Сара внимательно посмотрела на меня и произнесла:
— Султана, твоя жизнь не была никчемной. Ты вырастила детей. Ты сделала Карима счастливым человеком. Ты подвергала себя большой опасности, пытаясь привлечь внимание мира к положению наших женщин.
— Этого недостаточно… Недостаточно… — бормотала я вся в слезах. — Мама все время говорит мне, что я должна делать гораздо больше.
Сара довольно долго сидела молча, предаваясь своим размышлениям. Наконец она заговорила:
— Султана, мало кто из нас делает достаточно. Теперь я наконец это осознала.
Я с интересом посмотрела на Сару. Неужели ей тоже во сне является мама?
— Что ты имеешь в виду? — спросила я.
Сара глубоко вздохнула, потом достала из кармана кофты, надетой поверх платья, многократно сложенный лист бумаги.
Медленно и тихо она произнесла:
— В Саудовской Аравии легко быть трусом. Слишком много рискуешь потерять.
Вид у Сары был горестным и печальным. О чем это она говорит?
— Султана, сейчас я поняла, что нужно было горы свернуть, но спасти Муниру. Вместе с остальными сестрами мы смогли бы помочь бедной девочке укрыться в другой стране.
Я с трудом дышала. Неужели что-то случилось с Мунирой? Она умерла?
Сара протянула мне сложенный листок.
— Я вчера вечером нашла это. — Голос Сары стал совсем тихим. — Сердце мое разрывается от раскаяния.
Я развернула листок и увидела, что он заполнен строками, написанными мелким четким почерком.
Сара объяснила:
— Несколько недель назад я дала Мунире почитать одну из моих книг. В тот день, когда Мунира вернула книгу, я занималась сборами, готовясь к нашему путешествию. Подумав, что, возможно, перечитаю книгу во время нашей поездки, я положила ее в чемодан. Вчера ночью я не могла заснуть и открыла книгу и вот что там обнаружила.
Глаза Сары были красными и полными слез.
Показав на написанное, она попросила:
— Султана, прочитай, что Мунира нам говорит.
Мои руки, державшие листок, так дрожали, что я не в состоянии была что-либо прочесть, будучи уверенной, что передо мной предсмертная ее записка.
Сара помогла мне держать листок.
Это было стихотворение Муниры.
Погребенная заживо
Я жила и узнала, что такое смеяться.
Я жила жизнью девочки, у которой все впереди.
Я жила жизнью девушки, которая познала радость женственности.
Я жила и мечтала о любви достойного мужчины.
Я жила жизнью женщин, у которых надежду вскоре украли.
Я жила жизнью человека, мечты которого разбиты.
Я жила, испытывая ужас перед каждым мужчиной.
Я жила в страхе перед надвигающимся ужасным совокуплением.
Я жила, чтобы увидеть дьявола, воплощенного
В мужчине, который управляет каждым моим движением.
Я жила как нищенка с этим мужчиной, моля об одном, чтобы дал мне покой.
Я жила, чтобы видеть, как мой муж наслаждается тем, что он мужчина.
Я жила, чтобы меня насиловал мужчина, которому я была отдана.
Я жила только затем, чтобы каждую ночь быть изнасилованной.
Я жила, чтобы быть погребенной заживо.
Я жила и не понимала, почему те, кто уверяли, что любят меня, позволили меня похоронить.
Я жила, чтобы познать все это, хотя мне еще нет и двадцати четырех.
Мы обе не могли произнести ни слова от невыносимой боли: мы с сестрой только смотрели друг на друга.
Я не сказала Саре ничего, но я знала, что, несмотря ни на какие последствия, я теперь буду делать все, что в моих силах, чтобы изменить жизнь женщин, над которыми, подобно Мунире, нависла угроза быть заживо погребенными.
Мы с сестрой вернулись в лагерь, зная, что моя жизнь теперь навсегда изменится. Назад пути не было.
