Роджерс молчал. Надменный человек ждал всего несколько секунд.

— Мне рассказали, что в пустыне вы вытерпели огонь зажигалки. Это хорошо.

По крайней мере вы имеете представление о том, что вас ждет. На этот раз мы сожжем все мясо у вас на груди и на руках. Потом снимем брюки и поджарим ноги.

Ты будешь кричать, пока из горла не пойдет кровь. Ты уверен, что ничего не хочешь сказать?

Роджерс молчал.

Командир вздохнул и кивнул человеку с газовой горелкой. Тот шагнул вперед, направил пламя на левую подмышку генерала и прибавил мощности, Челюсть американца окаменела, глаза расширились, а ноги оторвались от пола. Через несколько секунд помещение заполнил отвратительный запах горелых волос и плоти. Сондра почувствовала, что ее сейчас вырвет, и старалась дышать только ртом.

Командир заметил ее уловку и зажал рот ладонью вынуждая девушку дышать носом. При этом он сдавливал ее зубы, чтобы она не смогла его укусить.

— По моему опыту, — произнес командир, глядя в глаза чернокожей девушке, — в любом отряде находится человек, который соглашается сотрудничать. Если ты заговоришь сейчас, то спасешь всех. В том числе и этого упрямца. Они же унизили твой народ! И до сих пор его унижают. — Курд убрал руку. — Неужели ты не сочувствуешь нашему делу?

Сондра знала, что не имеет права отвечать на вопросы. Но он давал ей возможность отсрочить мучение, — Вашему делу — да. Но не пыткам.

— Тогда останови нас, — сказал командир. — Ты не археолог. Ты солдат. — Он кивнул в сторону Роджерса. — Этот человек прошел хорошую подготовку. Я вижу.

— Он наклонился к Сондре. — Мне это тоже не по душе. Помоги мне. Помоги себе и всей группе. Помоги ему. Помоги моему народу. Ты можешь спасти много жизней.

Сондра молчала.

— Я тебя понимаю, — сказал командир. — Но я не намерен мириться с тем, что наши женщины и дети погибают из-за того, что другие не признают нашу культуру, язык и форму ислама. Сотни моих товарищей томятся в сирийских тюрьмах, где их пытают агенты тайной полиции. Надеюсь, ты понимаешь мое стремление им помочь.

— Понимаю, — ответила Сондра. — И я вам сочувствую, Но жестокость не должна порождать жестокость.

— Это еще не жестокость, — усмехнулся командир. — Когда меня пытали, мне воткнули в тело электрические провода — не хотели, чтобы были видны синяки.

Дохлое животное, которое привязывают к твоей шее в жаркой и душной камере, тоже не оставляет синяков.

Равно как и мухи, которые слетаются на вонь. И рвота, которую ты не можешь сдержать. Она тоже не оставляет следов на теле. Мою жену насиловала целая рота. До тех пор, пока она не умерла. Я нашел ее тело в горах. Ты даже представить не можешь, как над ней измывались. — Курд оглянулся на Роджерса. — Другие народы пытались нам помочь. Или делали вид, что пытались. Специальный посланник США хотел примирить враждующие фракции талибан и барзани в Ираке.

Ничего не вышло. Потом ВВС США попытались предотвратить бомбардировки курдов на севере Ирака. Вроде бы получилось, . но тогда Ирак попросту отравил воду, которая поступает в те регионы. С этим ВВС уже ничего не могли сделать. Пришло время нам самим себе помочь. И найти собственного лидера.

Вот почему нам нельзя с ними разговаривать, подумала Сондра. Этот человек рассуждает вполне здраво. И в одном он, безусловно, прав. Кто-то все равно сломается. Только не она. Она приняла клятву верности, которая предусматривает исполнение всех приказов. Роджерс не хочет, чтобы она говорила, и она будет молчать. Лучше умереть, чем жить с чувством стыда.

Широко раскрытыми глазами девушка смотрела на командира, в то время как наручники генерала скрежетали в стальном кольце. Спустя минуту горелку перенесли на другую сторону, Когда прибавили пламя, Роджерс подпрыгнул, а Сондра зажмурилась. Челюсть генерала уже не выглядела такой твердой. Она отвисла. Роджерс выпучил глаза, тело его тряслось, а ноги дергались и выбивали дробь по каменному полу. Но он не кричал.

