Однако все было не так-то просто. Джебаль любил растянуть удовольствие. И Алекс отлично знала, что от нее требуется — изображать неземное блаженство, чтобы именно такое блаженство ощутил с ней принц. Но она понимала, что, несмотря на всю решимость выдержать этот вечер, она не сможет вести себя так, как требует здравый смысл.

О Боже! Ну почему этот датский корабль не появился еще вчера?!

— Клянусь, ты сводишь меня с ума, — хрипло шепнул Джебаль, обняв ее за талию. — Никогда не видел такой красавицы, как ты…

Алекс молчала. Действие вина давно закончилось. Ее мутило, сердце бешено колотилось. А Джебаль уже прижимал ее к себе, и она чувствовала, как по животу елозит его напрягшаяся плоть. Тошнота подступила к самому горлу.

— Может, выпьешь вина? — предложил Джебаль, тиская ее.

— Нет. Я не голодна, — буркнула Алекс, ничего не соображая под его ласками, с ужасом понимая, что это свыше ее сил. Внезапно она отшатнулась и воскликнула: — Не трогай меня!

Джебаль, с помутившимся от страсти взглядом, был ошеломлен.

Бедняжка кинулась к двери, но вынуждена была остановиться: путь ей заступили два раба.

— Ты отвергаешь меня? — кинулся к ней Джебаль.

— Да! Я не могу отдаться тебе, Джебаль!

— Но ведь прошло уже два года, Зохара! Два проклятых года ты умудрялась водить меня за нос! — Принц кричал на весь дворец.

Слезы закапали из глаз Алекс.

— Но я не люблю тебя!

— А может, — процедил он, — мне следовало заставить любить меня силой?..

Она беззвучно зарыдала.

Потные руки грубо подняли ее подбородок. Полный похоти взгляд. Боже, какая гадость…

— Значит, ты и правда шпионка?

— Нет, — шевельнулись ее губы. Голоса не было.

Он жадно впился в эти губы, прижав Алекс к стене. Она едва не задохнулась, стараясь не отвечать на поцелуй, замирая от страха.

Он отшатнулся, ожег ее злобным взглядом — и со всей силы ударил по лицу. Алекс стукнулась затылком о стену, перед глазами поплыли разноцветные круги. То, что случилось потом, показалось чем-то вроде операции без наркоза.

Ворвавшись в свою комнату, Алекс с грохотом захлопнула дверь и накинула крючок. А потом застыла, прижавшись к двери спиной. Вроде бы с того момента, как ее призвал к себе Джебаль, прошло совсем немного времени. Но этого было предостаточно.

Колени подгибались. С каждым ударом сердца казалось, что в груди поворачивали кинжал. «Нет, — твердила она про себя. — Нет!» Открылась боковая дверь, и из каморки вышел Мурад. Раб тут же кинулся к ней, полный любви, сочувствия и горя.

— Алекс!

— Я хочу остаться одна! — закричала она.

— Нет, так нельзя. Позволь помочь тебе. Или хотя бы просто посидеть рядом!

Алекс покачала головой, чувствуя, что вот-вот сорвется, и хрипло приказала:

— Вон.

Мурад испугался. Он все еще не решался уйти.

— Вон!!! — взвизгнула она.

Раб вздрогнул, как от удара, и с каменным лицом удалился.

А она все стояла у двери. Устало опустив глаза, скользнула взглядом по вызывающе алому шелку. И вдруг с дикой яростью начала рвать его. В полной тишине был слышен только треск раздираемой материи. Алекс подавила глухое рыдание. Она не собиралась давать волю слезам. Она взрослая сильная женщина, у нее есть сила воли. И она сможет, непременно сможет пережить то, что случилось сегодня вечером, хотя бы потому, что очень скоро сбежит отсюда, чтобы никогда в жизни больше не видеть Джебаля. «И будь он проклят!»

Алекс показалось, что ее сейчас стошнит.

Так хочется содрать с себя всю кожу, чтобы почувствовать себя чистой.

— Александра.

Она застыла.

Блэкуэлл.

— Александра.

Она медленно подняла глаза.

Он подходил, внимательно глядя ей в лицо.

— Уходи! — Ее голос был больше похож на львиный рык. Меньше всего на свете хотела она видеть сейчас Ксавье. Она не выдержит его взгляда. Никогда не посмеет посмотреть ему в глаза.

— Александра.

