«Взяли в клещи!» — подумал Крис. Осколки камня брызнули ему в лицо. Пули просвистели с двух сторон, попадая в кучу щебня и впереди, и позади него. Крис отполз дальше, вскочил и побежал к рабочему.

Тот, выпучив глаза, въехал тачкой в кучу щебня. Тачка перевернулась, и канистры вывалились на бетон. Рабочий пустился бежать в сторону лестницы.

Крис перебегал от одной кучи к другой. Рюкзак ерзал по его спине при каждом перемещении. Наконец он добрался до последней кучи щебня, рядом с которой валялась перевернутая тачка.

Впереди лежал ничем не защищенный путь к лестнице, по которой только что взбежал рабочий.

У него над головой свистели пули.

Спрятаться негде! Все! Конец!

Адреналиновый душ все никак не иссякал, и мысли Криса выписывали крутые виражи. Он словно со стороны видел себя ползущим, стреляющим и вновь и вновь выпрыгивающим из укрытия.

Он сменил магазин пистолета.

— Эй, Рицци! Сдавайся. Мы не собираемся тебя убивать! Нам нужен только твой рюкзак! Может, договоримся? Что скажешь?

Голос был высокий, натянутый и исходил слева. Крис приписал этот голос типу в бейсболке. Его противный смех звучал примерно так же. Он говорил почти без акцента, но паузы между словами выдавали в нем иностранца, который подыскивает правильные выражения.

Крис прополз вокруг тачки на другую сторону кучи, поднял голову и приглядывался к штабелю досок, за который нырнул блондин.

— Тебе отсюда не выйти! Позади тебя пустота, ты же знаешь! — гулко носился по залу насмешливый высокий голос.

Блондин высунулся из-за укрытия.

— Все врете, — пробормотал Крис и прыгнул вверх. При этом дважды нажав на спусковой крючок «корта».

Блондин снова спрятался за своим укрытием.

Крис упал на живот и двинулся по-пластунски от кучи щебенки в неразбериху мусорных куч. Пули ударили в то место, где он только что сидел. Он полз на локтях, как галапагосская ящерица на своих коротких лапах.

Потом лег на бок и отдышался. Куча, за которой он лежал, была высокая и хорошо скрывала его. Но если его здесь обнаружат, ему конец. Листы стиропора от пуль не защитят.

— Рицци, последний шанс. Выходи!

Голос звучал с некоторым сомнением — скорее даже неуверенно. И ближе!

«Они не знают, где я, — подумал Крис. — Но они приближаются».

Что-то покатилось по полу. Потом ругательство.

Крис пополз дальше. Перед ним оставались еще две мусорные кучи. За ними следовал узкий проход с метр шириной, а потом временный деревянный барьер, ограждающий бездну шахты с железнодорожными путями.

Он услышал металлический щелчок. Трижды. Потом трижды сухой шорох вставляемых металлических шин.

— «Новые магазины, — мелькнула мысль. — Максимальная огневая сила. Сейчас начнут!»

Он отжался на руках, прыгнул на корточки и выглянул из-за кучи. В десяти шагах от него стоял, пригнувшись, блондин, подавая левой рукой знаки. Крис снова спрятался.

Выжиданию пришел конец. Он укоротил ремни, чтобы рюкзак плотнее прижимался к спине, сунул оружие за пояс, вскочил и побежал. На бегу оглянулся. Все три киллера мчались к куче щебня, за которой валялась опрокинутая тачка. Они не заметили перемены его позиции.

Они стреляли!

Он узнал это по тому, как дергалось в их руках оружие.

Крис прыгнул.

Путь Рамоны Зельнер в смерть должен был стать его спасением.

Крис проломил временный деревянный барьер и налетел на пластиковое полотно строительных лесов. Полотно натянулось, принимая на себя тяжесть его тела. Металлические штанги заскрежетали и пошатнулись от нагрузки. Большой берцовой костью он ударился о доску настила, и режущая боль почти оглушила его.

В этот момент за кучами разверзлась геенна огненная.

Последняя пуля левши попала в одну из синих канистр с бензином.

