Застывшее лицо генерального директора с опущенными уголками рта казалось циничным, а тонкие губы, наряду с волчьими глазами, подчеркивали жесткое выражение лица.

Другой мужчина был лет тридцати пяти, стройный, в темных брюках и бледно-желтой рубашке поло под свободным пиджаком — тем самым он был одет гораздо непринужденнее, чем генеральный директор с его темным костюмом и бордовым галстуком. Под кудрявой шевелюрой блестели глаза цвета морской волны. Все относились к нему с особым уважением, что выражалось уже в том, что никто не приближался к нему, соблюдая дистанцию.

Хэнк Торнтен, председатель совета директоров и главный акционер Тайсэби,присутствовал здесь собственной персоной.

— Рад видеть вас здесь! — Торнтен улыбнулся; держа в руке стакан воды, он шагнул к Джесмин, чтобы поздороваться.

Его голос низко вибрировал, и его обаятельная, но сдержанная улыбка создавала ауру абсолютной доверительности. Это он говорил те слова, которые она услышала, входя.

Председатель, который сам ползал по джунглям Южной Америки и вел научную работу, имел репутация человека взвешенного и открытого аргументам.

«Как можно, обладая такой репутацией, работать с такой тварью, как Зоя Перселл?» — подумала Джесмин. Или она несправедлива к этой женщине?

— Как видите, раздоры минувших дней забыты. Не так ли, Уэйн? — Хэнк Торнтен радостно рассмеялся.

Джесмин холодно взглянула на Уэйна. Он свою сделку совершил.

Торнтен заметил скептический взгляд Джесмин.

— Мы можем друг друга простить и поставить науку на первое место. Идемте, я хочу показать вам нечто абсолютно сенсационное.

У торцовой стены стоял телевизор. Нед Бейкер направил пульт в сторону аппарата. На экране появилась лаборатория, и камера сосредоточилась на двух клетках, в которых резво бегали туда-сюда по две молодых, сильных мыши.

— Четыре мыши — и что?

— Мисс Пирссон, откуда такое неприятие? — Торнтен улыбался, и его зеленые глаза сияли, как звезды. — Я специально пересек океан, потому что действительно произошло нечто сенсационное. И вы входите в состав группы! — Он указал на стулья у стола и сел сам: — Почему же вы так сдержанны?

— Что здесь происходит? Мы арестанты…

— Кто мог вам такое сказать? — Торнтен удивленно рассмеялся: — Ах, я понял! Извините, может быть, Салливан немного переусердствовал.

С тех пор как Салливан неожиданно застал ее воскресной ночью в палате Анны, она находилась под арестом. Он забрал мобильник Анны, проверил звонки и хотел знать, с кем она говорила. Но Джесмин до сих пор хранила железное молчание.

— …Мы соблюдаем чрезвычайную осторожность. Изоляция — первейшая заповедь при открытии! Никто не должен у нас его отнять! Даже Большой Брат еще не получил никаких сведений. Но это отнюдь не значит, что вы арестантка! — Торнтен указал на стул справа от себя и дождался, когда Джесмин сядет. Затем показал на экран: — Видите? Четыре старые мыши за несколько дней обрели молодые тела. Две из них — дрезденские, а двум другим впрыснули последовательность генов Y-хромосомы уже здесь, в воскресенье вечером.

— В Дрездене было три мыши, — холодно сказала Джесмин.

— Одну уже вскрыли. Ну, вы знаете: пробы… — Он заглянул в глаза Джесмин. — Ведь это одна сплошная загадка. Мы хотим ускорить наши анализы. Что вы знаете о происхождении кости, из которой взяты пробы, мисс Пирссон?

— Не так много. — Она взглянула на Уэйна Снайдера, сидящего напротив: — Спросите Уэйна. Это его друг принес к нам в лабораторию эту кость.

— Этот друг в тот вечер больше ничего вам не рассказывал? В тот вечер, когда вы остались в ресторане, а Уэйн ушел домой?

Она удивленно взглянула на Снайдера, но тот лишь пожал плечами:

— Джесмин, мы просто все проходим заново. Не рассказывал ли он тебе об этом что-нибудь еще? Позднее по телефону он уверял меня, что кость — из Вавилона.

— А это важно? — спросила Джесмин.

