Моника наконец подняла взгляд от монитора — к изумлению Дэвида, она улыбалась.
— К счастью, доктор Кляйнман принял некоторые меры предосторожности. Он создал для этого файла запасной путь. Перед удалением программы она сохранила данные на флешке.
— Как?
На ладони у Моники лежал серебристый цилиндрик три дюйма в длину и дюйм в ширину.
— Теория здесь. По крайней мере я на это надеюсь. Надо бы найти какой-нибудь лэптоп и удостовериться.
Дэвид обмяк тряпкой. Несколько раз глубоко вздохнул, глядя на флешку. До этой минуты он и сам не знал, как дорога ему стала теория.
Пока Моника шарила по лаборатории в поисках компьютера, из своей сферы вылез Майкл. Положив очки BP и автомат обратно в ящик, он достал свой геймбой. Для него это, наверное, была жуткая потеря — покинуть поле боя виртуальной реальности и вернуться к устройству с двумя кнопками и трехдюймовым экранчиком, но лицо Майкла осталось бесстрастным, как всегда.
Через минуту вышла из соседнего кабинета его мать. Со вздохом отвращения она разгладила облегающие штаны и застегнула ремешок туфли. Потом направилась прямо к Дэвиду:
— О'кей, где остальные деньги?
— А где Манхеймер?
— Спит на диване, он из однозарядных мужиков. Но ты мне все равно должен еще две сотни.
— Ладно, ладно. — Он вытащил бумажник и отсчитал ей банкноты. — Послушай, надо уходить, пока никто ничего не заподозрил. Тебе лучше с нами.
Элизабет схватила пачку двадцаток и сунула за пояс брюк.
— Отлично. Выбросьте меня возле мотеля.
Моника уже нашла лэптоп — тонкий серебристый «Макбук». Но не успела она его включить, как Дэвид, подойдя к окну, заметил два тревожных обстоятельства. Первое — грузовик Грэддика уже не стоял у заднего входа корпуса пехоты. Второе — к зданию бежал отряд военной полиции. Издали они очень напоминали солдат из «Варфайтера», но автоматы М-16 у них в руках точно были не пластиковые.
Люсиль стояла на плац-параде Форт-Беннинга и ругалась с кем-то из шестерок министра обороны. Сам министр произносил речь с трибуны напротив пехотного корпуса. На площадке выстроились не менее трех тысяч военных и гражданских, и еще несколько сотен человек роились за трибуной, перекрывая главный вход в здание. С точки зрения безопасности, это кошмар — когда столько народу толчется, невозможно как следует провести поиск подозреваемых, которые, очевидно, сумели пробраться на базу меньше часа назад. Люсиль хотела попросить, чтобы министр сократил свою речь, но его помощник из Пентагона отмел эту мысль с порога. Это был мальчик лет двадцати пяти, крепкий как столб и такой же тупой.
— Мероприятие готовилось не один месяц, — пояснил он. — И люди в войсках его действительно ждали.
— Послушайте, речь идет о национальной безопасности. Вы такие слова слышали — Национальная Безопасность? Она важнее вашего дурацкого мероприятия!
Помощник сделал недоуменное лицо:
— Насколько я знаю, безопасность обеспечивает военная полиция?
— Господи, дай мне терпения! — В ярости отчаяния она полезла под куртку и вытащила из кобуры «глок». — Тебя пристрелить надо, чтобы привлечь твое внимание?
Но даже столь явная угроза не смогла пробиться через эту черепную кость.
— Прошу вас, мэм, успокойтесь. Министр уже заканчивает. Сейчас будет анекдот про трехногую курицу.
Солдаты военной полиции ворвались в здание и бросились вверх по лестнице. Дэвид резко отвернулся от окна:
— Бежим! — крикнул он своим спутникам. — Сюда!
И потянул Майкла за собой по коридору — Моника и Элизабет бежали сзади. Дэвид инстинктивно бросился к главному входу в здание, прочь от преследующих его солдат, хотя и знал, что там почти наверняка ждет другой отряд. У лестницы, ведущей к главному входу, он услышал снизу голоса и в первый момент решил, что это перекликаются штурмующие лестницу солдаты. Но потом услышал смех и громкие крики одобрения — больше похоже на веселье, чем на охоту за людьми.
