Еще крики и плачи не смолкли, еще не погрузили добычу собакинские холопы, как вдруг все услышали звонкий скок быстрого коня.
Раздался выстрел, облако пыли и дыма растаяло, и на дороге в конце деревни появился черный всадник на черном коне.
— Кудеяр! — ахнули люди.
А Кудеяр поднял руку с пистолетом, навел его на Козла.
— Пожалей братьев своих, Козел! Или ты забыл, как тяжело крестьянствовать? Давно ли сам гнул спину на пашне?
— А что же мне делать? — завопил Козел, загораживаясь руками от пистолета.
— Верни скотину. Собакину скажешь: так велел Кудеяр.
— Так меня же самого засекут!
— Потерпеть за людей — Божеское дело. Бог терпел… А ну, отпускай скот.
Пистолет дернулся, окутался дымом. У молодца, стоявшего близ Козла, отлетел наконечник пики.
Молодцы бросились исполнять приказ Кудеяра, а тот вздыбил коня и ускакал.
Глава четвертая
1
Ночь была темная, теплая.
Трава трещала от изобилия живности. Весело, с норовом! Казалось, легкий огонь, постреливая искрами, несется по лугам к мягкому, как мякиш, молчащему лесу.
Собакин позвал Кузнечика с лютней, а для полного счастья, для полной щемящей сладости велел затопить печь. Чего лучше: слушай да на огонь смотри!
У Кузнечика тоже сердце было. Не только у людей — у дремлющих по гнездам скворцов душу вынул. Целую неделю потом скворцы попискивали надрывно: вспоминали Кузнечиковы музыки.
Об Алексее Никифоровиче и говорить нечего: рукава, слезы вытираючи, замочил так, хоть выжимай.
Кончил Кузнечик играть, обнял его Алексей Никифорович и сказал:
— Есть у меня любимая лошадь валашских кровей. Такую ни за какие деньги не купишь, но ведь и музыки твоей нельзя удержать. Вознесла в небеси и упорхнула. Только сладости испытанной забыть невозможно. А потому, Кузнечик ты мой ненаглядный, получай красавицу лошадь.
Немец рад, конечно. От боярина — на крыльях, мурлычет по-своему. А пошел через двор к себе — на человека наскочил. Выбежал тот человек из-за угла, а в руках у него дубина.
— Молись! — шикнул немцу да как взмахнет дубьем — и наземь свалился.
Кузнечик испугаться не успел, а тут уже Марко возле него. По-немецки сказал:
— Я спас вам жизнь, маэстро. За это вы должны мне обещать молчание. О случившемся ни слова! Или я вам больше не защитник!
Кузнечик побледнел, поклонился и — бежать.
Марко подошел к лежащему Аксену Лохматому, распустил на его шее петлю татарского аркана.
— Эх, Аксен, не на того ты руку поднял! Слушай меня!
И нашептал мужику кое-что.
2
За полночь, подняв всю усадьбу на ноги, примчался Козел.
— Беда, батюшка Алексей Никифорович! Напал на меня Кудеяр!
— А чего ж ты живой тогда?
— Какое там живой! Погляди-ка, батюшка!
Козел поднялся с колен, и все увидели, что одежда на нем разодрана в клочья, а спина в крови.
— Порол, что ли, тебя Кудеяр?
— Пороть не порол, а, должно быть, саблей, батюшка…
— Скотину пригнал?
— Смилуйся, батюшка! Оттого-то и плачу. Отобрал Кудеяр скотину.
— По какой дороге разбойники погнали скот?
— Никуда не погнали, велели крестьянам вернуть.
— Сколько у Кудеяра людей?
— Должно быть, много.
— Сколько же?
— Дюжина будет.
— А с тобой сколько было холопов?
— Да тоже с дюжину.
— За трусость получишь столько палок, сколько было у тебя людей.
Лицо у боярина было решительное, голос зычный: не подумаешь, что такой боевой человек каждый вечер по немецким музыкам слезы льет.
— Седлай коней! Всей дворне — оружие. В Мокрое!
3
Не разбойничек — гневный хозяин мчался сквозь ночь в гости к своим крестьянам.
Пылали факелы. Красавица ночь обернулась зловещей колдуньей.
В Мокром брехали собаки.
Деревню окружили. По знаку Собакина холопы бросились к избам и хлевам.
