Увы, как ни старался, Ксавье не мог заставить себя уважать коммодора. Дурная слава летела впереди него. Александра была права: Моррис — никчемный тип, и ему с самого начала не нужно было отдавать под начало Средиземноморскую эскадру. Блэкуэлл тяжело вздохнул. Если бы их побег прикрывал кто-то другой, не Моррис! Но в конце концов от него всего-то и требовалось, что отправить в определенное время на берег пару вооруженных шлюпок да прикрыть их огнем орудий со своего корабля.

— К вам пришли, капитан, — негромко сказал Таббс.

Ксавье обернулся. Ну и чертовка! На террасу торопливо поднималась Александра со своим рабом. Оба, как всегда, были переодеты в бедуинов.

Она что, рехнулась? Или твердо решила подвести их обоих под топор?

И нельзя, нельзя ни в коем случае вспоминать о той дикой страсти, что забурлила в жилах, как только он сжал ее в объятиях. Ни за что на свете!

— Ксавье! — окликнула она. Вид у нее был очень встревоженный. Что-то случилось.

— Полагаю, ваше появление здесь и сейчас объясняется достаточно веской причиной.

— Да. — Она схватила его за рукав и отвела подальше от Таббса и писаря. — Моррис срочно освобожден от командования эскадрой! — Ксавье уставился на нее. — Как мы теперь сбежим?! — воскликнула она.

Очередной невероятный поворот судьбы — и их планы рухнули. Ксавье долго служил на флоте, он отлично понимал, что за такой ничтожный срок ему ни за что не успеть условиться с новым командованием о прикрытии. Сколько усилий пришлось потратить, чтобы уговорить Морриса! А тот, кто придет ему на смену, наверняка прежде всего станет подробно знакомиться с ситуацией на Средиземном море, прежде чем решится на какой-нибудь шаг. Проклятие!

— Временно исполняющим обязанности командующего назначен капитан Роджерс. — Она заглянула ему в глаза. — Что мы теперь будем делать?

— Как вам удалось все это узнать, Александра? — внимательно посмотрел на нее Блэкуэлл.

— Об этих новостях шепчется весь дворец. И Мурад рассказал мне. Сегодня было совещание у паши с Фаруком, Джоваром и Джебалем. — В ее голосе слышалось отчаяние. — Станет ли капитан Роджерс поддерживать нас?

— Если только он чрезвычайно отважный офицер, — ответил Ксавье. Странно, она потрясена не меньше, чем он сам. Почему? Неужели его подозрения беспочвенны? Но разве мог он так ошибиться? Или это еще одна ловушка?

— Но ведь большинство офицеров слишком осторожны, — сокрушенно заметила Алекс.

— И снова вы правы. Просто поразительное знание порядков на флоте!

— Мое… мое хобби — изучение истории морских войн.

— Да, — задумчиво ответил он. — По крайней мере вы так говорите.

Их взгляды встретились.

И тут же вернулась память о том, что он почувствовал, когда обнимал ее. Дыхание участилось, а чресла налились кровью.

Они оказались на краю гибели, и дерзкая мысль пронзила мозг: «А почему бы и нет? Она сама пришла сюда Она шпионка и не заслуживает обращения, достойного леди. А я мог бы заставить ее рыдать от восторга. Боже милостивый, почему бы и нет? Всего один-единственный раз…»

В ее глазах вспыхнуло мрачное зеленое пламя. Пушистые ресницы стыдливо опустились. Ксавье догадался, что для нее не секрет, какое направление приняли его мысли. Нежные щеки пылали.

И ночь словно сомкнула над ними свой бескрайний, усыпанный звездами покров. Ксавье больше не слышал негромкой беседы заключенных и храпа тех, кого сморил сон. Он не замечал, что рядом стоят Таббс с Куисандом, а по двору расхаживают охранники. Он и думать-то мог с трудом. Все тело покрылось испариной, хотя ночь была прохладной, а на узнике были надеты лишь дырявые холщовые шаровары. Усилием воли он заставил себя отвернуться.

— Что же нам теперь делать? — раздался сзади ее шепот.

Оказывается, она пользуется духами. Ксавье не замечал этого раньше и только сейчас ощутил нежный, сладковатый и ни на что не похожий аромат.

— Ксавье?

— Не знаю, — бросил он. Он хотел попросить ее уйти. Но слова не шли с языка.

