И это было правдой! Высказываемые слова и выражение лица при этом тесно связаны между собой, и одно без другого не воспринимаются слишком серьезно.
— Султана! — В голосе Нуры послышалась угроза.
Тахани начала хихикать, глядя на недовольное выражение лица Нуры, не скрытое под никаб. Все остальные, кроме Нуры, тоже рассмеялись.
— Ладно уж, — уступила я, — думаю, не умру, если поношу никаб еще несколько часов.
Теперь, поняв, что все это время я просто подсмеивалась над ней, Нура наклонилась ко мне, пытаясь ущипнуть меня за руку. Я спряталась за спину Сары. Мы начали смеяться.
Я сказала:
— Нура, не волнуйся, Аллах, видимо, хочет, чтобы я носила ненавистную мне абайю до самой могилы.
Пока наш караван проезжал небольшие современные города, окруженные живописными оазисами финиковых пальм, наше настроение было приподнятым. Мы планировали устроить стоянку невдалеке от гор Тувай в пустыне Дехна. В той местности находилась вади — сухая долина, старая бедуинская дорога.
Шум двигателя нашей мощной машины, ее покачивание при движении начинали сказываться на физическом состоянии — я почувствовала усталость. Мне уже хотелось, чтобы поскорее все это закончилось и мы наконец въехали бы в пустыню. Через несколько часов езды мы прибыли к месту, откуда простирались бескрайние пески. Хотя вокруг находились небольшие деревни, разные поселения и даже специальные стоянки, мы собирались раскинуть наши шатры в уединенном месте.
Мне понравилось место, выбранное Каримом. Нас окружало полное безмолвие и уединенность. Даже птицы не пели здесь и не росло ни одного дерева. Мои сестры, включая Нуру, и остальные женщины радостно последовали моему примеру и скинули никаб и абайю.
Теперь мы имели право снять наши мрачные облачения, так как мы находились среди наших ближайших родственников и слуг. Трудно скрывать лица от тех, кто живет в наших дворцах или на их территориях, поэтому скоро, что продиктовано практическими соображениями, мужчины, нанятые в наш дом на работу, привыкают видеть лица жен и дочерей их хозяина.
Открытое небо над головой и легкий ветерок пустыни, ласкавший мою кожу, создавали ощущение благостности. Чувствуя себя свободной и счастливой, как в детстве, я смеялась над тем, как младший ребенок Сары погнался за детишками Тахани. Из-под их голых пяток вылетал песок. Малышам тоже нравилась свобода пустыни.
С ощущением счастья мы сели с сестрами и нашими старшими дочерьми в круг, пока наша прислуга трудилась над возведением черных шатров из козьей шерсти, которые на последующие две недели станут нашим домом. Умиротворенные, мы пили горячий сладкий чай, сидя на коврах, расстеленных прямо на песке, утрамбованном неутомимыми ветрами пустыни.
Установка огромных шатров была нелегким делом даже для тех, кто привык к такой работе: то шест наверху шатра накренится, то крыша упадет. Это вызывало у нас взрывы смеха.
Наблюдая, как эти несчастные мучились с упрямыми шатрами, я еще раз благодарила судьбу за свою привилегированную жизнь. Традиционно все работы, связанные с черными шатрами, выполняются исключительно женщинами. Сначала женщины стригут коз, затем из их шерсти прядут нити, после чего ткут ткань, которой покрывают стены и крышу шатра. Но и на этом их работа не заканчивается, так как из этой же шерсти они должны также выткать напольное покрытие и различные украшения для интерьера: подвески на стены, ковры и внутренние перегородки, делящие шатер на секции. Такие «шерстяные дома» издревле служат жилищем для народов, населяющих пустыни.
Хотя они известны как черные бедуинские шатры, цвет их не совсем черный: в нем присутствуют вкрапления разнообразных цветов и оттенков, характерных для козьей шерсти. Размеры шатров разнятся в зависимости от благосостояния и социального положения хозяина шатра.
Конечно, наши шатры сделали на заказ и они были намного просторнее и роскошнее; таких шатров бедные бедуины никогда в своей жизни не видели. Каждый состоял из двенадцати широких и длинных — семьдесят пять футов — полотнищ черной шерсти. Шатер держался на восьми деревянных рамах. Даже самый маленький из наших шатров, всего шестьдесят футов в длину, бедуинам показался бы огромным.