Глава восемнадцатая
СОДРУЖЕСТВО СУЛТАНЫ
Как-то я прочитала, что за каждый дар, которым Аллах награждает своих детей, он одаривает его и равным недостатком. И я думаю, что это правда, так как я никогда не слышала и даже не читала ни об одном человеке, жизнь которого была бы абсолютно идеальной и счастливой. Конечно, я сама полна несовершенств, и из-за своих недостатков мне в жизни пришлось испытать немало горестей.
Хотя мне было ниспослано немало благостей, я получила в дар и многочисленные тернии. Выбирая для меня родителей, Господь соединил жестокого моего отца с любящей матерью. Он даровал мне чудесные годы, проведенные с мамой, а затем отобрал ее у меня, когда я еще находилась в юном возрасте. Он даровал мне высокое положение принцессы в королевстве, однако оно не имело большой ценности в стране, где традиционно женщина терпит унижение.
Мне не нравится то, что ждет меня дальше: мое богатство будет преумножаться и количество моей недвижимости будет увеличиваться. Неудовлетворенность своей повседневной жизнью стала причиной моей проблемы с алкоголизмом, приведшей меня к полному безразличию, когда я безрассудно растрачивала возможность выполнить главную цель моей жизни — помогать женщинам, нуждающимся в моей помощи. Осознание того, что эти препятствия я сама же и создала, подтачивало мое чувство нужности. Та Султана, которая когда-то мечтала о блестящем будущем, превратилась в апатичное, ничтожное и потерянное существо.
И вот чудесным образом на меня снизошло новое понимание моего предназначения: я должна изменить свою жизнь. Явления мамы в моих снах, печальное стихотворение Муниры и даже близость смерти моего брата Али — все это повлияло на в и дение моей дальнейшей судьбы. Я не перестану верить, что это Сам Господь искусно устроил все эти события с одной только целью — подвести меня к тем метаморфозам, которые произошли со мной в тот день в пустыне. Для человека, искренне верящего в силу Всемогущего Бога, другого объяснения и быть не может.
И хотя с того момента жизнь моя стала даже еще сложнее, я нисколько не жалею. Если бы этого моего драматического превращения не произошло, я знаю, что продолжала бы жить в трясине неудовлетворенности, не познав истинного счастья. И, что еще страшнее, юная пакистанка по имени Веена так и осталась бы в жестокой сексуальной неволе.
— Никогда больше, — сказала я Саре, когда мы возвращались к лагерю, — никогда больше я не стану молчать, видя жестокое обращение с женщиной.
Сара кивнула. Она поняла.
В этот самый момент я увидела Шади, младшего сына Дунии: он выходил из машины, радостно приветствуя своих дядей и двоюродных братьев и сестер.
— Шади приехал, — тихо сказала Сара.
— Вот Дуния-то обрадуется, — с улыбкой ответила я.
Шади — высокий, тяжелой комплекции молодой человек двадцати лет — был не слишком хорош собой. Мое личное мнение о племяннике было не очень высоким, хотя мы виделись с ним только на больших семейных праздниках.
Теперь я смутно вспомнила, Дуния говорила, что Шади тоже поедет с нами в пустыню, только присоединится позже. Дуния очень гордилась своим сыном и уже давно сообщила нам, что Шади самый блестящий из ее сыновей и что его успехи в бизнесе давно превзошли достижения других представителей молодого поколения семейства Аль Саудов. Дуния по секрету с гордостью поделилась с каждым, кто готов был ее слушать, что Шади владеет акциями нескольких совместных предприятий в Пакистане и что он теперь возвращается из этой страны, где купил какие-то компании. Мы с сестрами не обижались на ее хвастливые слова, хотя они и задевали нас, ведь у нас тоже сыновья, которых мы любили.
В тот момент мы с Сарой не поспешили к нему, так как он стоял в окружении своих дядьев и юных двоюродных братьев, которым все было интересно. Мы решили, что поздороваемся с этим молодым человеком позже, и направились к своим шатрам.