Она коснулась его локтя. Мимолетное касание показалось самой страстной лаской.

— Должен же быть какой-то выход.

Он медленно, неохотно развернулся. И тут же их глаза снова встретились. «Почему бы и нет?» Для двух пленников, мужчины и женщины, укрытых древней как мир темной ночью, не существует принятых в обществе правил…

— Я устал, Александра. Доброй ночи.

Ошеломленно раскрыв глаза, она смотрела, как он проскочил мимо, направляясь к лестнице. И все же капитан задержался на верхних ступенях, чтобы убедиться, что она следует за ним.

В ушах шумело, во рту пересохло, он с трудом, сдерживался. Казалось, тело стало каменным. Другой возможности может и не быть. Здесь, в тюрьме, его жизнь ничего не стоит. Сколько ему еще осталось?

На пороге своей каморки он задержался и взглянул на нее. Она молчала, но он мог прочесть в ее глазах все. Не в силах вымолвить ни слова, просто подождал, пока она проскользнет внутрь, и вошел следом, не веря самому себе. А затем опустил циновку, служившую неким подобием двери. Алекс остановилась посреди комнаты, смотрела на него, тяжело дыша.

Он сжал кулаки. Он безумец. Сумасшедший. Иначе никогда бы не решился на такое.

— Я боюсь, — промолвила она.

— Я не причиню тебе зла, — искренне заверил Ксавье.

— Знаю. — Легкая улыбка мелькнула на прекрасном лице.

Внезапно возникло ощущение, что перед ним стоит не вероломная шпионка, а просто пленница Вера. Словно во сне, Ксавье протянул руку и погладил ее по щеке. Ее кожа была удивительно нежной и шелковистой. Одно касание вызывало неземной восторг.

Чувственные губы приоткрылись и выдохнули его имя. Изумрудные глаза сияли.

Он приподнял ее подбородок и наклонился. Их губы легонько коснулись. Раз. Другой. «О Боже!» — пронеслось в голове у Ксавье. В крови бурлили невероятные по остроте и силе страсти, и в то же время он на миг словно остолбенел.

Он любовался ее лицом.

А она медленно, нерешительно, завораживающими движениями принялась снимать бурнус. И в душе проснулось что-то такое, о существовании чего он прежде не знал и не желал знать. Она сняла повязку с головы. Рыжие локоны рассыпались по плечам. А в следующий миг бурнус соскользнул с округлых плеч, обнажая грудь.

Он разомкнул руки и беспомощно отступил на шаг. Ему пришлось это сделать. Иначе он бы попросту задохнулся.

Она продолжала раздеваться. В его мозгу одно за другим проносились видения из беспокойных снов последних ночей. Он снова представил, как они бегут по охваченному пожаром Триполи.

Он постарался выбросить эти видения из головы. И словно со стороны услыхал собственный голос:

— Как ты прекрасна!

— Я люблю тебя, Ксавье.

Он, потрясенный, заглянул ей в глаза. Ведь он не поддастся на эти уловки, верно? И тем не менее не в силах был отвести взор и весь дрожал.

Она стояла: рыжие волосы волшебным покрывалом блестели на плечах и грудях — видны были лишь соски.

И вот она подалась вперед.

Он схватил ее в объятия — и она приникла к нему всем телом. Их губы жадно раскрылись и слились воедино. Пышные груди прижались к его обнаженной груди.

Ксавье услышал свой собственный стон, когда его язык проник между ее губ. Загрубевшие от тяжкого труда руки жадно ласкали стройную, гладкую спину, а потом опустились ниже, под пояс шаровар. Она, тихонько вскрикнув, прижалась к нему еще теснее.

Вера, Александра, Вера… Он уже не понимал, которую из двух держит сейчас в объятиях.

И опять припал к ее губам, приподняв ее, как пушинку. Сильные пальцы проникли в горячее, влажное местечко между ног. И тут его оставила всякая осторожность.

Они рухнули на колени. Ксавье нетерпеливо срывал с нее шаровары, чтобы продолжить свои ласки. Она застонала.

А он наклонился, раздвинул ей бедра и погрузил лицо между ног. Он ничего не мог поделать — эта картина постоянно тревожила его в диких, безумных видениях последних недель. Его пальцы и язык, раздвигая нежную влажную плоть, проникали все глубже — лаская, пробуя, щекоча, снова и снова.