-хан не был «малым царем». Он был императором монголов, самым могущественным из живущих владык.

В искусстве соколиной охоты Марко находил поразительное сходство между Востоком и Западом. В обеих культурах соколиная охота более тысячи лет оставалась забавой аристократов. «Быстрый пес и отличный сокол», по выражению одного из западных авторов, были непременной принадлежностью благородного человека. И в Азии, и в Европе королей и простолюдинов завораживало зрелище хищной птицы, несущейся над покрытой травой равниной, по которой скачут охотники.

Соколиная охота бытовала в Китае по крайней мере с 200 года до нашей эры, и обученная птица считалась достойным правителя ценным подарком. С развитием торговли между Европой, Аравией и Азией распространялась и соколиная охота. В средиземноморском документе IV века автор мечтает о «быстром псе и отличном соколе». К IX веку соколиная охота через Европу дошла до Англии. Даже папы стали заядлыми соколятниками.

Правитель Святой Римской Империи Фридрих Второй Гогенштауфен был самым известным из страстных поклонников соколиной охоты в Европе. В 1229 году он вернулся в Европу из Шестого крестового похода с командой искусных соколятников-арабов, которые помогли распространить это развлечение по Европе. В десятилетия путешествия Марко Поло Фридрих составил библию соколятников, «De arte venandi cum avibus», или «Искусство соколиной охоты», которая, помимо всего прочего, считается одним из самых ранних пособий по анатомии птиц. Страстью к соколиной охоте он, кажется, превосходил самого Хубилай-хана; Фридрих однажды проиграл важную военную кампанию, потому что решил поохотиться с соколами. Страстные соколятники его поняли.

Если Марко Поло и случалось разочаровываться в деяниях и суждениях Хубилай-хана, он умолчал об этом, однако сознавал, что, пока он находится в Китае, он не более чем один из многочисленных придворных великодушного, но капризного правителя. При этом он не знал, надолго ли ему придется задержаться. Его отец и дядя собирались тем же неспешным порядком доставить Хубилай-хану папское послание и вернуться с молодым Марко в Венецию, запасшись шелками, драгоценными камнями и прочими ценными товарами. Однако все трое запутались в интригах монгольского двора.

Путь из Европы ко двору Хубилай-хана занял более трех лет, но теперь они понимали, что вернуться домой будет труднее. Они должны были оставаться в Китае пока Хубилай не соблаговолит отпустить их. Хану было под семьдесят, но он растил сына-преемника и по всем признакам не собирался отказываться от власти. А в случае его внезапной смерти Поло оказались бы в серьезной опасности, поскольку лишь его личное покровительство защищало их от дикого насилия, таившегося под тонкой пленкой цивилизации монгольской империи. Итак, они попались: почетные гости, но одновременно и пленники самого большого из земных царств. Они обречены были служить великому хану и не знали, когда получат свободу.

Чтобы выжить в чужой стране, Марко должен был найти способ стать нужным хану, изучить не только монгольских женщин и искусство наездника, но и тайные пружины власти. Если он сумеет найти себе место, он может подняться до больших высот. При всех его странностях монгольское общество было открыто для полезных иноземцев. Он мог возвыситься до положения знатной особы, возможно, правителя богатой области, как случалось и другим достойным доверия иностранцам. Он мог командовать тысячами в качестве посланца Хубилай-хана, даже завести собственный двор или собственных наложниц. Или же пасть жертвой грубого монгольского правосудия и никогда уже не увидеть родины.

В то самое время, когда казалось, что для Марко нет места во всей монгольской империи, Хубилай-хан отправил его собирать налоги и главным образом информацию о своей остававшейся большей частью неисследованной державе. В пределах империи Марко оставался, в сущности, тем же, чем был до знакомства с Хубилай-ханом: путешественником.

Глава 9

БОРЬБА ЗА ВЫЖИВАНИЕ

И на пять миль изгибами излучин

Поток бежал, пронзив лесной туман,

И вдруг, как бы усилием замучен,

Сквозь мглу пещер, где мрак от влаги звучен,

В безжизненный впадал он океан.

Марко Поло выехал из Камбулака как посланец Хубилай-хана. Ему было немногим больше двадцати, но он отправился без отца и дяди, которых на этой стадии повествования не упоминает в числе спутников. Он по-прежнему пользовался покровительством и благословением хана, гарантией его безопасности, платя за это беспредельной верностью. Несмотря на ожидавшие впереди опасности, он лучился новообретенным сознанием своей важности, вполне объяснимой, если учесть цель его поездки: Ханьчжоу, самый большой, богатый и знаменитый из городов Китая. Так же как его отец и дядя в поездках по делам монгольской империи, он имел при себе золотую пайцзу. Этот драгоценный предмет был длиной в фут и шириной в три дюйма, с надписью: «Властью вечного Неба, будь свято имя хана. Да будет тот, кто не почитает его, убит». Обладание такой пайцзой означало, что Марко числился в монгольской державе весьма важной особой и мог в полной мере пользоваться разветвленной сетью ханских гостиниц, дорог и конной службы.

Раскинувшийся на берегах Западного озера Ханчжоу представлял собой неповторимый китайский пейзаж с горами, вздымавшимися над спокойной гладью вод, в которых отражалось само Небо. Город был традиционной столицей династии Сун и совсем недавно был завоеван ведущим военачальником Хубилай-хана, Баяном. Марко как беспристрастный европеец оказался как раз таким чиновником, каких Хубилай-хан предпочитал использовать для надзора за финансовыми делами враждебного или ненадежного населения. Все, что видел Марко после отъезда из Венеции, даже чудеса Камбулака, даже сам великий хан, служило лишь прологом к его путешествию в сердце Китая.

43
{"b":"145650","o":1}