— Мы так замечательно поболтали, — заявила, наконец, Валери, поднимаясь и аккуратно разглаживая свою короткую юбку. — Вот совсем поправишься, надо будет как–нибудь позавтракать вместе, когда я буду в городе.

Алекс сомневалась, что это так уж необходимо.

— Не стоит говорить Скотту, что я сюда приходила, — продолжала Валери дружески–заговорщическим тоном. — То есть если ты вдруг еще увидишь его. Нам, женщинам, нужно иногда поговорить наедине.

Это точно, подумала Алекс. Хотя бы для того, чтобы прояснить обстановку.

— Я поняла, что ты не хочешь, чтобы я приезжала в Мейн–Ройял, если ты на это намекаешь, Валери, — напрямик сказала Алекс.

Скулы Валери чуть заметно порозовели.

— Ну, меня нельзя за это винить. Ты очень красива — по–своему. Можно понять, что мужчины влюбляются в тебя. Но нужно же подумать и о Скотте. Он, конечно, уступил Эдвине, но сам он не желает видеть тебя на ферме. Извини, я тебе очень сочувствую, но ведь для тебя это не новость.

— Нет, — философски ответила Алекс. Нужно притворяться, что тебе все равно.

Валери не скрывала своего облегчения.

— Ах, мне нужно бежать, — сказала она, отворачиваясь, чтобы скрыть довольное выражение лица. — Не хочу тебя утомлять. Ты такая бледненькая. Винни обойдется и без тебя, можешь не беспокоиться. Ей просто иногда бывает одиноко, не хватает женского общества. Поэтому я стараюсь как можно чаще бывать у нее. Береги себя, Алекс. Желаю скорейшего выздоровления.

— Еще раз большое спасибо за цветы, — отозвалась та, радуясь, что мучительный разговор, наконец, завершился.

— Надеюсь, ты их еще увидишь, — пошутила Валери, — а то сестричке они что–то очень понравились.

— Должно быть, ее позвали к другому пациенту.

— Ты еще долго здесь пробудешь? — Валери обернулась в дверях, тряхнув идеально подстриженными волосами.

— Врач говорит, еще дня два.

— Нужно сообщить Эдвине о твоем решении, — напомнила Валери. — Она, наверное, ждет. Скажи ей как–нибудь помягче, ладно? Она тебя так любит.

— Я знаю.

Но по–настоящему все дело в Скотте. А Скотту она не нужна. Это — главное. Только она снова начала мечтать, как Валери вернула ее к суровой действительности.

Если любовь умерла, ее уже не оживить. Все кончено, подумала Алекс. И она сама в этом виновата. Ее сердце разрывалось от тоски.

Винни ужасно огорчилась, когда Алекс позвонила ей и сказала, что очень благодарна за приглашение, но считает, что ей следует остаться в городе, где рядом с ней врачи и друзья, которые по очереди навещают ее.

Это была неправда. Самые близкие друзья Алекс еще не вернулись с гастролей. Напрасно Винни уговаривала ее, уверяя, что на ферме можно будет организовать самый лучший уход. Алекс осталась непоколебима.

— Алекс, я надеюсь, ты отказываешься не из–за Скотта? — спросила, наконец, Винни. — Не знаю, какое у тебя сложилось впечатление, но на самом деле он очень беспокоится о тебе. Настоящее чувство невозможно убить.

Алекс принялась уверять ее, что дело совсем не в том, умолчав о визите Валери. Зачем затевать бессмысленные разбирательства? Скотт не поблагодарит ее за это, а Винни только зря расстроится. Она уже намекала Алекс, что, по ее мнению, Валери совсем не годится в жены ее любимому племяннику.

Этот разговор вконец расстроил Алекс, и, когда она повесила трубку, нервы у нее были на пределе. Больно было разочаровывать Винни, которая искренне ждала ее приезда. У Алекс было такое чувство, как будто она в чем–то подвела свою крестную, но она твердо сказала себе, что ситуация была бы слишком тяжелой для всех. Даже если все обернется плохо и она не сможет вернуться в балет, Скотт ясно дал ей понять, что они стали чужими друг другу. Он может выбирать из десятка завидных невест, и длинноногая красавица Валери относится к их числу. Одна только Винни упорно не желает расстаться со своей давней мечтой. Но Алекс понимала, что прошлого не вернуть.

Когда Макларен возвратился домой вскоре после захода солнца, его тетушка еще сидела в кабинете, слабо освещенном маленькой настольной лампой.

— Все работаешь, Винни? Побереги глаза. — Скотт потянулся к выключателю.

