— Дело касается вашего сына.

— Петьки? Он погиб.

Казалось, нервы Ильи Викторовича сейчас прорежут задубевшую кожу и вылезут наружу. Натянутые, звенящие, как гитарные струны.

— Тогда зачем вы спросили? — прищурился Беклемешев. — Илья Викторович, ваши соседи уже сказали мне, что Петр Ильич жив. Не нужно врать. Мы вовсе не собираемся причинять ему зла.

— Вы не собираетесь, — едко заметил тот. — Вон, приятель Петькин, как вернулся, помыться еще не успел, а его ваши дружки уже цоп за воротник — и на нары!

— Наши? — удивился Беклемешев.

— Ваши — не ваши, откуда мне знать. В штатском.

— Как фамилия дружка?

— Зачем вам?

— Выяснить насчет приятеля.

— Ну, Олейников. Генка. Одноклассник Петькин. И что?

— Боря, — повернулся к Сергееву Беклемешев, — позвони в управление, пусть быстренько поднимут данные на Олейникова Геннадия... Отчество его как? — спросил у Ильи Викторовича.

— Ну, Борисыч.

— На Олейникова Геннадия Борисовича. А заодно выясни все об их отделении. Кто сейчас где, фамилию командира, звание. Ну и так далее. Не мне тебя учить.

— Понял. Сделаем. — Тот нырнул в салон «Волги», снял телефонную трубку.

— Но я хотел бы с вами поговорить не о Петре. Точнее, не только о нем, но и о Дмитрии.

— Ты только Митьку не трожь, — подступив ближе, вдруг ядовито зашептал Илья Викторович. — Я за Митьку голову кому хошь откручу. Он у нас единственный в люди выбился. Армию отслужил как надо. Работа хорошая. Девушка. Свадьбу собрались справлять. Все как у людей. Не то что этот Петька, шалопут. Так что ты Митьку не погань мне. Он ничего такого сделать не мог. Врут все, сволочи.

— А я разве утверждаю, что Дмитрий в чем-то виноват? — серьезно спросил Беклемешев.

Илья Викторович оторопел, заморгал растерянно.

— Чего же приехал тогда?

— Ваш Дмитрий, — а теперь я уверен, что и Петр тоже, — попали в беду. Вы, и только вы, сейчас можете им помочь.

— Что случилось?

— Может быть, все-таки поднимемся к вам?

— Илья, — донеслось от доминошного стола, — нужна помощь?

Одутловатый, соломенноволосый и молодой смотрели на Беклемешева, и в глазах их можно было прочесть что угодно, кроме большой братской любви.

— Нет, нормально, — махнул рукой Илья Викторович и кивнул: — Ну, пойдем, раз так.

— И вы сами это видели? — спросил Ледянский, чувствуя, как по спине ползут неприятные холодные капли пота. — Они застрелили полковника Епишева?

Заложница всхлипнула и зарыдала снова. Басовито-низко, вытирая лицо тыльной стороной ладони.

— Ей не следует много разговаривать, — заметил вполголоса молодой врач, держа в руке наполненный транквилизатором шприц. — Вы должны понимать. Этой женщине пришлось провести под угрозой смерти больше четырех часов. У нее нервный срыв.

— Да-да, — генерал помассировал кончиками пальцев висок. — Я понимаю.

Все было предельно ясно. Он уже сто раз успел пожалеть, что не потребовал освободить дочь. Женщина оказалась рассказчицей весьма посредственной, но и того, что она поведала, Ледянскому хватило, чтобы составить общую картину положения заложников. Черт побери, а ведь он почти поверил этому террористу и даже устыдился собственной лжи. Разве можно им верить? Этих... надо отстреливать, как бешеных собак. Всех, без исключения. Чтобы другие боялись и понимали — пощады не будет. Встав на путь терроризма, ты поставил себя вне закона. Капитан освободил пятерых женщин? Жест эффектный, конечно, но ни о чем не говорящий. Отпустив пятерых заложниц, преступник ничего не потерял. Наверху по-прежнему оставалось две с лишним сотни перепуганных до смерти людей, большинство из которых — женщины и дети. Все они могут погибнуть в любой момент. «Избежать ненужного кровопролития» — удобная отговорка, рассчитанная на провал. Этот капитан, как последняя потаскуха, виляет хвостом. И нашим, и вашим. Потом, когда террористы — те, кто уцелеет, конечно, — взглянут на зал суда через стальные прутья клетки, этот ублюдок станет взывать к справедливости. Мол, я не хотел! Генерал подтвердит! Я даже выпустил женщин без всяких условий! Ну уж нет. Пусть не надеется. До суда ему не дожить. Разговаривать с террористами нужно только на языке пуль. Иного они не понимают.

— Вы закончили? — спросил медик.

— Что? — оторвался от собственных мыслей генерал.

— Я спросил: вы закончили?

— Да, спасибо.