Закричали дети, заголосили женщины. Собакин, сидя на лошади за околицей, приказывал:
— Забирайте все!
Забрали.
— Запалите посреди деревни костер!
Запалили.
— Порите мужиков, чтоб впредь подарков от Кудеяра не принимали!
4
Гуси пощипывали траву, погоготывали.
Алексей Никифорович открыл глаза, послушал гусей, поморщился. Вчерашнее вспомнилось. Наказать быдло наказал. Теперь миловать надо. Без скотины крестьянину не прожить, да ведь и времена чудные. Бросят мужики землю, подадутся в бега, в украйны или на новые патриаршьи земли, сыскивай тогда!
Алексей Никифорович сел на постели, перекрестил рот — зевота одолела, — позвал слугу одеваться.
Слуга явился, взял с лавки боярские порты, и вдруг с портов скользнула на пол грамотка.
— Откуда это? — удавился Собакин.
— Не знаю. В порты, видать, была завернута…
— А ну-ка дай сюда!
Собакин развернул грамотку, прочитал:
«Боярин Алексей Никифорович, велю тебе положить в дупло дуба, что растет над рекой одиноко, в трех верстах от усадьбы, на лугах, двести рублей. Не хочу тебя обижать, с Милославского взял столько же. Деньги мне нужны, чтобы заплатить твоим крестьянам за отнятый тобой скот и на мои расходы. Деньги положишь нынче на закате. Смотри, Собакин, ослушаешься — не высовывай носа за дверь. Я стреляю метко. Спроси у Козла, он знает, как я стреляю».
Алексей Никифорович выкатился из кровати.
В исподнем вылетел из опочивальни, схватил стражника за глотку.
— Кто входил ко мне?
— Упаси бог, батюшка! Никого не было!
— Никого?
— Ни единой души, батюшка!
— Крестись!
Стражник перекрестился.
— Ну, погоди ж ты у меня, тать подколодный! — закричал боярин, пугая сбежавшихся слуг. — Повешу на том же дубу!
Увидел Марко, обнял его за плечи.
— Я его за ноги повешу! — шепнул он ему доверительно.
— Кого?
— Кудеяра.
— Разбойник опять прогневил вашу милость?
— Еще как прогневил! Письмо в опочивальню подбросил, наглец!
— В опочивальню? Как можно? Где же были слуги?
— Дрыхали небось! — Боярин бросился на слуг, тыкая их кулаком в бока, в животы, хватая за бороды и лохмы. — Ведь он убить меня мог! Убить! Лежебоки! Лентяи!
5
Как только солнце стало клониться к земле, боярин послал за реку десятерых холопов во главе с Кузнечиком. Они должны были ловить Кудеяра, если тот бросится вплавь. Козел с двадцатью холопами был послан в лесок против дуба. Этот отряд должен хватать разбойника, как только он подъедет к дубу.
— Сам я с тремя дюжинами наскочу справа, — расставлял сети боярин. — А ты, Марко, объявишься со стороны поместья, слева. С тобой будет восемь человек.
— Мне и половины хватит, — возразил Марко. — К поместью Кудеяр не побежит, испугается.
— Твоя правда, — согласился боярин. — Тебе троих холопов, а четверых я на дорогу поставлю.
Отправив отряды в засаду, Собакин достал из ларца деньги и в сопровождении Марко поскакал к дубу.
Дуб стоял над рекой. Дупло было от земли невысоко. Собакин покрутился на коне вокруг дерева, помахал мешочком с деньгами и положил его в дупло.
— Видел или не видел? — спросил боярин у Марко.
— Видел, — ответил музыкант. — Как тут не увидеть?
6
Теперь в усадьбе остались женщины и дружина Марко. Марко и трое холопов были на лошадях. Оружие у холопов — топоры для колки дров. Посматривали на дорогу, слушали, как шумят леса.
Вдруг на дороге раздался конский топот. Марко вытащил из-за пояса пару пистолетов и приказал холопам:
— Бросай топоры!
Холопы в изумлении послушались.
— Слезайте с лошадей!
Слезли.
— Вяжите веревками, что для Кудеяра приготовлены, друг друга.
— Позволь, я свяжу всех, — сказал один, с глазами черными, горячими. — Я давно мечтал уйти к Кудеяру.
— Хорошо. Ты мне пригодишься. Как зовут?
