Белинда вздохнула.

– Да, я вынуждена согласиться с тобой, – наморщив носик, промолвила она. – Этот виконт напоминает мне отвратительную жабу!

– И все же, я не понимаю, – проворчала Эльма и, встав, начала прохаживаться по комнате. Поскольку тщеславие мешало ей носить очки, она постоянно натыкалась на мебель. – Я не понимаю, почему Гвен не может жить в Трамбли-Грейндж. Это спокойное уютное место.

Белинда и Каролина многозначительно фыркнули. Эльма замолчала, поджав губы, неприятно пораженная их синхронной реакцией. Она остановилась в четырех дюймах от стола, на который натыкалась уже раз пять.

Алекс покачал головой, глядя на Каролину. Она, состроив гримасу, бросила на него виноватый взгляд.

– Но ведь это маленький убогий домишко, расположенный в болотистой местности. – Белинда всегда говорила правду в лицо, даже если эта правда задевала ее собеседника. – Вокруг на многие мили нет ни одной усадьбы. Вы бы сами хотели жить в Трамбли-Грейндж?

Эльма не ответила ей, растерянно моргая.

– Ну, конечно же, – продолжала Белинда, – вы должны будете сопровождать бедную Гвен в это изгнание. Не может же она поехать туда одна!

– Разумеется, – пробормотала Эльма, – я поеду туда вместе с ней. – Она бросила на мужа взгляд, ища у него поддержки. – Дорогой, разве ты не собирался навестить наше имение?

Однако мистер Бичем никак не прореагировал на ее вопрос. Тогда Эльма подбоченилась и снова обратилась к нему, повысив голос:

– Мистер Бичем, это я вам говорю!

– Что такое? – Бичем чихнул, вытер нос и поставил пустой стакан на столик. – Ты хочешь, чтобы я поехал в наше северное имение? Нет, нет, дорогая, у меня другие планы.

– Ах так! – Эльма перевела взгляд на сестер. – В таком случае я непременно поеду с Гвен в наше северное имение. Там такая сочная молодая зелень. Да и все на севере выглядит моложе и свежее. Думаю, все это из-за недостатка солнечных дней. Да, прекрасная идея! Северная природа всегда воздействовала на меня благотворно.

Алекс едва сдержал улыбку. У Эльмы была одна примечательная особенность: она судила обо всем с точки зрения того, как это воздействовало на ее внешний вид. И поскольку она считала, что в свои пятьдесят все еще является писаной красавицей, подобное отношение к своей наружности внушало ей неиссякаемый оптимизм. Седина в белокурых волосах, на ее взгляд, подчеркивала их светлый тон. В своей расплывшейся фигуре она усматривала происки поварихи, которая была виновата в том, что у Эльмы образовался второй подбородок. Три года назад, когда Эльма внезапно слегла в загородном доме Каролины с высокой температурой, она вдруг стала обращаться к Алексу слишком елейным тоном. При этом ее светло-карие глаза горели ярким огнем.

Алекс не возражал против подобного отношения к себе, но старался не оставаться с Эльмой наедине. У нее имелась неприятная привычка разговаривать с ним так, словно ей было лет двадцать и она выросла в борделе. Хуже всего то, что порой при разговорах Эльмы с Алексом присутствовал ее супруг. А вместо того чтобы одернуть жену, он энергично кивал, как бы говоря: «Продолжай в том же духе, я ничего не имею против».

– Недостаток солнечных дней может подействовать на Гвен удручающе, – заметила Белинда. – Ей нужно поселиться в более веселом, радующем глаз месте.

– Хм… – пробормотал Алекс. – В таком случае ее придется увезти за пределы Англии.

Белинда бросила на него недовольный взгляд.

– Ну хорошо, я согласна, что северная природа не подходит для Гвен, – сдалась Эльма.

– Да, север Англии отпадает, – заявила Белинда.

Вздохнув, Алекс запрокинул голову и стал разглядывать потолок. Они перебрали уже все варианты, но так и не пришли к единому мнению. В Лондоне Гвен остаться не может, в южные графства ей запрещает ехать гордость, в северные – состояние духа, на востоке простирается океан. Алекс закрыл глаза, а затем с большим трудом открыл их.

– Остается только запад страны, – промолвил он.

Эльма, как всегда, не уловила сарказма в его тоне.

– Вы имеете в виду Уэльс? – спросила она сладким, голоском, которым всегда обращалась к Алексу.