Ледянский проследил за тем, как санитары грузят носилки в карету «Скорой помощи», повернулся и пошел к штабному «РАФу».

Его ждали с нетерпением. Как только он забрался в салон, Четвертаков громко и зло воскликнул:

—'Эти уроды все-таки вышли в эфир.

— Когда? — без особого интереса осведомился Ледянский, присаживаясь и снимая с головы фуражку.

— Несколько минут назад. Мы записали передачу, вы можете посмотреть.

— Потом, — отмахнулся тот. — Это ничего не меняет. Что у нас со штурмовыми группами?

Третьяков повернулся и принялся наблюдать за генералом.

— Осталось только утвердить составы и определить конкретные задачи для каждой группы, исходя из общего плана штурма, — ответил Чесноков.

— Да, — Ледянский вдруг стал энергично-собранным. Казалось, в его могучем теле заработал мощный мотор. — Что у нас с выкупом?

 — Будет готов через два — два с половиной часа, — моментально отозвался Трошин.

— Они же обещали уложиться в полтора?

— Э-э-э... Возникли непредвиденные трудности.

— Час двадцать максимум. Это все, что мы можем себе позволить. Через полтора они убьют первого заложника.

— Боюсь, что мы здесь ничего не можем поделать, — развел руками Трошин. — Им нужно согласовать с директором, составить необходимую документацию, завизировать у руководства. В Центробанке сказали, меньше чем в два часа они не уложатся.

— Мне плевать, что сказали в Центробанке! — внезапно крикнул Ледянский. — Ясно вам? Я командую операцией, и мне необходимо, чтобы деньги были здесь максимум через час двадцать! В противном случае виновные в гибели заложников пойдут под суд в качестве соучастников убийства! Так им и передайте!

— Хорошо, — натянуто ответил Трошин. — Только прошу учесть, я не имею ко всему этому никакого отношения. Это ваша личная инициатива!

— Я командую операцией, принимаю решения и отвечаю за них перед вышестоящим начальством, — отрубил Ледянский. — Все. Обсуждение закончено. И попробуйте дозвониться до аппарата Президента, договориться о телемосте. Объясните, что ситуация складывается более чем серьезная. Катастрофическая.

— Попробую.

Трошин потянулся за телефоном, а Ледянский вновь повернулся к Чеснокову, капитану-спецназовцу и Детяткину.

— Вы разработали план штурма?

— Только в общих чертах. Так сказать, вчерне. Необходимо еще уточнить кое-какие детали, — ответил Чесноков.

— Докладывайте.

Чесноков придвинул схему башни:

— Значит, дело обстоит следующим образом. У нас три группы: условно «Альфа», «Бета» и «Дельта». Ровно в девять, когда внимание террористов будет рассеяно из-за предстоящего телемоста, мы выстреливаем из гранатометов дымовые гранаты и создаем вокруг башни завесу. Под прикрытием снайперов и бронетехники две группы предпринимают отвлекающую атаку с двух сторон. «Альфа» идет со стороны экскурсионного корпуса, «Бета» — со стороны второго КПП. При подходе к точке завесы штурмовые группы бросают в сторону башни свето-звуковые гранаты. От входа их будет отделять примерно пятнадцать метров. Пока террористы приходят в себя, обе группы преодолевают оставшееся расстояние, врываются в башню, обезвреживают посты террористов и закрепляются на первом этаже. Одновременно с этим, по сигналу «Штурм», в воздух поднимается звено «Ми-28» огневой поддержки с автоматчиками на борту. Точка первоначального базирования вот здесь, — Чесноков указал на перекресток улицы Королева и улицы Цандера. — Вот отсюда, — он ткнул в пересечение улиц Королева и Ботанической, — взлетают два «Ми-4». В них группа «Дельта». По пять человек в каждом. Они подходят к башне на предельно малой высоте, под прикрытием зданий и дымовой завесы. До точки выброски — секунд семь-десять. Вертолеты огневой поддержки зависают на месте и подавляют плотным пулеметно-автоматным огнем огневые точки противника, расположенные на смотровой и шестой площадках. Тут важно, чтобы террористы не могли поднять головы. В это время вертолеты десантирования мгновенно поднимаются вверх и высаживают на крышу башни «Дельту». Как только группа десантируется, вертолеты отходят на безопасное расстояние. Бойцы «Дельты» нейтрализуют наблюдателя, спускаются на тросах к конференц-залу и, ворвавшись через окна, обезвреживают террористов, после чего разделяются на две подгруппы. Первая выводит заложников на крышу, где их и подбирают вертолеты. Вторая, через отверстия для тросов и противовеса, проникает в лифтовую шахту и обезвреживает взрывные заряды. Эвакуировав заложников, «Дельта» начинает продвижение вниз, на смотровую площадку. В то же время «Альфа» и «Бета» поднимаются на третий и пятый этажи, где обезвреживают оставшихся террористов. Вот, в общих чертах, все.