Предельное натяжение полотна было достигнуто, и тело Криса на долю секунды зависло, как в прыжке с эластичным тросом в его максимальном натяжении, затем пластик отшвырнул его назад, и он упал вниз.

Сзади накатывалась ударная волна, гоня перед собой облако из щепок и щебенки. Киллеров разметало взрывом, словно песчинки в бурю.

Над Крисом в пластиковое полотно забарабанил град снарядов из раздробленных стройматериалов, тысячекратно продырявив его.

Он падал в глубину, задевая за штанги и металлические углы. Удары сминали его ребра, от одного удара в правую почку он чуть не потерял сознание.

Его левая рука онемела; он лихорадочно пытался за что-нибудь зацепиться правой рукой. Голова ударилась о металлический край помоста. Над ним бушевала взрывная волна, от которой содрогалось бетонное перекрытие.

Мощный толчок остановил его падение и чуть не разорвал мускулы. По бетону перекрытия над ним барабанил град раздробленных камней и деревяшек.

Он повис вниз головой над рельсами на половине высоты. Его ремень зацепился на спине за выступ лесов. Внезапное давление на его живот было нестерпимым. Поясом пережало какую-то артерию на животе, и от боли у него закипели мозги.

Перрон внизу поплыл перед глазами. Оценить высоту он не мог. Но если он сорвется, костей не собрать.

Со звериным ревом он выгнулся так, чтобы ухватиться правой рукой за перекладину, а потом подтянулся к лесам. Он болтал в воздухе ногами до тех пор, пока его правая ступня не нащупала какую-то скобу для опоры.

Давление на живот ослабло, и Крис трудился у себя за спиной довольно долго, пока не отцепил ремень от металлического крюка. Но тут же поскользнулся, снова упал и ударился о доску, которая торчала из строительных лесов двумя метрами ниже.

Он лежал, вдыхая запах цемента и боясь шевельнуться.

Внутренний голос вновь и вновь нашептывал ему, что надо бежать. Но этот внутренний голос никак не мог убедить его. Ведь он не предлагал ему ничего, кроме боли при малейшем движении.

«Сперва отдышусь, соберусь с силами. — Он смежил веки. — Только пару минут отдохну, а потом сделаю еще одну попытку».

Он провалился в беспамятство; сквозь туман видел падающие тела, искаженное лицо профессорши, потом возникло совиное лицо Брандау с круглыми стеклами очков. Появилось еще одно лицо. Серьезное и чем-то раздосадованное.

К картинкам присоединились голоса — они с агрессивным шипением отдавали приказания, хотя все казалось таким мирным.

Ему чудилось, что он парит. Боль несколько секунд была невыносимой. Он закричал, и пот прошиб его с такой силой, будто каждая пора превратилась в фонтанчик.

Сквозь пелену он видел Брандау у своего рюкзака. Брандау расстегнул застежки пластикового футляра и рылся в хлопчатобумажных платках, пока не отыскал «жучок».

Так вот в чем дело. А он и не заметил. Да и подумать бы такое не посмел про священника.

— Все взять: рюкзак, ключ от отеля, самого ублюдка тоже!

Крис понял. То был вовсе не сон.

Это происходило на самом деле.

Ватикан

Утро субботы

Монсеньор Тиццани неуверенно вошел в кабинет. Папа в своем кресле с высокой спинкой за огромным письменным столом совсем терялся. Тиццани остановился и устремил взгляд на узор светлых обоев за спиной у папы.

Он ждал, когда папа пригласит его приблизиться к столу. Тиццани сел напротив и ненадолго задержал взгляд на склянке с обломочком кости святого Петра. Может быть, символическое присутствие первого апостола придало ему сил, в которых так нуждался его истомленный дух.

— Монсеньор, у вас усталый вид.

— То особое задание, которое Ваше Святейшество препоручило мне, изнуряюще сказывается на нервах. — Тиццани слегка нагнул голову жестом смирения перед святым отцом.

— Мой секретарь сказал мне, что вы его очень торопили. Время не терпит? — Папа опустил глаза, читая текст, лежавший перед ним на столе.

— Я ведь должен обо всем докладывать без промедления… Генри Марвин звонил сегодня утром.