Алексу пришлось поменять позу и кивнуть. Эльма пожирала его жадным взглядом. Алексу было неловко смотреть в сторону ее мужа.

Белинда прочистила горло. Она выглядела несколько растерянной, и Алексу показалось, что дело здесь вовсе не в Уэльсе.

– Может быть, отправим ее в Херефордшир?

– Лучше в Ирландию! – воскликнула Каролина. – Виски лечит не только мужчин, но и женщин.

Она бросила выразительный взгляд на Генри Бичема, который знал толк в этом лекарстве.

– А что вы скажете, если я предложу отправить Гвен в Бостон? – спросила Эльма. – У нас есть там знакомые?

– Тогда уж лучше в Ньюфаундленд, – промолвил Алекс. – Или в Сан-Франциско, тоже неплохое местечко. Там, правда, сыровато, но лондонцы называют такой климат тропическим. Китай тоже отличный вариант. Если постоянно плыть в западном направлений, то как раз до него и доберешься. Я знаю это по собственному опыту.

– Насколько мне известно, твоя поездка в Китай ничем хорошим не увенчалась, – заметила Каролина. – Тебя вышвырнули оттуда в прошлом году.

– Да, со мной не совсем вежливо обошлись в порту. Я даже подумал, что нахожусь в Японии, а не в Китае.

– Хватит зубоскалить, – одернула Белинда брата. – Ты уже всех утомил своими шуточками.

Алекс пожал плечами:

– Вы предлагаете спрятать Гвен от людских глаз, как сломанную игрушку. Лондон для нее – дом родной, а вы хотите увезти ее из этого города. И это, по-вашему, проявление дружеского участия?

– Постарайся понять нас, Алекс, – горячо заговорила Каролина. – Нынешний скандал не чета предыдущему. Пеннингтон публично, в церкви, пошел на попятный. И это при том, что ему позарез нужны были деньги! Люди могут подумать, будто он в последний момент узнал о Гвен что-то ужасное, порочащее ее честь. – Она побледнела. – Боюсь, что Гвен… – Каролина осеклась.

– Навеки опозорена, – шепотом закончила за нее Белинда.

Эльма вздрогнула.

– Ради всего святого, прекратите нести чепуху! – взмолился Алекс. – Никто не застал Гвен на месте преступления. О каком позоре идет речь? В Лондоне она слывет первой красавицей, ее все обожают. Не вздумайте делиться с ней своими опасениями, Гвен внушаема, она может поверить в то, что покрыла себя несмываемым позором. Вы испортите девушке жизнь.

– Какой ты наивный! – с сожалением поглядывая на брата, промолвила Белинда. – Как ты, человек, объехавший полмира, сумел сохранить такое простодушие?

Алекс вздохнул. Белинда вцепилась в эту тему, как собака в кость. Переубедить ее было невозможно.

– А мне кажется, наивен тот, кто полагает, будто после происшествия в церкви перед Гвен захлопнутся все двери. Наивна ты, Белинда, поскольку недооцениваешь власть денег над людьми. У Гвен три миллиона фунтов! Да спроси любого, тебе скажут: эта сумма решает все. В Шанхае женщин осуждают за большой размер ноги, в Вальпараисо считается постыдным, когда мантилья слишком плотно прилегает к груди женщины. Но где бы вы ни были, деньги искупают любой грех. Они выводят пятна с репутации лучше, чем уксус.

– Неужели ты говоришь все это всерьез? – взвилась Белинда. – Если это так, то ты совсем отбился от цивилизации и стал настоящим дикарем.

– Цивилизация… – пренебрежительным тоном повторил Алекс. – Да половина гостей, собравшихся сегодня утром в церкви, молились о том, чтобы цены на землю выросли, и тогда они смогли бы продать свои сорок тысяч акров и заплатить долги кредиторам, грозящимся завладеть их городскими домами, помешав им в свое удовольствие вести светский образ жизни. Вот и вся ваша цивилизация. Такая же продажная, как и все остальное.

Белинда задумчиво тронула подбородок, но промолчала.

– Кстати, – добавил Алекс, – цены на землю в ближайшее время не вырастут.

В комнате воцарилась тишина. Алексу показалось, что произошло чудо: его сестры прислушались к голосу здравого смысла. Он решил воспользоваться ситуацией и закрепить неожиданный успех, на который и не рассчитывал.