Уже после возвращения в Ленинград, когда «Марти» поставили к стенке судостроительного завода для исправления повреждений, ремонтники удивились тому, как он вообще мог двигаться. Корабль с тяжелыми повреждениями выполнил боевое задание.

В 2.40 3 ноября по кораблям открыла огонь батарея, стоявшая на мысе Юминда. Снаряды упали с недолетом в 5 кб от минзага. «Марти» увеличил скорость, а Т-218, шедший без трала, вышел из строя и совместно с катерами прикрыл его дымовой завесой. Снаряды ложились с перелетами. В 3.24 под кормой Т-210 «Гак» в трале взорвалась мина. На корабле вышло из строя рулевое управление, компасы, сорвало стопор левого якоря. Корма получила погибь, ее сгофрировало. Выйдя из строя, тральщик встал на якорь. В 3.37 обстрел прекратился, попаданий в корабли не было. В 3.50 «Гак» снялся с якоря, его взял на буксир Т-218. Все тральщики при форсировании минных полей потеряли по три комплекта своих параван-тралов (28 штук); только на Т-215 остались два левых трала. Но потерь в кораблях не было. При проводке кораблей за тралами в параванах и тралах взорвались 16 мин.

3 ноября в 8.00 отряд прибыл на Гогланд и встал на якорь на восточном гогландском рейде у той же Северной деревни. Вскоре подошли Т-218 и Т-210 (на нем перешли на ручное управление рулем).

На рейде Гогланда стояли корабли второго отряда, направлявшегося на Ханко, — эсминцы «Суровый», «Сметливый», ледокол «Суур-Тыл», тральщики и катера. С тральщиков первого отряда около 550 человек были пересажены на ледокол «Суур-Тыл», который остался на Гогланде после ухода второго отряда. Тральщик Т-207, с которого 270 человек перешли на ледокол, был передан в состав второго отряда, с которым вышел на Ханко.

За время стоянки сигнальщики дважды — в 16.49 и 17.40 — обнаруживали группы немецких самолетов, на кораблях объявлялась воздушная тревога. Однако немцы не бомбили корабли, проходя стороной.

Ледокол «Суур-Тыл» в охранении Т-210 и Т-217 в 17.25 вышел с Гогланда и направился в Ленинград. В 3.30 4 ноября отряд миновал Большой кронштадтский рейд. В 5.10 при следовании Морским каналом с южного берега открыла огонь немецкая батарея, выпустившая 47 снарядов. Один из них попал в кормовой мостик ледокола, пробил палубу и разорвался в продовольственной кладовой. В 6.22 ледокол и тральщики вошли в закрытую часть Морского канала, а в 7.40 БТЩ встали к военной пристани и к 8.30 закончили выгрузку войск. Т-210 «Гак», поврежденный взрывом, находился в ремонте с 6 до 21 ноября.

Отряд В. П. Дрозда в 17.50 снялся с якоря для перехода в Ленинград. В 17.52 на рейде был обнаружен перископ подводной лодки. Минный заградитель «Марти» открыл по нему огонь ныряющими снарядами, а эсминцы атаковали место обнаружения лодки глубинными бомбами. Спустя две минуты лодка всплыла. Ею оказалась наша «Щ-324», она направлялась на позицию в устье Финского залива, где должна была патрулировать, прикрывая эвакуацию Ханко. Только случайность спасла лодку от гибели. Этот случай показал, что охрана рейда организована плохо.

В 19.05 отряд построился в походный ордер и направился на восток. При подходе к банке Демонстейн и на фарватере, ведущем к Толбухину маяку, был ряд районов, запрещенных для плавания кораблей с осадкой более 6 м. Но «Стойкий» шел по этим районам, и «Марти» пришлось дважды делать коордонат влево, обходя опасные районы, при этом выходя из протраленной полосы. Несмотря на то что на флагмане находился штаб отряда и флагманский штурман, эсминец не учитывал ответственности за идущие ему в кильватер корабли. Имея осадку менее 4 м, он шел по глубинам 5–6 м, а осадка «Марти» — 7 м. Вероятно, «Стойкий» шел прямо, не отклоняясь от курса, потому, что запасы топлива на нем были на исходе.

4 ноября в 1.48 корабли легли на створ Кронштадтских маяков, а в 2.45 вошли в Морской канал. От Толбухина маяка до Ленинграда корабли шли в сплошном льду толщиной 7–10 см. В 4.40 они встали на якорь на Неве. К 8.00 корабли подошли к пристани и начали выгрузку. 4231 человек гарнизона Ханко с личным оружием и боезапасом, а также два дивизиона полевой артиллерии без потерь были доставлены в Ленинград.