Нам, женщинам, уже надоело наблюдать за установкой шатров, хотя до окончания работ по организации нашей стоянки было еще далеко. Мы не жалели похвал тем, кто быстрее остальных справился с работой, но лишь пять шатровых крыш было поднято и натянуто после нескольких часов изнурительной установки. И нужно было собрать и поставить еще немало шатров. Ясно было, что все шатры будут возведены лишь к позднему вечеру.
Нам не сиделось на месте, и мы решили попросить Асада пойти с нами на небольшую прогулку за пределы нашего лагеря. И вскоре многочисленная группа женщин и детей, возглавляемая Асадом, весело направилась в пустыню, хотя солнце все еще было высоко в небе и сиять ему предстояло еще несколько часов. Следуя за нашими детьми, которые бежали впереди, мы с большим удовольствием подставили солнцу наши открытые лица.
Глаза Амани светились от счастья, так как она шла рядом с маленьким верблюжонком. Еще в начале дня, когда слуги разгружали верблюдов и овец из фургонов, Амани привязалась к этому ласковому верблюжонку, который брел, спотыкаясь, кричал и тыкался мордой в Амани. Этого малыша слишком рано отобрали у его мамы, так что теперь в Амани он нашел источник тепла и ласки и следовал за ней повсюду.
Услышав, какие умильные разговоры, имитируя детский говор, ведет Амани с верблюжонком, я поняла, что нежного мяса этого животного мы точно уже не отведаем. Этот малыш с его завитушками мягкой шерстки, длинными ногами и невероятно огромными глазами с длинными ресницами завоевал наши сердца. Я только надеялась, что Амани не начнет настаивать, чтобы верблюжонок провел ночь в нашем шатре.
Я тяжело вздохнула, глядя на Амани, думая о том, как же мне излечить мою дочь от чрезмерной привязанности к животным.
Сара коснулась моего плеча. Мы обменялись с ней сочувственными взглядами. Моя любимая сестра понимала все, что я переживала.
Дети быстро разбились на группки и разбежались в разные стороны, дав нам слово, что будут оставаться в поле нашего зрения.
Асад сел на небольшую возвышенность, сказав, что оттуда будет за нами наблюдать. И, весело улыбнувшись, достал свой мощный бинокль.
Мы с сестрами, взявшись за руки, пошли к высокому песчаному бархану. Я вглядывалась в бесконечное пространство пустыни.
— Только подумайте, когда-то вся эта необозримая пустота была населена нашим народом.
— И было это не так давно, — сказала Сара, останавливаясь, чтобы сорвать желтый цветок, растущий в пустыне.
— Представить себе не могу жизнь тех женщин, полную лишений, — печально сказала Дуния, содрогаясь от воспоминаний о той тяжелой работе, которая теперь велась в нашем лагере.
Нура фыркнула и повела глазами. Мы с Сарой обменялись понимающими взглядами. Нас всех страшно удивило, когда мы узнали, что Дуния согласилась ехать с нами в пустыню. Наша сестра очень редко покидала пределы своих комфортных дворцов. К нашему изумлению, узнав, что в одном из шатров найдется место для ее египетского массажиста и ливанского косметолога, она решила поехать с нами.
Нас с Сарой поведение Дунии часто раздражало. Без сомнения, Дуния обладала всеми качествами настоящей принцессы династии Саудов. Из всех дочерей, рожденных нашей матерью, никто так не наслаждался роскошной праздностью, как Дуния. Ее любимым времяпрепровождением было доводить до совершенства те несовершенства, которые она обнаруживала на своем лице и теле. Этой нашей сестренке гениально удается заполнить до отказа свои дни едой, сном, косметическими процедурами и визитами к друзьям и родственникам. Дуния не читает ни газет, ни журналов, ни книг. Она ничем не занимается и не проявляет никакого интереса к миру за стенами ее дворца. С годами я заметила, что она стала все больше страдать от переутомления. Ежедневные часы ее отдыха постоянно увеличиваются. Одно время я даже стала бояться, что у нее развивается слабоумие, но теперь мне кажется, что я ошиблась. Все очень просто: ее ленивый ум вообще не получает питания.
