Алекс почувствовала, как ее спины касается нечто теплое и мягкое.

Она взвизгнула и подскочила на месте — отчего едва снова не бухнулась в обморок. Резко повернувшись, Алекс оказалась нос к носу с тощим ишачком с голодными собачьими глазами.

Животное тихонько фыркнуло и потянулось мордой к рюкзаку. Алекс рассмеялась.

А потом на всякий случай подхватила и рюкзак, и лампу. Оказалось, та больше не обжигает ладони. Приступ тошноты прошел, и девушка внезапно почувствовала сильнейший голод и жажду. Сунув за щеку жевательную резинку и спрятав лампу в рюкзак, она огляделась. В какой стороне находится этот чертов отель? Отсюда не было видно даже гавани. Так и есть — она заблудилась. Придется спрашивать дорогу. Алекс решительно направилась к запертой двери того дома, откуда доносился женский смех. Одноэтажное строение из белого песчаника ослепительно сверкало в лучах беспощадного солнца. Слева, на веревке, протянутой из единственного оконца, висело выстиранное белье. Она постучала в крашеную дверь.

В следующий миг ей открыла закутанная в паранджу женщина. На незнакомке оказалось накручено столько слоев самой разнообразной материи, что представлялось совершенно невозможным угадать ее возраст или хотя бы комплекцию. Да, пожалуй, и пол также — если бы о нем не говорили сами по себе эти одеяния.

— Бонжур, — улыбаясь от уха до уха, начала по-французски Алекс. — Извините, вы не могли бы мне помочь?

Но дамочка только испуганно окинула взглядом фигуру гостьи и тут же захлопнула дверь. Алекс растерялась. Что такого она сказала?

Невольно ее взгляд скользнул на бывший некогда белым, а теперь испачканный, грязный и рваный шелковый костюм. Ну что ж, придется попытать счастья еще раз и спросить кого-нибудь другого, не столь щепетильного в отношении одежды.

Алекс завернула за угол и застыла на месте.

Навстречу ей шагали четверо мужчин — они еще не успели ее заметить. Было совершенно очевидно, что они — моряки, и еще более очевидно, что все они пьяны. Говорили они на какой-то невообразимой смеси французского и итальянского — или, может быть, немецкого. А одежда их оказалась еще более странной. Из-под выгоревших рубах выглядывало шерстяное нижнее белье. Мешковатые штаны до колен были заправлены в высокие кожаные сапоги с отворотами. Однако больше всего Алекс ошеломило то, что у всех четверых висели на поясе кинжалы — самые настоящие, ужасные, длиннющие кинжалы!

Очнувшись, Алекс развернулась и молнией понеслась за угол, потом еще за один и еще. Задыхаясь, с бешено колотящимся сердцем, она бессильно прислонилась к стене какого-то дома. Ну что за круглая дура! Это же надо — сунуть нос в город, полный мужиков, которые и понятия не имеют об уважении к женщинам-христианкам. Немедленно, немедленно надо поймать такси и вернуться в отель, пока цела.

Ах, если бы хоть на миг снова ощутить присутствие Блэкуэлла! Страх разрастался с новой силой, а его дух мог придать немного смелости.

Алекс сосредоточилась, как могла, мысленно призывая его, но все без толку. Одна, совершенно одна!

Дрожа от страха, она осторожно выглянула из-за угла. К счастью, моряков нигде не было. Взяв себя в руки, Алекс шагнула вперед. Примерно в квартале от нее худой подросток, одетый в живописные развевающиеся лохмотья, тащил через улицу упиравшуюся козу. Ей не показался странным его наряд — не далее как вчера она повстречала на крыльце отеля группу паломников в еще более причудливых одеждах. Правда, с ними не было козы.

— Пожалуйста, постой! — почему-то истерически вскрикнула она.

Мальчишка сперва поглядел на нее мельком, потом еще раз — внимательно рассмотрел все, от сандалий до складок на брюках, и так и прилип глазами к ширинке. И вот уже негодяй застыл и пялился на нее совершенно неприличным образом.

Алекс разозлилась. Этот дикарь наверняка явился сюда из совсем уж глухой деревни, раз никогда не видал женщину в брюках. В висках опять застучало. Тем не менее она направилась к мальчишке.

— Мне нужна помощь, — начала было она.

Но оборванец ответил странным, уничижительным взглядом, повернулся и помчался прочь, таща за собою козу.