Командир с любопытством наблюдал, как его подручный зашел сзади и направил огонь на спину американца. Роджерс выгнулся и зажмурил глаза. Изо рта генерала вырвался булькающий звук, однако он заставил себя замолчать.

Слезы душили Сондру, рот пересох от ужаса, но она не произнесла ни слова.

Неожиданно командир сказал что-то по-арабски. Его помощник сделал шаг назад и погасил пламя. Командир повернулся к Сондре.

— Даю тебе несколько минут на размышление. Пока ты думаешь, твоего друга не будут мучить. — Он улыбнулся. — Друга... или старшего офицера? Какая разница. Подумай обо всех, кому ты сможешь помочь. О своем и о моем народе.

Подумай о немцах во время второй мировой войны. Кто из них был патриотом? Те, кто служил Гитлеру, или те, кто выступал против него?

Командир постоял несколько секунд молча, потом развернулся и вышел.

Человек с горелкой последовал за ним.

Когда их шаги затихли, Сондра взглянула на Роджерса. Генерал медленно поднял голову.

— Ничего... не говори, — приказал он.

— Я знаю.

— Мы не нацистская Германия, — с трудом произнес Роджерс. — Эти люди — террористы. Они используют РОЦ для убийства. Ты... поняла?

— Да, — выдохнула девушка, Голова Роджерса снова упала. Сондра сквозь слезы смотрела на черные, страшные ожоги под его руками.

Генерал был прав. Взорвав плотину, эти люди погубили несколько тысяч человек. Если они научатся при помощи РОЦа отслеживать передвижения войск и прослушивать системы связи, они убьют еще больше. Да, курды угнетены, но разве им будет лучше, если к власти придут такие оголтелые фанатики? Их командира пытали; теперь он готов жечь живых людей и держать заложников в ямах, лишь бы добиться своей цели. Если бы он был сирийцем, стал бы он мириться с существованием турецких курдов? Если бы он был турком, стал бы он мириться с иракскими курдами?

Сондра не знала. Однако если Майк Роджерс готов умереть, но не сказать этому человеку ни слова, она поступит точно так же.

Девушка услышала шаги — мучители возвращались. Роджерс глубоко вздохнул, набираясь мужества;

Сондра почувствовала, как ее ноги подкосились от слабости. Она в отчаянии потянула за наручники. Лучше умереть в бою, сразу.

На этот раз пришел только человек с горелкой. Он зажег пламя и направился к Майку Роджерсу. Равнодушно, словно жаря мясо на пикнике, направил огонь на грудь генерала.

Голова Роджерса запрокинулась, какое-то время он пытался стиснуть зубы, потом не выдержал и наконец закричал.

Вторник, три часа пятьдесят пять минут утра

Вашингтон, округ Колумбия

Боб Херберт заварил четвертую порцию кофе, а Мэт Столл допил седьмую банку пепси. Они не выходили из кабинета Столла почти сутки, занимаясь изучением фотографий долины Бекаа начиная с 1975 года — РОЦ находился где-то здесь.

Облет долины самолетом «F-16» с базы Инсирлик почти ничего не дал. РОЦ скорее всего скрывали в пещере. Если бы его просто закамуфлировали, можно было бы надеяться на инфракрасный анализ поверхности. Безрезультатной оказалась и передача радиосигналов в миллиметровом диапазоне. Если бы Роджерсу удалось пробраться к приборной доске и включить активно-пассивный рефлектор, в ответ поступило бы закодированное сообщение. Долина молчала.

За неимением другой информации Херберт изучал фотографии. Он не мог сказать точно, что именно хотел увидеть. Глядя на двадцатидюймовый экран компьютера, начальник разведки пытался поставить себя на место противника.

По данным турецких источников, боевые отряды Рабочей партии Курдистана насчитывали около пятнадцати тысяч человек. Около десяти тысяч находились в горах восточной Турции и северного Ирака, остальные были разбиты на группы по десять — двадцать человек. Некоторые отряды были приписаны к определенным городам, таким как Дамаск или Анкара. Другие отвечали за связь, подготовку или снабжение учебных лагерей в долине Бекаа. По последним данным, в Бекаа появился новый, агрессивно настроенный лидер из сирийских курдов, стремящийся к объединению и контролю над курдскими группами из Турции и Ирака.