Во время операции велась воздушная разведка до устья Финского залива. Истребительная авиация прикрывала стоянку кораблей на Гогланде и Ханко, а также переход в светлое время суток. Артиллерия Ижорского укрепленного сектора была в готовности для подавления батарей противника.

Первый поход на Ханко прошел блестяще, без потерь и серьезных повреждений. Безусловно, большая заслуга в этом офицеров штаба эскадры, и в первую очередь отличного штурмана Л. Е. Родичева. Успех обеспечили также скрытый и быстрый переход отряда, четкое и непрерывное управление кораблями командующим эскадрой. На весь поход из Кронштадта до Ханко и обратно в Ленинград затрачено всего четверо суток. Если бы походы последующих отрядов выполнялись так же четко, гарнизон Ханко мог быть доставлен в Ленинград уже в первой половине ноября.

Один из участников этого похода, командир Т-210 старший лейтенант С. В. Панков считал, что после похода на Ханко трех БТЩ следовало включить в первый отряд, кроме двух эсминцев и минного заградителя «Марти», еще ряд кораблей, в том числе минзаг «Урал», транспорт «И. Сталин», поскольку противник не вел разведку залива, его легкие силы стояли в базах, и имелась возможность перебросить войска быстро, пока он не догадывается об операции.

После ухода отряда с Ханко на позиции 270-го полка встал 219-й стрелковый полк. Брешь в артиллерийской поддержке, возникшую с уходом двух дивизионов 343-го артполка, пришлось заполнить плановыми огнями береговых батарей. Резервы остались нетронутыми. Весь оставшийся гарнизон был переведен на паек по полной норме. Теперь экономить продукты было незачем. Так же поступали и с боезапасом. Комендант сектора береговой обороны и командир 8-й ОСБ получили приказание: на каждый выстрел врага отвечать двумя-тремя выстрелами. Только бензин оставался дефицитом.

По результатам первого похода штаб флота сделал следующие выводы:

движение кораблей между Гогландом и Ханко обнаружено противником, который начал ставить новые минные заграждения и обстреливать корабли береговой артиллерией;

за время операции было много переговоров по УКВ, что дало противнику возможность узнать позывные наших кораблей;

в подобные операции необходимо посылать не менее 10 БТЩ;

желательно иметь на каждом БТЩ достаточное количество запасных параванов, не менее 3–4 пар;

для следующих переходов было бы целесообразно изменить свои курсы следования, так как прежние курсы, по которым осуществлены две операции, стали известны противнику.

Второй отряд кораблей для похода на Ханко начал формироваться сразу же после ухода из Кронштадта первого отряда. В его состав были включены ледокол «Суур-Тыл», эсминцы «Суровый» и «Сметливый», быстроходные тральщики Т-211 «Рым», Т-206 «Верп», Т-205 «Гафель», катера МО №№ 307, 309, 210, 407. Командиром отряда был назначен командир 2-го дивизиона эскадренных миноносцев капитан 1-го ранга А. И. Заяц (флаг на «Суровом»).

Выбор в качестве транспортного судна ледокола был более чем странным. Ледокол «Суур-Тыл» (бывший «Волынец») был построен в 1914 г. Он имел водоизмещение 2893 т, паровая машина мощностью 5200 л.с. обеспечивала скорость всего 12 узлов. Он не был предназначен для перевозки грузов и пассажиров. Более того, ледокол, построенный для плавания во льдах, при волнении моря плохо держался на курсе и имел чрезвычайно резкую качку.

Эсминцы, как и в первом отряде, были также новейшими: «Сметливый» проекта 7 вступил в строй в декабре 1938 г., «Суровый» проекта 7У — буквально накануне войны — 31 мая 1941 г. «Суровый» и «Сметливый» в это время стояли на огневых позициях на Неве и вели огонь по позициям немецких войск.

В виду ограниченного времени для подготовки к походу на БТЩ не успели определить девиацию и не получили дополнительных комплектов параванов и тральных частей. На «Суур-Тыле» за неделю до похода — 25 октября — эстонская команда была списана в Ленинградский флотский экипаж и набрана новая из Ленинградского торгового порта и флотского экипажа. Новая команда не успела полностью освоить его механизмы.