Наш король Фадх пришел в ярость, услышав об этом оскорбительном распоряжении, и его реакцией стал указ, запрещавший всем филиппинцам, как мужчинам, так и женщинам, работать в Саудовской Аравии, если только решение президента Аквино войдет в силу.

И смелая попытка Аквино защитить своих соотечественниц провалилась, так как экономика Филиппин в большой степени зависит от богатых нефтью стран Ближнего Востока, где работали филиппинцы и откуда посылали заработанные деньги домой на содержание своих семей.

Так что филиппинских девушек, нанятых на работу в качестве домашней прислуги, наши мужчины продолжают использовать в качестве сексуальных рабынь в дополнение к их обязанностям по дому.

— Мама?

Я мучительно искала выход из создавшегося положения, но снова вынуждена была признаться:

— Я не знаю, что делать.

— Если папа может освободить птиц, почему он не может сделать то же самое с девушками?

— Папа уехал на весь день.

— Тогда, мама, давай поедем туда. Мы привезем девушек к нам и пусть они работают у нас прислугой! — страстно произнесла она.

— Маха, все не так просто, как кажется.

Маха вскочила на ноги, лицо ее исказилось от гнева и страдания. Она прокричала:

— Тогда я поеду туда одна! И, как Амани, сама освобожу этих девушек.

Видя решимость своей дочери, я поняла, что выхода у меня нет.

— Хорошо, Маха. Мы поедем вместе.

Я сообщила своей филиппинской служанке, что мы уезжаем, велев ей сказать Амани, как только та проснется, что птицы теперь принадлежат ей. После чего мы с Махой отправилась в «Райский дворец», не представляя, что нас там ожидает.

Как только мы въехали на территорию, я сказала нашему водителю:

— Мы встречаемся с Халидой в саду. — И, указав на знак с надписью «Жеребцы», добавила: — Мы выйдем там, а ты возвращайся к воротам и жди, когда мы тебе позвоним. — И у водителя, и у меня были мобильные телефоны.

Водитель весьма недоверчиво посмотрел на меня, но сделал так, как я велела.

Мой план состоял в том, чтобы переписать имена и адреса родственников этих девушек и потом с ними связаться. Я рассчитывала, что, узнав о местонахождении дочерей, родственники смогут через свои посольства потребовать их возвращения домой.

Мы с Махой молча шли по длинной дорожке. Мы обе осознавали, что впутываемся в серьезную авантюру. К тому же втайне от Карима.

Вскоре я увидела ужасный павильон, стоящий в отдалении, как и описывала Маха. Сначала мне показалось, что это здание ничем не отличается от других, однако, вглядевшись более внимательно, я заметила, что на окнах были решетки.

— А как нам войти? — прошептала я, уверенная, что двери заперты и на сигнализации.

— Двери открыты, — к моему большому удивлению, сказала Маха. — Я спросила девушек, почему же они не убежали. Но они ответили, что несколько девушек попытались это сделать, но, поскольку у них нет паспортов и необходимых бумаг, разрешающих пребывание в нашей стране, за подписью гражданина Саудовской Аравии, их вернули и подвергли жестокому наказанию, а обращение с ними стало еще более суровым.

Это понятно. К сожалению, многие люди в Саудовской Аравии, как эмигранты, так и местные, очень страшатся репрессий со стороны правительства и поэтому боятся оказать помощь женщине, заявляющей, что ее насильно содержат в сексуальном рабстве. Мало кто будет рисковать своей свободой ради иностранки, да и представители моей семьи часто мстят тем, кто выставляет напоказ темные стороны жизни в Саудовской Аравии.

Не дойдя до павильона, я вдруг остолбенела: из-за кустов вышли глубокий старик и странного вида маленького роста мужчина, встав на нашем пути. Мы были так ошеломлены внешностью последнего, что вскрикнули.

С трудом дыша, я остановилась, уставившись на него. Он был очень маленький, страшно худой и черный как смоль. Он казался еще ниже ростом, чем был на самом деле, из-за сильной сутулости. Его морщинистое лицо выдавало почтенный возраст. Кожа на щеках свисала большими складками. Я думаю, такого древнего старика я в жизни никогда не видела.

