Он понял, что, похоже, серьезно влип. Пока он был на западных равнинах, решение напрашивалось само собой: вернуться домой, жениться на Арди и жить с ней долго и счастливо. Здесь же, в Адуе, в обществе богатых и власть имущих, вновь оказавшись в плену старых привычек, Джезаль растерялся. Уверенность таяла день ото дня, потому как репутации и перспективам грозила нешуточная опасность. Он стал полковником Собственных Королевских, а это накладывает на человека некоторые обязательства.
– … Гарод Великий всегда считался с простым людом, и в том был секрет его неоднократных побед над дворянами…
С живой Арди общаться куда как сложнее, чем просто лелеять ее образ в мечтах. Она на девять частей состоит из остроумия, рассудительности, бесстрашия и красоты. И на одну – из вульгарности и непомерного пристрастия к спиртному. Каждое мгновение, проведенное с ней, Джезаль будто испытывал судьбу, хотя, наверное, то самое чувство опасности и высекало в его сердце заветную искру; у Джезаля пересыхало во рту… вот и сейчас, от одной мысли об Арди он покрылся мурашками. Такого с ним прежде никогда не случалось, ни с одной женщиной. Определенно, Джезаль влюбился, но достаточно ли этой любви? Сколько она еще будет греть его душу? Ведь брак – это навсегда, а «навсегда» – срок долгий.
Лучше было бы продолжать тайно встречаться с ней, но эта сволочь Глокта подставил-таки Джезалю свою хромую ногу. Наковальни, мешки на голову, каналы… Джезаль вздрогнул, стоило вспомнить, как белесый монстр из компании инквизитора прилюдно накидывает мешок на голову заключенному. Хотя, как ни крути, чертов калека прав: тайные визиты Джезаля вредят репутации девушки. Девятипалый как-то сказал: с людьми стоит поступать так, как ты хочешь, чтобы они с тобой поступали. Вот только такой подход был чертовски неудобным!
– … Вы меня вообще слушаете, мой юный друг?
– А… э… да, Гарод Великий, угу… он очень, очень уважал простой народ.
– Как всем казалось, – пробурчал Байяз. – А еще он умел слушать, что ему говорят.
Тем временем они приближались к Адуе, минуя возделанные поля, хижины, импровизированные жилища, дешевые постоялые дворы и еще более дешевые бордели, что лепились к обочинам дорог у въезда в каждые городские ворота. Ни дать ни взять маленькие поселки с собственным устройством и управлением в широкой тени стены Казамира, самого крайнего из оборонительных рубежей города. По обеим сторонам высокой арки стояли суровые стражники; на открытых створах ворот сверкало золотое солнце Союза. Они проехали сквозь тьму ворот и выехали на свет. Джезаль моргнул.
По обеим сторонам от мощеной дороги городская стража сдерживала немалое число народа. Стоило Джезалю во главе процессии въехать в город, как люди взорвались радостными криками. На мгновение он даже подумал, что встречают не его, а кого-то действительно важного. Джезаля просто спутали с кем-то… с Гародом Великим, например. Однако вскоре среди общего гама он расслышал повторяющееся «Луфар!», «Луфар!» Какая-то девка бросила цветок под копыта его коню и крикнула нечто неразборчивое. Впрочем, одного этого жеста Джезалю хватило, чтобы понять: горожане встречают именно его.
– Что происходит? – шепотом поинтересовался он у первого из магов.
Байяз заговорщицки улыбнулся, будто заранее ожидал такой встречи.
– Я полагаю, жители Адуи чествуют победителя мятежников.
– Серьезно? – Джезаль поморщился и неловко помахал толпе рукой. Радостный рев тут же усилился. Чем дальше процессия углублялась в город, тем гуще становилась толпа и меньше оставалось свободного места на улице. Люди сгрудились вдоль дороги, глазели в окна домов на всех этажах; они радостно и торжествующе кричали. Еще больше цветов посыпалось на дорогу с балконов. Один цветок зацепился за седло, и Джезаль взял его, повертел в пальцах.
– Все это… для меня?
– Разве не вы спасли город? Остановили мятежников, не пролив ни капли крови?
– Но они же просто сдались безо всяких причин. Я ничего не сделал!
Байяз пожал плечами и, забрав у Джезаля цветок, понюхал его и выбросил. Затем кивнул в сторону радостных торговцев, что сгрудились на углу улицы.