— Нет! — Не поднимая глаз, она подняла руки, чтобы оттолкнуть его.

Он нежно взял ее за руки. Алекс затрепетала всем телом. У него были такие большие, сильные, горячие… властные руки! Он прижал ее ладони к своей груди. Она чувствовала, как бьется его сердце.

— Скажи, что он не посмел обидеть тебя, — наконец прошептал Блэкуэлл.

Не в силах вымолвить ни слова, она затрясла головой, упрямо глядя ему в грудь.

— Боже милостивый, да посмотри же ты на меня! — выпалил он.

Она взглянула ему в глаза.

— И зачем я позволил тебе пойти!..

У Алекс задрожали губы.

— Я… Там… — несвязно бормотала она, едва соображая, что происходит.

Он порывисто обнял ее. Высокий, стройный и сильный. Мощь, которой лучилось его тело, удивительным образом утешала, смягчала остроту боли и обиды, возвращала веру в себя, способность жить и мыслить.

— Расскажи мне все. Я должен знать. Потому что все равно убью его когда-нибудь.

— Нет. — Алекс уткнулась ему в грудь.

— Тебе самой станет легче, если ты выговоришься, — ласково прошептал он.

Алекс удивленно посмотрела на Ксавье. Она впервые столкнулась с этой стороной его натуры — совершенно неожиданно. Ах, если бы повод проявить нежность и сочувствие не оказался столь унизительным!..

— Не могу, — прошептала она. — Может быть, потом, позже…

— Ты сделала то, что должна была сделать. У тебя не было выбора. Не надо винить себя в этом!

— Выбор есть всегда, — вспомнила она его слова.

— У тебя не было выбора, — повторил Ксавье. — Ты просто старалась выжить.

Их взгляды встретились. Он только что сказал то, что говорила Алекс, когда умоляла поверить ей. Совсем недавно.

Медленно, как во сне, он наклонился и нежно поцеловал ее в лоб.

Самообладание покинуло ее. Алекс вырвалась из его объятий.

Он молча стоял, не двигаясь с места.

Алекс ненавидела себя, ненавидела Джебаля… а может, и Блэкуэлла тоже. Как она ни крепилась, но слез сдержать не смогла.

Ксавье привлек ее к себе.

— Прими ванну. Станет легче. — В его голосе послышались повелительные нотки. Пришло ощущение его железной воли. То, что он говорил, не могло не быть правдой.

Она кивнула. Он проводил ее в ванную, повернул кран. И вдруг ее лицо непонятно как оказалось в его ладонях.

— Говори же со мной, Александра! Ради Бога, говори со мной!

— Да, — прошептала Алекс. — Он заставил меня. Он взял меня силой…

— Это я виноват! Я убью его, клянусь! — вскричал Блэкуэлл.

— Мне отвратителен этот дворец. Мне отвратителен он сам. И я хочу только одного — бежать отсюда. — Не соображая, что делает, она трясла его за плечи.

— Все равно я его убью!

Она разрыдалась, хотя меньше всего хотела бы устраивать истерику перед Ксавье. Он прижал ее к себе крепко-крепко.

Вода из переполненной ванной полилась через край. Только теперь Алекс разжала кулак. Из него выпал кусок алого шелка — и горячая струя воды смыла его навсегда.

Она уже не рыдала, когда появился Мурад. Алекс сидела на краю ванны, а Блэкуэлл пристроился на низенькой скамеечке. Тишина показалась Мураду удивительно умиротворенной. Оба обернулись к нему.

Он настороженно смотрел то на Алекс, то на Ксавье, а потом с каким-то странным выражением на лице сказал:

— Я только что получил известие. На рейде стоит датский корабль. Он разгрузится за завтрашний день и с первым отливом выйдет в море.

Блэкуэлл вскочил.

— Отлично, великолепно, — бормотал он.

Алекс тоже не усидела на месте: еще бы, наконец-то завтра они с Блэкуэллом сбегут отсюда!

— Какого черта? — вдруг воскликнул Ксавье.

И тут она услышала топот по коридору. Все ближе и ближе. Она испуганно посмотрела на побледневшего Мурада.

Дверь с грохотом распахнулась.

Теперь им не уйти.

Ворвались вооруженные до зубов солдаты. А следом за ними на пороге возник раис Джовар. Он не обратил внимания ни на Алекс, ни на Мурада: впившись в Блэкуэлла холодными синими глазами, шотландец оскалился по-волчьи.