Сидя в величественном нефе Дарэмского кафедрального собора, я мечтал о том, чтобы отыскался, наконец, энтузиаст, который написал бы историю английских соборов. Это была бы чрезвычайно интересная книга. Ведь у всех наших великих церквей богатое прошлое, и почти с каждой из них связана какая-то чудесная история. Взять хотя бы тот же Дарэмский собор…

Все началось в далеком 559 году от Рождества Христова. Некий ирландский монах сидел в монастырской келье Мовилла и что-то писал при неверном свете свечи. Четыреста долгих лет отделяло ту ночь от времени, когда на Дарэмском холме поднимется маленькая деревянная церковь. Но тем не менее именно этот миг, когда молодой монах взял в руки перо и пергамент, можно считать решающим в судьбе будущего грандиозного собора.

В тот период Ирландия была уже христианской страной, и именно монастыри сохраняли светоч духовности и культуры — безнадежно угасший в Англии с уходом римлян. Ирландские миссионеры наведывались в дальние страны: они путешествовали пешком в грубых белых рясах, с пояса у них свисали кожаные мешочки с текстами Священного Писания. И повсюду, где бы они ни появились, монахи несли Слово Божье, обращая язычников в истинную веру. Нередко путь их пролегал по английской земле. По возвращении домой, в родной монастырь, миссионеры рассказывали ужасы об Англии. По их словам выходило, что страна эта погрязла в неверии и варварстве, что грабежи и убийства стали там нормой жизни. Вспоминали монахи и бывшие римские города, который нынче лежат в руинах, и зловонные трупы догнивают на их стенах.

Монаха, который тайно корпел над рукописью в монастырской келье, звали Колумкилле, что переводится как «Голубь церкви». Позже он войдет в историю как святой Колумба. Итак, Колумкилле гостил в Мовилле, где, как он знал, хранился великолепный экземпляр Вульгаты. Монах, который и сам был великим писателем, горел нетерпением ознакомиться с раритетом. Увидев же его, он понял, что не успокоится, пока не изготовит для себя копию известного манускрипта. Ночью он проник в церковь, где лежала Вульгата, и взял ее для переписки. Колумкилле работал втайне, никого не посвящая в свои планы. Но случилось так, что аббат Финниан, настоятель монастыря, однажды застал юношу за этим занятием и очень рассердился. Он потребовал, чтобы дерзкий монах отдал ему копию, но Колумба отказался повиноваться. Более того, он обратился к верховному королю Ирландии за помощью. Однако король решил дело не в его пользу.

— Твое решение несправедливо! — воскликнул разгневанный монах. — И ты еще о нем пожалеешь!

Со стороны Колумбы это были не пустые угрозы. Дело в том, что он принадлежал к очень знатному роду и имел влиятельных родственников из клана О'Доннелов.

Судя по всему, судьба твердо вознамерилась испытать молодого монаха на прочность. И дальнейшие события это подтверждают. В ту пору один из кровных родичей Колумбы — юный принц — попал в сложное положение. Он участвовал в спортивных состязаниях в Таре и случайно убил на поединке своего противника. Юноша был вынужден искать убежища при дворе верховного короля, однако нашел там не защиту, а смерть. Тогда Колумба кинул клич кровной мести и поднял кланы на войну против коронованного предателя. В 561 году состоялась битва при Кул-Дремне, которая обернулась настоящей бойней.

Король потерпел сокрушительное поражение, однако он все же оставался верховным правителем и сумел добиться для своего обидчика отлучения от церкви. И хотя позже благодаря заступничеству святого Брендана из Берра эта санкция была отменена, Колумба — теперь уже не воин, а простой монах — продолжал мучаться раскаянием за пролитую кровь. Он отправился за советом и вразумлением к знаменитому отшельнику святому Ласрену, который жил на острове Лох-Эрн. Тот наложил на монаха епитимью: Колумбе предписывалось покинуть Ирландию и не возвращаться до тех пор, пока он не приведет к Христу столько же душ, сколько было загублено в злополучной битве при Кул-Дремне. Дальше уже события разворачивались на английской земле…