— Что за свинство! — воскликнула Алекс. Однако было совершенно ясно, что ей остается только раз за разом повторять попытки разузнать дорогу — пока не натолкнется на кого-то более спокойного. А если бы сейчас вдруг из-за угла показалось такси, она решила бы, что это чудо. Алекс была полна решимости нанять его — пусть даже там уже будут сидеть пассажиры.

Стараясь пригладить руками растрепанные волосы, она завернула еще за один угол. Алекс заметила их в тот же самый миг, когда они увидели ее.

Двоих мужчин. Мужчин, одетых в тюрбаны, цветастые расшитые жилеты и широкие шаровары. У обоих — жуткие ятаганы и древние пистолеты за поясом. Парочка была облачена в точности так, как турецкие солдаты из книг по истории, которые когда-то читала Алекс в университете.

На какое-то мгновение Алекс застыла, глядя на мужчин, а те — на нее. Оба дружно взревели. Она не колебалась ни секунды.

Алекс понеслась прочь. Она бежала что было сил, удирая от мужчин. Никогда в жизни она не бегала так быстро. Наверное, ее ноги превратились в колеса. У нее не было времени для того, чтобы осознать увиденное или разобраться, кто эти двое, что гонятся за ней. Ясно было одно: ей грозит страшная опасность, и ни за что нельзя даться им в руки!

Так она и неслась очертя голову, не разбирая дороги, виляя между домами, топча ухоженные палисадники, спотыкаясь на кучах отбросов и нечистот. Наконец она оглянулась. Погоня отстала — вряд ли эти двое пребывали в такой же отличной форме, как и она. Но Алекс не остановилась. Легкие горели, она задыхалась. Новый поворот. Алекс заметила распахнутую настежь дверь какого-то маленького домишки. Внутри суетился смуглолицый мужчина в просторном цветастом одеянии. С хриплым криком она ринулась туда.

Дрожащая, измученная Алекс сидела на низкой бархатной тахте. Старик хозяин проворно захлопнул дверь и запер ее на засов. Теперь он наливал гостье чаю.

Алекс была на грани истерики. Она с трудом соображала, что происходит. Скинув пыльные сандалии, она принялась растирать нывшие ноги, чтобы не дать волю слезам. Как только она доберется до отеля, непременно позвонит Жозефу. Может быть, решится рассказать ему всю правду — то есть истинную причину ее приезда в Триполи. Ее не покидала странная уверенность, что он должен все понять.

Но что же это были за люди? И почему они были одеты точь-в-точь как турецкие солдаты начала девятнадцатого века? Может быть, они участвовали в каком-нибудь праздничном параде или работали охранниками какого-то исторического места? Надо отдать должное — выглядели они на все сто. Настоящие янычары из далекого прошлого.

Старик в развевающихся одеждах подошел к кушетке. В руках он держал чашку горячего чая. Он забормотал по-арабски что-то ласковое, утешительное.

Алекс взяла хрупкую чашку и отхлебнула. У чудесного напитка был не совсем обычный аромат.

— Шакран, — пробормотала она. — Мерси боку. Извините, я не говорю по-вашему.

Он с улыбкой смотрел на Алекс. Добрые карие глаза на морщинистом лице.

— Мне нужно позвонить, — продолжала девушка, озираясь. Телефона здесь не было и в помине. Да и вообще жилище этого старика поражало своей примитивностью. К примеру, когда она вошла, хозяин готовил обед на открытом огне, полыхавшем в железной печке прямо посреди комнаты. У него не было ни нормальной плиты, ни холодильника, да и водопровода тоже не было. Однако Алекс знала, что подавляющая часть населения Ближнего Востока по-прежнему живет в трущобах.

— Мне надо позвонить. — Она невольно вздрогнула. Алекс ни минуты не сомневалась, что те двое мужчин гнались за нею, чтобы изнасиловать. И почему она не потрудилась узнать номер телефона Жозефа? У нее даже не осталось чека их магазина.

А старик продолжал что-то бормотать.

Алекс прихлебывала чай, чувствуя, как все ее существо наливается странной истомой, хотя так или иначе она невольно отдохнула целую долгую ночь посреди улицы. Но сейчас ей нельзя засыпать. Ей надо вернуться в отель. Она хотела поговорить с Жозефом. Он сумеет ободрить и утешить ее. А еще она хотела вновь встретиться с призраком Блэкуэлла.