Но, несмотря на свой возраст, одет он был очень ярко: на нем была желтая рубашка и красный жилет с блестками. На голове был намотан шелковый тюрбан бирюзового цвета. Его широкие шаровары, сшитые из роскошной парчи, простеганной золотыми нитями, являли собой моду другого века.

— Могу я быть вам чем-нибудь полезным, мадам? — Голос мужчины был невероятно высоким. И доброжелательным.

Я пригляделась к нему и увидела, что его карие глаза сверкают от любопытства.

— Мадам? — Он помахал маленькой черной ручкой перед моими глазами.

Я заметила, что на каждом пальце у него было по кольцу.

— Кто вы? — с трудом смогла выговорить я.

— Я Омар, — с гордостью сказал он. — Омар из Судана.

Тут только я заметила, что его лицо было абсолютно гладким, как мое. Внезапно меня осенило: неужели передо мной евнух? Сейчас в Саудовской Аравии евнухов больше нет. Те, что были когда-то, все уже умерли.

Еще совсем в недалеком прошлом в Аравии было много евнухов. Хотя ислам запрещает мусульманам самим кастрировать мальчиков, тем не менее мусульманам не возбраняется иметь евнухов-рабов. И действительно, мои предки считали почетным иметь евнухов и платили за них огромные деньги. Когда-то евнухи охраняли гаремы богатых арабов. И их можно было всегда увидеть в мечетях Мекки и Медины, где их роль состояла в том, чтобы отделять женщин от мужчин при входе в мечети.

И вот теперь передо мной один из таких евнухов, только очень старый. Я в этом была уверена.

С языка готово уже было сорваться что-нибудь едкое, так как нетрудно было догадаться, какие обязанности у этого маленького человечка здесь, в павильоне Фадделя.

— Как я полагаю, вы охраняете гарем Фадделя?

Омар слегка поперхнулся.

— Нет, мадам, я не охраняю. — Он согнул свою худую руку и ущипнул ею обвисшую кожу на другой руке. — Я бы мог охранять только тех, кто добровольно выбрал свое заключение.

Посмотрев сверху вниз на его усохшую фигуру, я поняла, что он имел в виду.

— Отец Фадделя был когда-то моим хозяином, а его сын разрешает мне жить в этом доме, — объяснил он.

Маха пришла в себя и больше не боялась этого маленького человечка. Она нетерпеливо дернула меня за руку:

— Мама, ну пошли скорее!

Мои мысли унеслись в далекое прошлое, и мне очень хотелось задать множество вопросов этому евнуху, но важная причина нашего визита сюда вернула меня в настоящее. Я должна найти несчастных узниц до того, как меня обнаружит Фаддель. Я очень надеялась, что евнух не побежит сообщать Фадделю и Халиде о нашем непрошеном появлении на их территории.

— Мы пришли сюда поговорить с девушками, живущими здесь. — Я указала на павильон. — Мы ненадолго. Я вам обещаю.

Омар склонился до земли в изысканном поклоне:

— Добро пожаловать.

Приятно удивленная его изящными манерами, я улыбнулась, проходя мимо него с Махой.

Не успели мы войти в павильон, как тут же были окружены множеством взволнованных девушек. Большинство из них явно были из Азии. Маху они встретили поцелуями и объятиями. Радостные голоса разносились по всему павильону:

— Ты сдержала слово! Скоро мы будем на свободе!

Я попыталась их успокоить:

— Тише! Вы так мертвого разбудите!

Громкий смех стих, уступив место радостному шепоту.

Пока возбужденные девушки, столпившись вокруг Махи, забрасывали ее вопросами, я оглядела гарем. Удивительно, что при такой страсти Фадделя ко всему красивому комната, в которой мы находились, была довольно убогой. Хотя мебель в ней была дорогой и стены обтянуты шелком, вся отделка ее была безвкусной и неряшливо выполненной. Горы видеокассет и пепельниц, доверху заполненных окурками и пеплом, виднелись по всей комнате.

Я внимательно посмотрела на девушек. Все они были красивыми, но не их красота, а кричащая на них одежда приковывала взгляд. Некоторые были одеты на западный манер: в джинсах и топах на бретельках, другие были просто в ночных рубашках. В их гаремном облачении не было ничего гламурного. Самым грустным было то, что все они были очень юными.