С этой рифмованной болтовни снимали списки, которые пользовались большим спросом. Лоре даже позволял себе иметь свое мнение: так, он пожалел Никола Фуке, попавшего в опалу и посаженного в тюрьму, поскольку тот некогда пожаловал ему ренту в двести пятьдесят экю.

«Историческая муза» просуществовала до 1659 года, но у Лоре были многочисленные последователи и подражатели. Так, о назначении д'Артаньяна на должность «смотрителя охоты с гончими на косуль» в 1666 году сообщили Лаграветт де Майола, снабжавший придворными новостями герцогиню Немурскую, и Сублиньи в послании к дофину:

Первым французским журналом стал «Журналь де саван» («Ежедневник ученых»), вышедший в 1665 году. Его основал советник парламента де Салло, посвятив свое детище рассуждениям о литературе и науках. Ему на смену пришел более легкий для чтения и менее претенциозный «Мерюор галан» драматурга Донно де Визе (1672), издававшийся сначала ежеквартально, а потом ежемесячно и состоявший из трехсот страниц. Его главной идеей было установить связь между Парижем и провинцией, и это издание уже тогда включало все основные рубрики современных иллюстрированных журналов: светскую хронику, информацию о моде, рассказы о захватывающих судебных процессах, театральные рецензии, «разное», «новости одной строкой» (например, назначение герцога де Ла Фейяда полковником французской гвардии) и даже отрывки из литературных произведений («История девушки-солдата»). В этом же журнале печатали загадки и шарады, чтобы читатели могли поупражнять свой ум. Стараясь быть не только занимательным, но и информативным, журнал посвящал статьи серьезным вопросам и поддерживал литературные состязания. Не имея конкурентов, он приобрел еще большее значение в XVIII веке и стал называться «Мерюор де Франс».

В XVIII столетии ассортимент французской прессы значительно расширился: «Журнал» Треву, посвященный научным трудам, «Спектатер франсе» («Французский зритель») Мариво с аналитическими заметками, «За и против» аббата Прево, созданный по образцу лондонской периодики, то есть с объективным изложением фактов. Это издание просуществовало с 1733 по 1740 год и состояло из компиляций и переводов по большей части самых невероятных историй.

Первая ежедневная газета «Журналь де Пари», созданная по образцу английских, появилась только в 1777 году и была встречена довольно скептически: сама идея о ежедневном издании казалась чем-то немыслимым.

Наряду с официальной прессой существовал «самиздат» – переписывавшиеся от руки листки самого разного содержания. Чаще всего они являли собой сводку новостей, предназначенных для узкого круга. Свой «газетчик» входил в штат прислуги знатного дома. Кроме того, появились целые информационные бюро со своими подписчиками, регулярно получавшими рукописные сводки новостей, если только с их автором не приключалось какого-либо несчастья. Ибо власти сурово расправлялись с «самиздатчиками»: сажали в Бастилию, запирали в железную клетку в Мон-Сен-Мишель, даже казнили. Некоторые подверглись публичной порке, других сослали на галеры, третьих силой определили в армию. Несмотря на все эти жестокости, самодеятельных журналистов меньше не становилось.

Итак, вполне возможно, что мушкетеры читали газеты, – пусть даже чтобы полюбоваться сообщением о своем назначении на новую должность. Но Птифис, конечно, прав: вряд ли д'Артаньян облачался в халат, чтобы отдохнуть в кресле у камина. В XVII веке мужчина накидывал халат ночью, направляясь в спальню своей жены.

Юнцы, поступившие в мушкетерские роты, торопились жить на полную катушку; родительские денежки уходили не только на вооружение и обмундирование, но и на кутежи и содержание бойких девиц. Кстати, мужчине было просто необходимо показываться с женщинами, чтобы у окружающих не возникло никаких подозрений по поводу его «сексуальной ориентации», и если он не обзаводился официальной любовницей, то регулярно посещал «веселые дома». Подружек можно было найти в самом центре Парижа, на острове Сите и Сен-Луи. Проституток самого низкого разбора называли «девицами с Нового моста»: именно там они находили клиентов и порой под тем же мостом их обслуживали. Официально публичных домов тогда не существовало, но имелись так называемые «лавки чести»: в том смысле, что честью здесь торговали. Благодаря Тальману де Рео мы имеем некоторое представление о расценках первой половины XVII века: однажды поэт Ракан обратился к сводне, чтобы та привела ему «барышню». Сторговались за один пистоль (десять ливров). Однако когда Ракан увидел, кого ему привели, сводня получила на руки лишь монету в четверть пистоля, поскольку «барышня» на поверку оказалась «горничной». Публика высшего порядка посещала куртизанок, например Марион Делорм и Нинон Ланкло – гетер XVII века. Такое позволяли себе даже люди духовного звания, например кардинал Ришелье и аббат Буаробер. Марион Делорм (1611 – 1650) одно время была соседкой Ришелье по Королевской площади; говорят, что она трижды приходила к кардиналу, переодевшись в мужское платье. Обычно Делорм брала плату «натурой» – дорогими нарядами, украшениями и т. п.; за три визита она получила от его преосвященства кошелек с сотней пистолей – и со смехом выбросила его в окно. Среди любовников Нинон были плательщики (которые содержали ее – иногда даже безвозмездно), мученики (которые ее любили) и фавориты (которых любила она сама и даже порой содержала на свои средства).

В конце XVII и в XVIII веке содержанками часто становились «девушки из Оперы» – хористки и танцовщицы, однако они предпочитали людей знатных и богатых. Казанова в своих «Мемуарах» рассказывает о посещении отеля «Руль», славившегося на всю Европу «Хозяйка обставила его с большим вкусом и содержала там двенадцать-четырнадцать отборных нимф, со всеми удобствами, каких только можно желать». Пообедать с девушкой стоило шесть франков, переспать – двенадцать, полное обслуживание, включая ужин и ночь, – один луидор (двадцать франков).