Но Карим продолжал:

— Помню, как обнаружил тебя, сидящую на корточках в одном из твоих шкафов, а вокруг тебя полно окурков. — Он тихо засмеялся, вспоминая этот эпизод, слегка поддразнивая меня: — Ладно, Султана, скажи же мне, что за грех ты совершила на этот раз?

Господь наконец предоставил мне возможность, о которой я так молила, но я уже решила, что это утро не подходит для исповеди.

— Ничего я не совершила, — заявила я в свою защиту, — просто хотела поделиться нашим огромным богатством с теми, кому в жизни не так повезло.

Карим недоверчиво посмотрел на меня.

— Разве наше богатство не предполагает щедрости? — спросила я.

Поскольку Карим спешил на встречу со своими двоюродными братьями и дядями во дворце короля, он не стал спорить:

— Хорошо, Султана, я велю Мухаммеду купить достаточно еды, чтобы накормить тридцать бедных семей. Этого достаточно, чтобы искупить твои грехи?

— Вели Мухаммеду купить еще и одежды, — быстро добавила я.

Мухаммед — египтянин, работающий у моего мужа. Он был преданным человеком и никогда не сплетничал с другими слугами о той большой раздаче священной милостыни закят аль-фитр, которую делала наша семья.

— И одежду тоже, — вяло согласился Карим.

Я вздохнула с облегчением. Поскольку при нарушении обета провинившийся подвергается наказанию накормить десять бедных человек, то, на мой взгляд, если я накормлю и одену тридцать семей, этого будет более чем достаточно, чтобы искупить мой грех в виде бокала вина во время поста.

После ухода Карима я позвала Либби, одну из наших филиппинских служанок, и попросила ее приготовить мне ванну. На душе у меня было легко и радостно оттого, что грехи удалось без труда искупить милостыней, и, напевая арабские баллады о любви, я опустилась в ванну.

Нанеся макияж и надушившись, я позвала своего парикмахера-египтянку, которая мастерски уложила мои длинные черные волосы в сложную прическу, состоящую из многочисленных косичек, крепившихся дорогими заколками, купленными у Гарольда в Лондоне. Перебрав многочисленные платья в шкафу, я выбрала одно из моих любимых атласных красных платьев от Кристиана Диора.

Отражение в зеркале меня очень порадовало, и я позвонила Махе и Амани, чтобы выяснить, готовы ли они. Мне не терпелось начать праздничный день Ида с посещения родственников.

Я внимательно следила за тем, как трое слуг загружали многочисленные подарки, которые мы с дочерьми приготовили для наших родственников и друзей, в багажник нашего нового «мерседеса». В элегантно завернутых коробках находились вкуснейший шоколад в форме мечетей, шелковые шарфы, вышитые золотыми нитками, изысканные французские духи, одеколоны и жемчужные ожерелья.

Я точно знала, в какой дворец мы отправимся в первую очередь. В прошлом году один из наших эксцентричных двоюродных братьев, с которым мы не очень тесно общались, построил великолепный дворец. Я давно мечтала его посетить, так как наслушалась от друзей массу фантастических рассказов о его чудесах. Этого двоюродного брата звали Фаддель, и, как говорили, он потратил сумасшедшую сумму на строительство дворца и на убранство окружавших его садов, напоминавших рай — божественный рай, как он изображен в Священном Коране.

Священный Коран во всех деталях описывает блаженство и удовольствия, ожидающие тех, кто во славу Господа прожил на земле жизнь праведного мусульманина. Терпеливые и смиренные души могут рассчитывать на то, что вечность они проведут в большом тенистом саду, зеленые деревья которого украшены шелками и драгоценными камнями и которые орошаются живописными ручьями. Дни свои они будут проводить лежа на диванах и вкушая изысканные блюда. В отличие от земной жизни, вино там разрешено и подается в серебряных кубках красавцами слугами.

Того счастливого мусульманина, которому уготован рай, ждет еще одна награда. Соблазнительно прекрасные девственницы, до которых никогда не дотрагивался мужчина, будут являться по его просьбе и выполнять все его сексуальные желания.