В 563 году Колумба с двенадцатью другими монахами сел на корабль и поплыл к берегам Шотландии. Первую остановку они сделали где-то возле Оронсея. Здесь Колумба поднялся на вершину холма и, бросив взгляд на юг, обнаружил, что на горизонте все еще смутно видны очертания ирландской земли. А надо сказать, что святой Ласрен запретил ему не только возвращаться на родину, но даже и видеть ее. Монахам ничего не оставалось делать, как вернуться на палубу и продолжить свое плавание. Тринадцатого мая 563 года они снова высадились — теперь уже на острове Айона. На сей раз они оказались достаточно далеко: сколько ни смотрел Колумба в южном направлении, повсюду он видел лишь морские волны.

Тринадцать ирландских монахов, которым суждено было войти в историю, решили остаться на острове. Они построили себе деревянные хижины и маленькую часовню и начали возносить молитвы Богу. Так на шотландской земле возникла церковь Айоны, которая сыграла большую роль в христианизации Шотландии и Северной Англии.

По-прежнему до возникновения Дарэмского собора оставались еще долгие столетия, но очертания величественного храма уже замаячили в небесах, когда на маленький остров прибыл молодой человек по имени Эйден. Подобно самому Колумбе, он тоже был ирландцем королевского происхождения. Юноша присоединился к маленькой христианской общине и сорок лет провел на острове, посвящая время чтению молитв и проповедям.

Много лет спустя после смерти Колумбы святой Эйден решил покинуть Айону, чтобы организовать подобный же монастырь где-нибудь возле Нортумберлендского побережья. Он остановил свой выбор на маленьком пустынном островке Линдисфарн. Так в 635 году на английской земле возник первый ирландский монастырь. И случилось это через семьдесят два года после того, как святой Колумба был изгнан из Ирландии за неповиновение верховному королю.

На мой взгляд, это одна из самых прекрасных и романтичных страниц в истории христианства — время аскетичной святости в условиях сурового уединения, когда звуки монашеских песнопений смешивались с рокотом набегавших волн и время от времени заглушались криками морских птиц. Представьте себе, как эти героические нищие проповедники идут по дикой, полной опасностей стране, вербуя сторонников своему Богу. Многие верующие приезжали на Линдисфарн, дабы приобщиться к святости местного отшельника, святого Эйдена. Среди них оказался и аббат Кутберт, служивший настоятелем Мелроузского монастыря. Этот человек стал прямым духовным наследником Колумбы и Эйдена. Выросший на идеалах материнской церкви Айоны, он проповедовал христианскую праведность и отказ от всяческих материальных привязанностей. Времена тогда царили жестокие, и общаться Кутберту приходилось с дикими, воинственными людьми. И все же он умудрялся завоевывать все новые души — не мечом и огнем, а единственно вдохновляющим примером собственной святости. Время от времени Кутберт покидал монастырь и удалялся на крохотные уединенные островки, где ничто не отвлекало его от благочестивых размышлений. Дни и ночи проводил он в молитвах, и голосу его вторили лишь крики морских чаек да шум волн, набегавших на каменистый берег. Слава о нем шла по всему христианскому миру. Поэтому не удивительно, что, когда освободился епископский престол в Линдисфарне, выбор пал именно на Кутберта. Суровые саксонские вожди прибыли на затерянный в морских просторах островок и приблизились к вырубленной в скале келье, в которой жил святой отшельник. С собой они привезли епископскую мантию, а также посох и перстень. И опустились они на колени и смиренно просили монаха принять эти символы власти над осиротевшей епархией. Верный христианскому долгу, Кутберт согласился принять нелегкое бремя на свои хрупкие плечи. Произошло это в 685 году, а через два года святой Кутберт, епископ Линдисфарнский, скончался. Перед смертью он взял со своих соратников, братьев-монахов, обещание: если в силу каких-то причин — ибо хищные тени остроносых викингских драккаров уже маячили на горизонте — им придется когда-либо покинуть остров Линдисфарн, то они возьмут его тело с собой и перезахоронят там, где будет построена новая церковь.