Они вчетвером скатились по лестнице и вылетели в вестибюль, набитый военными и их семьями. Люди в штатском выстроились у длинного стола с тарелками чипсов и блоками банок колы — шел какой-то прием, люди пожимали друг другу руки, шутили и набивали рты угощением. Дэвид стал прокладывать себе путь среди толпы, в ужасе, что сейчас кто-нибудь поднимет тревогу, но ни на него, ни на Майкла никто не обращал ни малейшего внимания. Некоторые военные кидали красноречивые взгляды на Элизабет и Монику, но и только. Через несколько минут они оказались снаружи, в потоке людей, спешащих к парковкам. Уже уходя, Дэвид увидел старика со знакомым лицом, обменивающегося рукопожатиями с группой генералов. Бог ты мой, так это же министр обороны! Чуть крепче взяв Майкла за руку, Дэвид потянул его за собой быстрее.
Они шли с толпой примерно полмили, к западу мимо парковок, где от группы отделялись люди, уходя к своим машинам. Минут через десять толпа рассеялась, но Дэвид с Майклом, Элизабет и Моникой по-прежнему шли в ту же сторону по указателям: «ЗАПАДНЫЕ ВОРОТА, МОСТ ЭДДИ». Они миновали теннисные корты и поле, где десяток солдат играли в футбол. Военной полиции не было видно, как и других признаков погони.
Еще десять минут — и впереди появилась река: извилистая полоса грязной воды с лесистыми берегами. Это была река Чаттахучи, западная граница Форт-Беннинга. Над водой протянулся двухполосный мост, на этом берегу была проходная. Несколько машин стояли перед опущенным шлагбаумом, водители давили на клаксоны, но у проходной застыли статуями два солдата военной полиции. Черт, подумал Дэвид, они перекрыли выходы. Поворачивать назад поздно, их наверняка уже заметили. Оставалась единственная надежда как-нибудь отбрехаться.
Они подошли к проходной не спеша, как эксцентрическое семейство на прогулке.
— Привет, служивые! — помахал Дэвид военной полиции. — В туристский лагерь — в эту сторону?
— Вам нужен туристский лагерь «Учи-Крик», сэр? — уточнил один из них.
— Ага, именно он.
— Это через мост и две мили на юг, сэр. Но сейчас туда нельзя, сэр.
— А что такое?
— Объявлено закрытие территории. Ждем приказа, сэр.
— Ну, так это же для автомашин! А пешеходам можно.
Полицейский, малость подумав, покачал головой:
— Подождите здесь, сэр. Это должно быть недолго.
Дэвид с Моникой озабоченно переглянулись, и тут у ворот со скрежетом затормозил «хаммер». Оттуда выпрыгнул водитель и побежал к постовым, держа в руках какие-то бумаги. Что там — Дэвид не видел, но готов был ручаться, что его портрет там есть наверняка. Полицейский повернулся к ним спиной, и тогда Дэвид спокойно провел Монику, Майкла и Элизабет вокруг шлагбаума и направился с ними к мосту, до которого оставалось футов сто.
— Стоять! — гаркнул обернувшийся солдат. — Вы куда это прете?
Дэвид оглянулся через плечо, но останавливаться не стал:
— Вы извините, но нам некогда!
Второй солдат военной полиции, уже глянувший на листовки, навел на него пистолет:
— НИ С МЕСТА, СУКА!
В ту же секунду оружие достали все солдаты. Водители с той стороны шлагбаума перестали гудеть — всем было интересно, что будет дальше. Но поскольку все смотрели либо на солдат, либо на беглецов, гремучую змею не заметил никто вплоть до того момента, когда она шлепнулась у ног солдата. Отскочив от асфальта, толстая ржавого цвета тварь задергалась от боли и всадила клыки в первый предмет, попавшийся ей на глаза, — это оказалась икра солдата. Тот завопил, и тут по воздуху прилетела еще одна змея. Посмотрев вперед, Дэвид увидел спрятавшегося за своим грузовичком Грэддика. Он припарковался у берега недалеко от моста. Как следует размахнувшись, Грэддик метнул в солдат третью змею, но те уже разбегались кто куда. Потом он махнул Дэвиду:
— Эй вы, грешники! — заорал он. — Быстро в машину!
Карен и Джонас находились в Браунсвиле — одном из самых бедных районов Бруклина и следовали за Глорией Митчелл по усыпанному битым стеклом асфальту в квартале социального жилья. Репортером Глория была неутомимым: весь день она собирала подробности о двойном убийстве, сначала у полицейских местного участка, потом у родственников и друзей жертв. И в девять вечера по-прежнему работала, пытаясь добраться до еще одного свидетеля стрельбы. В других обстоятельствах Карен никогда бы не решилась поздним вечером оказаться в Браунсвиле, но сейчас, как ни странно, она не боялась — то есть подростковые банды на перекрестках не пугали ее нисколько. А вот чего она боялась по настоящему — это медленно проезжающих «сабурбанов», которые, казалось, преследовали ее всюду.