Набожных женщин также ждет рай, и, как сказывают, истинное наслаждение там им будет доставлять чтение Корана, но несравненный восторг они испытают, лицезрел лик самого Аллаха. Эти женщины будут окружены детьми, никогда не взрослеющими. Конечно, поскольку мусульманки не испытывают сексуальных желаний, то в раю нет им и партнеров по сексу.

Хотя меня и мучило любопытство, каким же образом мой родственник Фаддель создал райские кущи на земле, что-то меня смущало. Что-то подсказывало мне, чтобы я не ехала в этот дворец, повернула назад. Но, несмотря на это предупреждение, я все же вместе с дочерьми направлялась туда. Подъехав к «Райскому дворцу», как в шутку назвал его один из наших родственников, водитель обнаружил, что ворота заперты. Привратника нигде не было. Водитель отправился на его поиски и, вернувшись, сообщил, что, заглянув в окно дома привратника, он разглядел там две босые ноги, торчавшие из-под стула.

Я велела водителю постучать в окно. И вот наконец появился заспанный привратник-йеменец и открыл ворота — мы въехали внутрь.

Хотя дорога была выложена дорогостоящей полированной плиткой, отражающей свет фар, ехать по ней было не слишком приятно — здорово трясло. Проезжая вдоль зарослей деревьев, ветки которых почти касались автомобиля, я с большим интересом смотрела по сторонам. Когда этот зеленый массив кончился, перед нами открылся вид неописуемой красоты.

Дворец Фадделя представлял собой не одно здание, как я ожидала, а ряд белоснежных павильонов. Их было пятнадцать или двадцать совершенно одинаковых павильонов с небесно-голубыми крышами, напоминавшими морскую волну, и построены они были вокруг большого павильона, создавая впечатляющую композицию.

Газон вокруг павильонов походил на зеленый пышный ковер. Яркие клумбы редких цветов искусно были разбросаны по всей территории. Вся эта палитра красок — белизна павильонов, голубизна шатров крыш, зелень травы с яркими цветами вокруг — поистине представляла собой вдохновенное и прекрасное произведение искусства.

— Дети, смотрите, — сказала я, — трава здесь такого же цвета, как мое новое изумрудное ожерелье!

— Этих павильонов больше десяти! — воскликнула Маха.

— Восемнадцать, — поправила равнодушно Амани.

— Амани, — сказала я, указывая на красочную надпись «Жеребцы», выведенную зелеными буквами на красивом золотом фоне. — Эта дорожка ведет к конюшне.

Я была немного удивлена тем, что у Фадделя имелись конюшни. Дело в том, что многие из наших родственников покупали и выводили дорогих породистых жеребцов, но я никогда не слышала, чтобы Фаддель когда-нибудь интересовался ими.

Амани наклонилась ко мне, чтобы получше разглядеть надпись, но не произнесла ни слова.

Извилистая дорога, по которой ехала наша машина, привела нас к внушительной арке из белого мрамора. Явно это был вход в главный павильон. Высокий красивый портье-египтянин открыл дверцы нашего «мерседеса» и любезнейшим образом поприветствовал нас, после чего бросился открывать огромные двухстворчатые двери, ведущие в приемный зал дворца. Портье стоял, держа двери, пока наш водитель доставал из машины подарки, приготовленные мною для этого родственника и его жены.

Довольная, что все нужные пакеты с подарками у меня в руках, я вошла во дворец. Дочери последовали за мной. На прекрасном арабском языке нас приветствовала симпатичная молодая азиатского вида женщина, представившаяся как Лейла. Она приветливо улыбалась, сказав, что мы первые гости в этот день. Она сообщила, что ее хозяйка, наша родственница Халида, скоро выйдет к нам. А пока она проведет нас в парадные комнаты.

Следуя за Лейлой, я старалась ничего не упустить из виду, так как никто из моих сестер, и даже Карим, никогда не бывали в так называемом «Райском дворце».

Нас провели по широкому коридору. Стены были покрыты бледно-желтым шелком с изысканной флористической тематикой. На ковре также были в изобилии изображены яркие экзотические цветы и многоцветные птицы. Ковер пружинил под нашими ногами.