Винни встрепенулась.

— Поймали, наконец, Призрака?

— Нет сил рассказывать, устал до черта. — Сверкнув улыбкой, Скотт потер лоб. — Призрак в загоне на пятой миле. Эйб считает, что мы зря тратим на него время, но мне он чем–то понравился. Сколько огня! Какая мощь!

Винни понимающе кивнула. В молодости она и сама ездила верхом не хуже мужчин, могла по три дня не слезать с седла.

— Днем звонила Алекс, — сказала она, не глядя на Скотта, и принялась поправлять папки на столе.

— Когда ее выпишут? — Скотт, уже направлявшийся в душ, остановился. После долгого, трудного дня в седле ему не терпелось помыться.

Винни смотрела, как он стоит у дверей — высокий, дерзко красивый, волосы цвета воронова крыла взлохмачены, на подбородке щетина, на шее небрежно завязан ярко–красный платок, аквамариновые глаза сверкают. Мой Скотт, думала Винни. Боже, как я люблю его! Он мне все равно, что сын.

— Алекс не приедет. — Винни старалась скрыть свои чувства, но ее голос прозвучал горестно.

Скотт резко шагнул назад, в комнату, — энергичный мужчина, полный сдержанной силы, умеющий быть и жестким, и бесконечно терпеливым.

— Она что, только сегодня поставила тебя в известность? Ее, должно быть, уже выписывают!

— В пятницу, — уточнила Винни.

— Через два дня. Значит, надо лететь за ней.

— Она не поедет к нам, — повторила Винни. — Она считает, что ей не следует уезжать далеко от больницы. И от своих друзей.

Глаза Скотта полыхнули голубым пламенем.

— Когда я был у нее после операции, она дала мне понять, что приедет, черт побери!

— Да, ты рассказывал. — Винни внимательно наблюдала за ним. Она знала, что в глубине души он так же огорчен, как и она.

— Почему же она передумала? Может быть, тот тип, с которым у нее связь, снова дал о себе знать? — предположил Скотт с отвращением.

— Не знаю, что и думать, — сказала Винни.

— Черт бы ее взял, — буркнул Скотт и повторил это еще раз, уже с настоящей злобой. — Опять она всех нас взбаламутила. Я приглашал ее только ради тебя, Вин.

Но он все еще видел перед собой бледное лицо Алекс, ее янтарные глаза. Господи! Никак не удается выбросить ее из головы.

— Вероятно, она это заметила, милый, — мягко сказала Винни.

— Так, значит, это я во всем виноват?

Винни печально покачала головой.

— Ну как ты можешь так говорить? Ты — прекрасный человек. Может быть, я просто уже совсем не знаю Алекс.

— Может быть, мы никогда ее как следует не знали, — огрызнулся Макларен. — Была бы честь предложена. Пусть делает, что хочет.

— Странно, что она говорила как–то совсем нерадостно, — задумчиво сказала Винни.

— Просто хочет остаться хорошей в твоих глазах. Не думай больше об этом. Если доискиваться почему Алекс поступает так, а не иначе, можно, голову сломать.

С этими словами он решительно вышел комнаты. Он же обещал себе не поддаваться очарованию Алекс! Почему, черт возьми, он не может сдержать слово?

К концу второй недели после выписки Алекс совсем упала духом. Всю свою жизнь она каждый день проводила в упорных, изнурительных репетициях — и вот теперь буквально прикована к земле. Нелегко это вынести существу, привыкшему невесомо парить в воздухе. Как ее назвал какой–то театральный критик? Ангел грации, легкости и движения. Посмотрел бы он на нее сейчас! Управляться с костылями оказалось гораздо сложнее, чем ожидала Алекс. Плохо то, что она такая худая — кожа да кости. Время тянулось невыносимо, и Алекс часто искала забвения во сне, но и во сне ее преследовали воспоминания.

Может быть, через месяц гипс снимут, и она снова сумеет передвигаться свободно. Но как срастутся разорванные связки? Вдруг последствия травмы будут сказываться даже в обычной жизни? Иногда слезы наворачивались ей на глаза, но она сердито стирала их рукой. В больнице она повидана так много страданий, что казалось бессмысленным придавать слишком большое значение собственным горестям. Есть вещи похуже, чем необходимость распрощаться с блистательной карьерой. Она отдала бы все мечты о славе, лишь бы ее родители были сейчас живы. Оглядываясь назад, она понимала, что никакие лавры не стоили потери Скотта. В те минуты, когда Алекс не танцевала, она ощущала огромную пустоту в душе.