— Мы всего лишь хотим понять. Всякое дополнительное указание может продвинуть наши анализы, мисс Пирссон. — В зеленых глазах Хэнка Торнтена плясали светлые точки. — Вы же сами знаете, как это трудно. Определить гены — это еще самая простая работа. Однако их взаимосвязь, способ их действия, влияние на энзимы, вся эта цепочка… Мир не должен слишком долго ждать результатов нашего открытия!

Джесмин обвела всех присутствующих ледяным взглядом:

— Поэтому вы хотите испытать его на Маттиасе?

Крис стоял в вестибюле и нетерпеливо смотрел на привратника, одетого в униформу. Тот сидел за стеклом и на все его вопросы отвечал равнодушным пожиманием плеч, не собираясь открывать при этом запертую дверь.

Нет тут никакой Джесмин Пирссон, никого из Дрездена, никакого Уэйна Снайдера, никакой Анны.

Кроме того, уже слишком поздно, чтобы кого-нибудь найти или что-нибудь передать. Время посещений клиники истекло, а в лабораториях тоже, разумеется, никто уже не работает.

Крис снял со спины рюкзак, достал оттуда пистолет, демонстративно дозарядил его и прицелился в маленькое переговорное оконце привратника:

— Немедленно откройте!

Детина раскрыл рот и тут же боком нырнул под свой письменный стол.

— Откройте! — Крис ударил рукоятью пистолета по стеклу.

В стене позади привратника приоткрылась дверь и ненадолго показалась чья-то голова. Потом дверь снова закрылась, а несколько секунд спустя уже трое мужчин с оружием в руках стояли по другую сторону запертой двери.

Их оружие было направлено на Криса, который, широко осклабившись, поднял руки вверх и затем снова опустил. Один из охранников что-то взволнованно говорил в переговорное устройство.

Хэнк Торнтен взял Джесмин за руки. Она закаменела, но он неумолимо их удерживал.

— Это звучит неправдоподобно, но мыши, которых вы здесь видите, были старые и уже должны были умереть. Но они все еще живут. Хромосома омолодила животных в Дрездене. И здесь это повторилось. Вы это понимаете?

Она кивнула.

— Я — нет. — Торнтен серьезно смотрел на Джесмин. — Я только вижу: это действует. Болезнь печени убьет Маттиаса. Спасенья нет. Ведь ваша сестра уже перепробовала все.

— Чего вы хотите? — взволнованно воскликнула Джесмин.

— Спасти мальчика! — Торнтен сверкнул на нее глазами. — Результаты однозначны. — Его рот приблизился вплотную к ее уху: — Убедите вашу сестру сделать Маттиасу эту генную инъекцию — и мальчик будет жить! Взгляните, как оживились эти древние мыши.

Словно оглушенная, она смотрела на экран и бегающих мышей.

— Вы хотите испытать эту хромосому на Маттиасе, не зная, что из этого получится?

— Нет. — Торнтен энергично помотал головой: — Мы знаем результат! Взгляните как следует. Вы же разбираетесь в этом. Ведь вы правая рука Уэйна. То, что вы видите перед собой, есть результат испытания на животных. Успешного испытания.

— Вы сами знаете, что испытание — еще не все, — стояла на своем Джесмин. — Мышь — не человекоподобное животное! Что вам даст эта спешка? Почему не провести следующие тесты? Маттиас не умрет до завтра. Почему не провести дальнейшие исследования, чтобы выяснить, что за гены таятся в этой хромосоме? Вы ничего не знаете о способе их действия. Вы видите лишь результат, который при другом стечении обстоятельств может выглядеть совершенно иначе. То, что вы задумали, безответственно! — Джесмин закашлялась от волнения и сжала кулаки.

— Но мы же не новички. — Торнтен обиженно скривился: — Как, однако, мало вы доверяете нашим способностям! А ведь вы — одна из нас! И наши лаборатории — на мировом уровне. Вы это знаете! Подумайте, разве бы мы предложили вам нашу помощь, если бы Маттиасу что-то при этом грозило? За кого вы меня принимаете? — Глаза его сверкнули. — Если испытания на животных однозначно успешны, то можно рассчитывать на такой же успех у человека. Это шанс для Маттиаса! Неужели вы этого не понимаете?

— Что дает вам уверенность и право быть таким самодовольным? Я думала, мы несем ответственность за то, что делаем. До сих пор я жила в убеждении, что не может быть того, что вы сейчас предлагаете… — Джесмин дрожала всем телом. — Неужто мы дожили до того, что подобное стало возможно?