– Похоже, что они с вами не согласны. Так что мой вам совет: помалкивайте и улыбайтесь.
Как ни старался Джезаль, улыбаться получалось не очень. Логен Девятипалый этого точно бы не одобрил. Если и есть на свете что-то обратное принципу казаться меньшим, чем ты есть на самом деле, то сейчас происходило именно это. Он принялся тревожно озираться, опасаясь, что толпа увидит его страх, поймет, что он ощущает себя подлым обманщиком. Тогда приветствия и поздравления сменятся злобными насмешками, а цветы – содержимым ночных ваз.
Ничего такого не происходило. Толпа продолжала радоваться и ликовать по мере того, как колонна Джезаля медленно ехала через район Три Фермы. И чем дальше они проезжали в город, тем спокойнее становилось на душе у Джезаля. Постепенно он даже поверил, будто и правда заслужил оказанные ему почести, что он – и впрямь отважный полководец и мастер вести переговоры. Раз уж народ поклоняется ему как герою, то грех поворачиваться к людям спиной.
Через ворота в стене Арнольта они въехали в центр города. Джезаль выпрямился в седле и выпятил грудь, тогда как Байяз чуть отстал и, предоставив ему одному вести колонну, держался на почтительном расстоянии. Толпа множилась и ревела все громче, когда они ехали по широкому Прямому проспекту, когда пересекали Четыре угла по направлению к Агрионту. Джезаль чувствовал себя так же, как после победы на турнире. Правда, победа над крестьянами стоила куда меньших усилий. Ну и что? Кому от этого плохо? К черту Девятипалого и его скромность! Джезаль заслужил оказанное почтение. Он вылепил на лице лучезарную улыбку и принялся уверенно махать рукой встречающим.
Впереди высились гигантские стены Агрионта. Джезаль пересек ров, миновал южную сторожевую башню и длинный тоннель в крепость; в темноте позади него цокали копыта всадников и бухали сапоги пехотинцев. Джезаль не спеша проехал по аллее Королей под одобрительными взорами каменных монархов прошлого и их советников, между высоких башен, переполненных зеваками, и оказался на площади Маршалов.
Толпу благоразумно оттеснили, так, чтобы образовался коридор, в дальнем конце которого виднелся амфитеатр с алым навесом на самом верху. Значит, монаршие особы прибыли. Дух прямо так и захватывало.
Джезаль вспомнил, как еще мальчишкой во все глаза смотрел на триумф маршала Варуза: маршал тоже ехал через толпу, на сером боевом коне, и удостоил мимолетного взгляда самого Джезаля. Думал ли тогда желторотый юнец, что и сам когда-нибудь проедет этой аллеей славы? Хотя, если говорить по чести, Джезаль все еще сомневался, что достоин триумфа. В конце концов, он победил не величайшую нацию Земного круга, а лишь кучку крестьян… но не ему судить, кто чего достоин.
Джезаль пришпорил коня и поскакал через коридор, образованный улыбающимися и машущими ему горожанами; люди чествовали его, поздравляли. Передний ряд скамей отвели для членов закрытого совета: Джезаль узнал архилектора Сульта в белоснежном наряде и верховного судью Маровию в скромном черном одеянии; своего бывшего учителя фехтования лорда-маршала Варуза он тоже увидел, как и лорда-камергера Хоффа, что стоял подле маршала. Все они хлопали ему с легким выражением презрения на лицах, которое Джезаль нашел довольно оскорбительным. В самой же середине на позолоченном троне восседал король.
Джезаль, успевший вжиться в роль героя-завоевателя, туго натянул поводья, и его конь встал на дыбы, эффектно замолотив копытами в воздухе. Потом Джезаль спешился и чинно подошел к помосту с троном, четко опустился на одно колено и склонил голову в ожидании королевской благодарности. Вслушиваясь в оглушительные аплодисменты и крики толпы, он гадал: не слишком ли дерзко будет ждать нового чина или, быть может, титула в награду? Сложно поверить, что совсем недавно он хотел жить тихо и спокойно, в безвестности.
– Ваше величество, – заговорил Хофф, и Джезаль глянул на короля исподлобья. Монарх спал, плотно смежив веки и приоткрыв рот. Ничего удивительного, ведь король был давно уже не молод, однако Джезаль невольно разозлился. Уже второй раз его величество проспал момент его, Джезаля, славы. Хофф тем временем как можно осторожней ткнул короля локтем в бок и, не добившись успеха, зашептал ему на ухо:
